Наступление бури - Рэйчел Кейн

А из песка наружу вдруг высунулась судорожно пытавшаяся за что-нибудь уцепиться рука. Я с беззвучным криком уцепилась за нее и потянула, чуть ли не разрывая мышцы.

Из песка появился Льюис: как только его лицо показалось над поверхностью, он резко вобрал в себя воздух, а потом зашелся в кашле, отхаркиваясь и сплевывая.

Льюис мертвой хваткой тащил за собой Кевина, и как только рука парнишки появилась на поверхности, я вцепилась в его запястье, помогая Льюису. Медленно, с натугой, но удалось вытащить сначала всю руку, потом над поверхностью показался изгиб плеча. Песок каскадом осыпался с головы Кевина, однако, в отличие от Льюиса, он не втянул в себя воздух, потому что он вообще не дышал. Выругавшись, я переместилась, ухватила его сзади под мышками и потянула, как портовый грузчик, напрягая каждый мускул своего тела. Наконец удалось полностью вытащить и его. На его рану плотно налип песок: кровь оттуда больше не лилась, но считать это хорошей новостью или, наоборот, наихудшей из всех возможных, я не знала.

Поскольку мертвецы, как известно, кровью не истекают.

Жаркая белая вспышка очередной молнии высветила неподвижное лицо Кевина. Глаза его были закрыты. И он определенно не дышал.

Совместными усилиями с Льюисом мы уложили паренька на спину. Я склонилась над ним, приложив ухо к его рту и носу, прислушалась.

Ничего. Ни слабейшего вздоха.

— Не вздумай тут мне умирать, ты, придурок! — прорычала я, пальцами открывая ему рот. Оттуда пахнуло нечистыми зубами и страхом. Припав к нему губами, я вдохнула в него воздух. Мистической силы во мне не осталось вовсе, наполнить его легкие кислородом с помощью усилия воли я не могла, так что оставалось надеяться лишь на простые человеческие методы вроде искусственного дыхания «рот в рот».

Я прижала ухо к его груди и уловила слабое, трепещущее сердцебиение. Снова вдохнула в него воздух. Подождала. Вдохнула. Подождала. Перед глазами вспыхивали звезды: как бы не вырубиться от напряжения.

Неожиданно его грудь содрогнулась под моей рукой, и он издал собственный вздох.

— Черт возьми! — прохрипел Льюис, и я увидела, что из раны на боку Кевина вновь стала быстрыми толчками вытекать кровь. Я прижала к ней ладони, Льюис наложил свои руки поверх моих, и я ощутила льющуюся каскадом энергию. Жаркую, жгучую, чистую, словно жидкое золото — но даже ее было недостаточно. Недостаточно, чтобы справиться с таким повреждением.

— Мне нужен еще один целитель! — крикнула я людям, стоявшим с поднятыми руками под прицелом Родригеса. — Кто-нибудь из вас, сюда! Быстрее!

Никто не двинулся. Никто!

Я в отчаянии подняла глаза и в свете очередной вспышки молнии увидела на их лицах нечто ужасное. Человек умирал, а недавним коллегам, товарищам, чья работа заключалась в том, чтобы оберегать человечество, не было до этого никакого дела.

Поблизости от меня из тьмы появились две фигуры. Длинное пальто Дэвида развевалось на океанском ветру, глаза сверкали. Лицо было бледным и напряженным, как будто сохранять свой облик ему удавалось лишь из последних сил, ценой величайших усилий. Рэйчел, избитая, в изорванной одежде, ковыляла рядом с ним, держась за его плечо.

— Помоги! — выдохнула я.

Дэвид упал на колени напротив меня, по ту сторону от неподвижного тела Кевина, и положил руку поверх моей. Кожа его была опаляюще горяча, так что я даже вздрогнула, глаза на долгое мгновение встретились с моими.

Он улыбнулся. Улыбка получилась чудовищно усталая, изможденная, полная невыразимой боли.

— Не забывай меня, — промолвил Дэвид. Я почувствовала искру, проскочившую через его руку в мою, в руку Льюиса. Все, что в нем осталось. Все, что он забрал у Ашана. Тончайший, точечный выброс энергии, вытянутый не из меня, а из тщательно оберегаемой сердцевины, делавшей джинна тем, кем он был.

Подобной той искре жизни, что он заронил в меня, нашему дитя, порожденному соединением наших сил.

В ночи раздался протестующий возглас Рэйчел: высокий, похожий на плачущий стон ангела.

Рана Кевина перестала кровоточить.

Дэвида перекорежило, он почернел, стремительно обращаясь в ифрита. Рэйчел в ужасе отпрянула, увидев, как жуткая, угловатая тень обернулась к ней, словно учуявший добычу лев. О сопротивлении не приходилось и помышлять, она была слишком слаба.

Но словно осознавая это — мог ли он это осознавать? — ифрит вдруг развернулся и устремился на едва различимого в темноте, пребывавшего в виде туманной тени джинна, принадлежавшего кому-то из Хранителей. Раздался панический крик: ифрит вцепился в добычу и начал кормиться. Рэйчел, чей смертный приговор неожиданно оказался отмененным, не теряя времени, исчезла.

Я осторожно подвигала рукой. Кровь больше не вытекала, хотя рука, конечно, была вся в ней вымазана. Рана выглядела ужасно, и на ее месте обещал образоваться устрашающего вида шрам, который будет порождать немало вопросов, но смерть Кевину уже не грозила.

По крайней мере, от этой раны.

Хранители на появление ифрита в самой их гуще никак не отреагировали, и я не сразу сообразила, что они его просто не видят. Только джинну, или, на худой конец, отставному джинну, вроде меня, было дано видеть, что происходит. Ифрит — Дэвид повалил джинна на песок и, глубоко вонзив в его грудь черные когти, вытягивал из него энергию и жизнь.

Я могла хотеть, чтобы это произошло, но не могла этого допустить. Не могла, если хотела спать по ночам.

— Дэвид, возвращайся в бутылку, — прошептала я, и он тут же истончился и развеялся черным туманом.

Луна проглянула сквозь облака, залив побережье серебристым светом.

— Ладно, спрошу еще раз: что это все, на хрен, значит?

Судя по словам и тону, детектив Родригес задавал этот вопрос уже не в первый раз. Я посмотрела на него, потом на Льюиса, который продолжал заниматься раной Кевина и только пожал плечами.

— Кто все эти люди?

— Держи их на мушке, если кто дернется, стреляй, — сказала я. — Это они пытались убить мальчишку.

Это ему, копу, было понятно.

— Могу я узнать, почему?

— Нет… не совсем. Слушай, я тебе расскажу. Только давай не сейчас, ладно?