Рожденная пламенем - Эбби-Линн Норр

– Хей, Сэксони! – лицо Джека просияло. – Ты дома.

Голос младшего брата привел меня в смятение. Он изменился с тех пор, как я слышала его в последний раз. Стал глубже и звучнее.

– Да, приятель, а у тебя теперь голос мужчины, – улыбнулась я ему. – Как прошло лето?

Джек спустился по лестнице. Как всегда, растрепан, изрядно вырос. В отличие от Эр Джея, Джек был худощав: сплошные торчащие локти и коленки.

– А твой голос звучит странно. Заболела?

– Нет, совершенно здорова, – ответила я. – Просто устала.

Лицо Джека резко изменилось, когда он спустился вниз. Голубые глаза брата впились в меня, а улыбка сползла с его лица. Подбородок отвис, словно кто-то управлял его мышцами. Он остановился, но не подходил ближе.

– Что, обнимашек не будет? – пошутила я, но чувствовала себя неловко. Словно брат смотрел сквозь меня и видел то, что ему не нравилось. У меня закололо под мышками.

Джек наспех обнял меня и сразу отстранился. Мне почему-то вспомнился дикобраз, когда брат резко развернулся и бросился наверх. Он кинул на меня странный взгляд через плечо, я не смогла разгадать его смысл.

Как у всех братьев и сестер, у нас с Джеком случались разногласия, но он никогда на меня ТАК не смотрел. Даже весной, когда я здорово навредила ему. Я думала, он меня простил. Сам ведь изводил меня тогда и признал это, а потом даже убедил родителей отпустить меня в Венецию, когда они в воспитательных целях собирались все отменить.

– Странно, – пробормотала я, глядя в спину Джеку.

– Возможно, он просто почувствовал, что ты нездорова, – пояснила мама. – Ты же знаешь, он очень восприимчив к чувствам и эмоциям других.

– Разве? – я с удивлением посмотрела на маму. Никогда этого у Джека не замечала.

– Кажется, это проявилось в последнее время, – пробормотал отец. Он возился с самым большим моим чемоданом. Я подхватила маленький чемоданчик и сумочку и пошла вслед за ним по ступенькам.

– Скоро принесу тебе градусник! – крикнула снизу мама.

– Прекрасно, – пробормотала я себе под нос.

– Дай ей поопекать тебя, – повторил отец. – Она соскучилась. Вот мы и на месте, – проворчал он, опустив чемодан на мой кремового цвета ковер. – Все как до твоего отъезда. С возвращением, родная. – Он поцеловал меня в щеку. – Мама приготовит индейку на ужин. Отдохни немного.

– Спасибо, пап, – я обняла его, и он оставил меня распаковывать вещи.

В комнате ничего не изменилось, но при этом выглядело как-то иначе. Голубые стены с серой каймой казались совсем неподходящими для меня. Все это осталось от прежней Сэксони. Я покрасила стены всего год назад. Интересно, что скажут родители, если я перекрашу их заново. В оранжевый или бордовый.

Я вынула черную визитку с серебристым символом из кармана и посмотрела на нее, прикусив губу. Желудок сжался при мысли позвонить по загадочному номеру. Энцо предложил мне какое-то время провести с Базилем, перед тем как исполнить свой долг перед ним. Сколько времени? Делая что? Вероятно, тот должен научить меня всему, что следует знать магу огня. Но где он находится? И я догадывалась, что «некоторое время» – это чуть дольше, чем одни выходные.

Я вынула мобильник и настроила на домашний вай-фай. Посмотрела код страны: «+44». Англия. Что ж, мы хотя бы разговариваем на одном языке.

Я прикрепила карточку на доску для заметок, где было полно фотографий – моих и подруг. Акико, Джорджи и Тарга дурачатся на пляже. Ночевка в доме Джорджи. Мы готовим арбузный смузи, а потом отмываем кухню от розовых плевков. Я улыбнулась с сожалением. Снимки отражали мое прошлое, когда я еще была ребенком, только теперь внезапно повзрослела. Черная карточка выделялась на фоне пастельных фоторамок и ярких стикеров. Надо бы все-таки поменять интерьер.

На лестнице послышались шаги. Я вздрогнула и прислушалась: отец или мама? Различить их походки я могла даже во сне. Это была мама, и она явно вооружена термометром. Я запаниковала, сняла черную визитку с доски и сунула ее в верхний ящик комода. Скорчила себе рожицу, расслабляясь. Потом постаралась принять беспечный вид и повернулась к двери. Мама вошла…

Позже. Позже, когда я останусь одна и соберу все свое мужество в кулак, я позвоню этому Базилю. Нельзя допустить, чтобы кто-то прервал или подслушал столь конфиденциальный разговор.

Глава 2

Спускаясь по лестнице следующим утром, я, протирая заспанные глаза, с удовольствием повела носом. Запахи бекона, корицы и кленового сиропа наполняли кухню. Мама стояла у панорамного окна и любовалась огромным парком позади нашего дома. Отец переворачивал французские тосты.

– Как спала? – спросил отец. – Все еще живешь по итальянскому времени? – Он наклонился проверить противень с беконом, шипевшим в духовке. У меня потекли слюнки, а желудок заурчал так громко, словно разговаривал со мной.

– Спала крепко, – просипела я. – Словно мне за это платят.

Челюсть моя напряглась, и я зевнула. Ночью я провалилась в глубокое оцепенение без снов, подкрепленное сменой часовых поясов и сытной индейкой. Мама закатила настоящий пир по случаю моего возвращения. Ужин был хорош, но был бы еще лучше, не пялься на меня Джек весь вечер за столом. Я надеялась, что сегодня его дурь пройдет, в чем бы ни была ее причина.

– Отлично, тебе это было нужно, – сказала мама, снова поворачиваясь к окну. Я налила себе кофе и подошла к ней. Из нашего окна открывался вид на парк «Ласточкин хвост», широкую полосу земли, которая принадлежала когда-то фермеру по имени Рудольф Маклейт. Когда Маклейт умер, земля перешла к его единственной дочери, а та продала ее городу. К тому времени зеленое пространство полюбилось всем жителям Солтфорда. И его так и не застроили.

Старую ферму и амбар Маклейта заколотили досками, а парк окончательно превратился в лес. Покосившийся флюгер на старом амбаре, возвышавшийся над кронами деревьев, все еще виднелся из нашего окна. И этот флюгер дарил мне ощущение того, что я дома, больше, чем что-либо еще в целом свете.

Мама положила руку мне на лоб и нахмурилась:

– Температура у тебя лишь чуть выше нормы. Но ты явно борешься с каким-то вирусом. – Она покачала головой. – Наверное, это все воздух в самолете и кондиционеры. Нигде не заражаешься так быстро, как в закрытом пространстве, вдыхая бациллы сотни сидящих рядом человек в течение восьми часов.

– Фу, гадость, – я скорчила рожу. – Я нормально себя чувствую. Честно.

– Но голос все еще звучит ужасно, – сказала она. – Могу договориться о приеме у доктора Джейкса.

– Не надо, мам, пожалуйста, – желудок у меня задрожал. – Я абсолютно здорова.

– Лучше убедиться, что все в порядке, милая. – Отец