Ведьма поневоле - Мало Меропэ

Семья, которая напомнила ей о потере. Это не очень порядочно, но такова реальность.

Виктор занял место на другом конце стола, напротив Гюстава.

– Угощайтесь, – сказал Гюстав, указывая на закуски.

Как один человек, все подчинились.

– Итак, – продолжал глава семейства резким голосом, который, как можно догадаться, все знали, – многое произошло с тех пор, как мы собирались здесь в прошлый раз. Не так ли, Беллинда?

Младшая кузина Алека, казалось, вжалась в стул. Асие почти стало ее жаль: в ней уже не осталось ничего от беспечной юной наяды, которой она казалась в своем зеленом купальнике на скале. Пытаясь сглотнуть слюну, Беллинда прошептала:

– Да, дядя?

– Понравилось прыгать со скалы?

Тон Гюстава указывал только на искреннее любопытство, без едкости или насмешки. Беллинда нервно взглянула на мать, сидевшую рядом. Женщина никак не отреагировала на молчаливый крик о помощи. Беллинда взвесила ответ:

– Да, дядя. Смотреть на воду с высоты очень завораживающе…

– Хорошо, – сказал Гюстав, который, казалось, искренне доволен ответом. – Я рад слышать, что, с твоей точки зрения, оно того стоило, ведь у твоей матери чуть не случился сердечный приступ.

Большие глаза Беллинды расширились еще больше. В этот момент Асия легко поверила, что Гюстав, человек в инвалидной коляске, мог стоять за ограблением ее дома и нападением наемника. Может, он и не представлял угрозы физически, но острый ум и многолетняя вражда с Рэйвенами делали его крайне опасным для нее, наследницы этой самой семьи…

– Мы с Беллиндой все это обсуждали, – наконец сказала Мередит тоном, который казался каким угодно, только не расслабленным. – Она понимает причину своего наказания.

– Ой? – спросил Гюстав, обращаясь к племяннице. – Неужели что-то столь дрянное, как наказания, все еще существует в наши дни?

Затем, широко улыбнувшись всем, он продолжил:

– Но что я за никудышный хозяин! Рассуждаю о наказаниях за семейной трапезой… Перейдем к радостям сегодняшнего пиршества: вино, которым меня угостили на этой неделе. Именно красное вино декантируют для основного блюда – тушеного кролика с оливками, коронного блюда Эрнестины. А пока к закускам будет белое вино, о котором я ничего не знаю, кроме того, что оно очень хорошо сочетается с моллюсками, маринованными в чесноке. Небольшая слепая дегустация, что вы скажете?

Все снова начали дышать. Власть, которую Гюстав имел над семьей, не вызывала сомнений, если смотреть, как он вел разговор.

– Трей, не подашь вино?

Недолго думая, юноша встал и взял бутылку, на которую указал Гюстав. На ней не было ни ярлыка, ни отличительного знака. Ничего не зная о вине, Асия все же понимала, что подача – это искусство. Она задавалась вопросом, как Трей собирается выбраться из этой ситуации и не несла ли просьба Гюстава цель смутить молодого человека – что, правда, не соответствовало тому, как он до сих пор обращался к Трею.

Кто он вообще такой? Асия не помнила, чтобы видела его имя на генеалогическом древе Констанции. Неуклюжесть Трея прекратилась в тот момент, когда он взял бутылку. Каждое его движение – чудо точности: легким взмахом руки, говорящем о многолетней практике, Трей налил каждому одинаковое количество вина, не теряя ни капли.

«Форсайты определенно странная семья», – подумала Асия, когда Трей снова сел под одобрительным взглядом Гюстава. Если бы она могла выбирать, то все равно предпочла даже это отсутствию семьи, но…

Дядя Алека взял бокал и поднял его, спрашивая у гостей:

– Что вы можете рассказать об этом букете?

Асия не обратила внимания на почти немедленный ответ Саймона, будто он студент, стремящийся угодить важному профессору, потому что она, казалось, заметила… что-то. Как будто комната, когда Гюстав говорил, наполнялась каким-то особенным эхом. Что это было?

Асия двинулась, чтобы попытаться узнать больше, и чуть не подпрыгнула, когда гости подняли бокалы, чтобы попробовать вино. Она заметила, что, если отодвинуться от двери гостиной, эхо кажется слабее. Как будто источник того, что она уловила, не в гостиной, а где-то еще.

