Дерзкий поцелуй - Маргарет Портер

Проигрыш, пытался убедить себя Гаррик, не будет для него катастрофой. Он сможет легко вернуть двадцать фунтов Лавинии. Десятка только начинает свою карьеру, и Кон Финбар – тоже. У них будут и другие возможности себя показать.

– Многообещающий старт, – вздохнул его брат. – Но им нужно пройти еще три мили.

Гаррику кто-то протянул подзорную трубу, и он приложил ее к глазу. Зеленая кепка, вороная лошадь – четвертое место. Хорошая позиция, если только они не подпустят тех, кто толпится сзади.

Кон тряхнул поводьями, и Десятка удлинила свой шаг, чтобы догнать лидеров. Вытянув шею, она легко их обогнала. Впереди него был только Не-говори-жене.

Гаррик опустил трубу. Первая пара шла рядом, когда они подошли к склону.

– Скачи, скачи! – бормотал Ник сквозь зубы. – Отпусти поводья – вот молодец! А, ты обошел их – теперь им тебя не достать!

Волнение тренера потонуло в восторженных криках. Вороной конь промчался мимо, за ним фаворит и все остальные. Как только последняя лошадь проскакала мимо финишного столба, зрители и жокеи бросились на арену.

Гаррик чуть не упал – так сильно Эдвард и Ник хлопали его по спине. Возбужденные голоса гудели вокруг, на лицах были улыбки.

Ошеломленный, он уставился на своего тренера:

– Мы победили! Клянусь Богом, мы сделали это!

До него только сейчас дошло, что Кубок Хайда вернулся в семью, которая учредила его и дала ему свое имя.

И кроме призовых денег, выигрыш по пари был огромен.

После того, как секретарь скачек подтвердил его победу, ему вручили приз. Сэр Бардольф, чье лицо порозовело от гордости и счастья, искренне поздравил племянника.

– Блестящая победа, Гарри! Твоя Десятка великолепна!

– Выведена, рождена и выращена в Моултоне! – провозгласил Гаррик. – Что делает победу еще слаще. – Он принял распухший кошель из рук дяди – пятьсот гиней приятно оттягивали руки – и отдал его Эдварду.

– И конечно, Кубок Хайда.

По жесту баронета Лавиния вышла вперед с кубком, шедевром серебряных дел мастера – такого же цвета были и ее глаза. Она передала ему кубок, их руки соприкоснулись. Он услышал редкие аплодисменты и пару выкриков.

– Чмокни леди, парень! – закричал Госи.

Он наклонился и прижался губами к ее щеке.

– На скачках мне везет больше, чем в любви, – сказал он ей тихо. – Благодарю, милая.

Она не ответила на это завуалированное проявление нежности, жестокая бессердечная маленькая ведьма! Он хотел закричать толпе, что она принадлежит ему, что она дороже для него, чем все золото мира и даже серебряный кубок.

Но он только ухмыльнулся, кивнул и обменялся остротами с друзьями. И напился так сильно, как это было возможно.

– Начало июня, – сообщил лорд Ньюболд Фрэнсис и Лавинии. – Я решил, что это самое подходящее время для церемонии бракосочетания.

– Я надеялась, что это произойдет раньше, – заметила Фрэнсис, изучая свой «Карманный справочник леди». – Через три недели! Если бы вы приобрели лицензию, вам не пришлось бы ждать так долго.

– Я был очень занят расследованием, которое начала палата лордов, Мы пытаемся выяснить, какие организации здесь, в Лондоне, занимаются подготовкой к мятежу. – Он улыбнулся Лавинии. – Я не должен рассказывать все, что мне известно. Но будьте покойны, я и другие пэры никогда не позволим анархии подняться здесь, как это было во Франции.

Лавиния ничего не имела против того, чтобы маркиз был занят своими делами. У нее хватало других проблем.

– Не забывайте о бале у королевы, – напомнила Фрэнсис. – Гарри не может сопровождать нас – его не принимают при дворе. Даже если бы это было не так, он не желает пропускать скачки в Эпсоме.

– Можете рассчитывать на меня, леди. Мне не терпится представить ее величеству будущую маркизу Ньюболд.

Он посмотрел на часы.

– Вам так не терпится вернуться в Вестминстер, в этот ваш тайный комитет? – уколола его Фрэнсис.

– Я ничего не говорил о комитете, – возразил Ньюболд, – тайном или любом другом. Ни единого слова.

– Не думайте, что я не знаю, как ведутся дела. Палата общин только что закончила свое расследование, и вы не можете отрицать, что это было проделано тайно.

Они горячо о чем-то заспорили. Лавиния смотрела на их лица, пытаясь понять, о чем они говорят.

Маркиз выпрямился во весь рост.

– Оказывается, вы стали упрямой женщиной. Когда вы были моложе, вы никогда не спорили со мной.

– Свобода слова – привилегия зрелости, – заявила Фрэнсис. – Когда я была девушкой, я скрывала свои взгляды, боясь отпугнуть неженатых джентльменов.

Он рассмеялся:

– Леди, какие вы скрытные! Моя дорогая Лавиния, вы тоже ждете свадьбы, чтобы показать свое истинное лицо?

Лавиния пыталась найти ответ – и не смогла.

– Ньюболд, это не имеет значения, – весело проговорила Фрэнсис. – Поверьте, очень скучно жить, если уже в начале брака вы все знаете о своей супруге. – Она снова взялась изучать свой альманах. – До бала королевы осталось так мало времени. Я должна напомнить Сиберри о том, чтобы он почистил мои гранаты. Лавиния, тебе тоже нужно забрать свои драгоценности.

Ньюболд откашлялся.

– Я решил приобрести подходящие драгоценности для моей невесты, – заявил он. – К сожалению, все мое время было занято расследованием мятежа.

Лавиния подняла голову:

– У меня есть рубины Баллакрейнов.

– Это собственность вашего отца, – напомнил он, – но не ваша. У вас должно быть что-то свое. Те безделушки, которые мой отец подарил матери, – это ее личная собственность, и они достанутся моим сестрам. Вы должны сказать мне точно, что бы вам хотелось получить. Это сэкономит время. – Он подошел к ней и завладел ее рукой. – Я не могу оставаться дольше, но в другой день мы продолжим этот разговор.

Она надеялась, что он поцелует ее в щеку, но, как обычно, он приложился к ее руке. Этот жест вызвал сентиментальный вздох Фрэнсис.

– Какая ты счастливая, – произнесла она, когда он ушел. – Мои дни перед свадьбой были заполнены ссорами и враждой. Моя семья предпочла Ньюболда – и он был близок к тому, чтобы сделать мне предложение, когда я влюбилась в Рэдстока. Никто не ожидал, что столь искушенный светский лев женится на дочери священника. Когда мы познакомились, его любовница только что родила ему дочь.

– Вам это было больно.

Фрэнсис кивнула:

– Очень. Но он расстался с миссис Роджерс, назначив ей пенсию. И для меня было таким облегчением рыдать у него на плече. Рэдсток использовал все свои способности к дипломатии, чтобы убедить моих родителей. Он поклялся, что будет верен мне до смерти, и, в конце концов, мне позволили выйти за него замуж. Но до той минуты, когда отец привез меня в церковь Сент-Джордж, я боялась, что церемония будет отменена.