Асия сделала нерешительный шаг по коридору. Перед ней появилось множество закрытых дверей. Она замерла. Одно дело – красться, как призрак, по коридору, и совсем другое – открыть дверь и рискнуть столкнуться с кем-то внутри. Какой шок испытал бы человек, увидев, что ручка опускается и дверь распахивается, а позади никого нет! Асия взвесила все за и против. Семья собралась за столом, и она видела их, а официанты ушли. Казалось маловероятным, что Асия с кем-нибудь встретится.

За первой дверью скрывалась большая кухня, где витал аромат готовки, – смесь старого и нового с медными кастрюлями и сковородками на стенах и бытовой техникой дизайнерских форм. Комната пустовала, как Асия и надеялась.

Она развернулась, максимально сосредоточившись. Время от времени до нее доносился голос Гюстава. Асия использовала его как проводник, чтобы приблизиться к ощущению резонанса.

На кухне не нашлось ничего особенного. Она снова вышла и стала по очереди открывать двери комнат, пустовавших годами: они явно раньше принадлежали Мередит, Виктору и их родителям. Должно быть, несколько поколений прожили здесь под одной крышей. Насколько ей известно, сегодня в поместье все еще жили только Гюстав и, возможно, Трей.

Поиски не принесли никакого результата ни в кабинете, где в витринах тускло поблескивали дорогущие бутылки, ни в ванной комнате с душевой кабиной и сиденьем, прикрепленным к стене, для Гюстава. В итоге Асия добралась до последних комнат фермерского дома, комнат Гюстава и Трея.

Обе казались полными противоположностями друг друга. Стены первой занимала целая куча предметов: плакаты с изображением различных видов штопоров, детские рисунки переливающихся гроздьев винограда, открытки с экзотическими видами, еще один плакат с мультяшным ковром-самолетом, хрустящие бумажные этикетки от бутылок…

Вторая, напротив, обставлена по-спартански: у стены стояла односпальная кровать с вышитым стеганым одеялом, рядом на стуле висели аккуратно сложенные брюки. На письменном столе расположились одинаковые стопки бумаг и пузатый радиоприемник – последнее слово техники примерно сорок лет назад. Огромный резной шкаф из благородного дерева дополнял незатейливую обстановку.

Эхо стало четче. В воздухе витал легкий звук, похожий на треск ветки в снежном пейзаже или мимолетное впечатление, что Асия видит, как на солнце трепещет крыло стрекозы. Но теперь она заметила более темный фон, похожий на сиропообразное, вязкое, липкое содержимое на дне бутылки. Она узнала едкий вкус, наполнивший рот: это слабое эхо осколка.

Он был здесь, в поместье Форсайтов. Асия сделала глубокий вдох, чтобы восстановить дыхание, кровь болезненно пульсировала в раненой руке. Без сомнений, эта спартанская комната принадлежала Гюставу. Где-то тут, спрятанный, ее ждал осколок.

Но где? Асия подошла к шкафу. Она положила руку на одну из дверей, ожидая реакции. Ничего. Осколок не издавал никаких вибраций: здесь его нет. Асия пересекла комнату, подошла к массивному дубовому столу и почувствовала концентрацию затаившейся темной силы. Враждебной, способной ударить исподтишка.

Асия отказывалась думать о том, что ее трясет. Если сосредоточиться на цели, неприятные размышления о том, что она собиралась сделать, останутся за пределами разума: например, как ей придется сражаться с осколком, чтобы навязать ему свою волю.

Несомненно, осколок, который она искала, находился здесь. Проблема заключалась в том, что стол заперт. В отличие от шкафа, где ключ вставлен в замок.

Мысли постоянно возвращались к одному вопросу: как долго Гюстав владел осколком? Тот факт, что стол заперт, указывал на то, что он прекрасно знал, чем обладает. Объясняет ли темный артефакт отношение дяди Алека к семье Асии и к ней самой, делает ли он его грубым и хитрым?

Асия положила здоровую руку на стол, быстро соображая. Она должна расколдовать осколок. Сейчас сделать это не выйдет, так как у Асии нет к нему доступа, да и ингредиенты она с собой не взяла – соль, свечи и растения для ритуальной чаши.