Товарищ 'Чума' - lanpirot
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С этого времени указывалось на необходимость держать в готовности в частях вермахта истребительные команды, составленные из специально отобранных вояк. Несколько позже была утверждена и инструкция, согласно которой в команды «охотников» следовало отбирать опытных, бесстрашных и хорошо подготовленных солдат и унтер-офицеров, способных успешно действовать в любой обстановке.
На должности командиров рекомендовалось назначать инициативных офицеров, знакомых с тактикой партизанской войны и увлекающихся спортивной охотой. Впрочем, со слов того же деда, «охотничьи команды», зачастую набирались из солдат «штрафных» частей. Командирами у них были офицеры, тоже имевшие дисциплинарные взыскания.
Мой боевой старикан рассказывал, что при отборе в истребительные команды требовался совершенно иной подход, чем при формировании боевых подразделений. Лучшими бойцами в борьбе с партизанами, чаще всего, были так называемые «отчаянные головы», а в их характеристиках можно было найти замечание «не поддающийся воспитанию». Одним словом, конкретные отморозки!
От этих людей не требовалась хорошая военная подготовка. В таком деле необходим был инстинкт, навыки человека, близкого к природе, поэтому предпочтение отдавалась военнослужащим, работавшим до войны егерями и лесниками.
В численном отношении ягдкоманда обычно не превышала роту, а это около 80-ти человек! И состояла, как правило, из четырех взводов по 15−20-ть бойцов. Каждый взвод имел на вооружении до трех ручных пулеметов и, хотя бы одну снайперскую винтовку. Члены команды также были вооружены автоматическим оружием —пистолетами-пулеметами МP-40. Если была возможность, «охотникам» выдавали даже легкие минометы.
В общем, серьёзная сила, о чем я сказал командиру отряда партизан.
— Так-то да, — покивал товарищ Суровый, — но в Тарасовку покуда прислали всего лишь один взвод из ягдкоманды. Но наши люди, внедренные в комендатуру, сообщали, что вскоре ожидается прибытие и основного состава. А это плохо — звери там действительно матёрые. Но если всё получится, как вы задумали…
— Главное, не лезьте на рожон раньше времени! — строго предупредил я. — Только после того, как всё начнётся.
— Мои люди уже на местах, — произнес командир, — ждут сигнала. Как мы узнаем, когда пора начинать?
— Увидите, — пообещал я. — Если всё сработает, как предполагается — это будет очень сложно спутать с чем-то другим! — И недобро усмехнулся, на мгновение неосознанно пропустив самую небольшую толику дара по своим жилам.
Командир, а тем более священник это сразу почувствовали. Но, если товарищ Суровый этого не осознавал, просто зябко передернул плечами, и немного отодвинулся от меня, то вот батюшка Евлампий все прекрасно понял. И даже руку уже занес для крестного знамения, но сдержался, памятуя о присутствии непосвященного лица.
— А что вы такое хотите применить, товарищ Чума? — поинтересовался командир партизан, продолжая исподволь бросать на меня подозрительные взгляды, избегая прямого контакта. Он до сих ор не мог понять, отчего так резко переменил отношение к безобидному на вид молодому диверсанту. Что-то в нём неуловимо изменилось… Но вот что?
— Уже применил, — произнес я, после непродолжительной паузы. — Но вы же понимаете, товарищ Суровый, что конкретики не будет? — Это новый вид оружия. Секретный. Экспериментальный…
— Понимаю, понимаю, но… Хотя бы в общих чертах… — продолжал настаивать командир партизан, переборовший, наконец, слабое воздействие моего дара, и взглянувший мне в глаза. — Чтобы понимать, с чем мы имеем дело. Я не имею права рисковать своими людьми!
Я смерил партизанского командира тяжелым взглядом и узким прищуров глаз. Словно колеблюсь: говорить или нет. Наконец, когда пауза значительно затянулась, я согласно кивнул.
— Только в самых общих чертах, товарищ Суровый! Я думаю, вы понимаете всю полноту ответственности… — Многозначительно добавил я, незаметно стрельнув глазами в сторону батюшки.
Так-то особой нужды скрывать что-то от священника у меня не было. Но нужно же мне как-то набирать очки у командира партизан. Ведь так, или иначе, если моя диверсия будет удачной, информация обо мне однозначно уйдет «на верх». А вот там уже точно будут ломать голову, выясняя, что это за «диверсант» и что это за используемое оружие.
— Слушай, Евлаптич, а ты воды не захватил? — показав на мои руки, «по локоть» испачканные в крови, спросил товарищ Суровый.
— Сейчас принесу, — прогудел поп, если и заметивший эту уловку, то вида не подавший.
А ему и не надо, он куда лучше партизана знает, кто я на самом деле такой, и какими методами действую против оккупантов. И он отлично понимает, что раскрывать свою настоящую сущность я не намерен. А уж говорить о том, что против немцев применялось не секретное оружие, а средневековое колдовское проклятие, вообще из разряда небылиц.
Едва батюшка скрылся за дверью, я произнес:
— Вы точно доверяете этому священнику, товарищ Суровый?
— Пока с ним проблем не было, товарищ Чума. Он, хоть и поп, но сотрудничает с нами не за страх, а за совесть. Патриотизм не чужд даже религиозным гражданам… Даже тем, кто в своё время весьма претерпел от Советской власти. Это, кстати, послужило отличной легендой, для налаживания контактов с фрицами. Они ему даже церковь позволили открыть, и восстановить приход.
— Наслышан, — кивнул я.
— Но на всякий случай, товарищ Чума, — произнес командир, — бдительность всё равно терять не стоит!
— А вот это очень правильная позиция, — согласился я. — Советую и со мной поступать точно так же, — «резанул» я правду-матку. — Может быть я тоже… засланный казачок.
— А вот это, товарищ Чума, мы скоро выясним. Если всё пройдет так, как вы рассказали, сомневаться на какой вы стороне — не придётся. Такой глобальный ущерб, причинённый рейху лишь для того, чтобы к нам внедриться… Маловероятно.
— В логике вам не откажешь, товарищ Суровый, — усмехнулся я.
— Так что это за оружие? — вновь полюбопытствовал командир отряда.
— Слышали что-нибудь о биологическом оружии? — ответно спросил я его.
— Биологическом? — наморщил лоб товарищ Суровый, словно действительно пытался выудить отсутствующую в его мозгу информацию. — О химическом слышал, — признался он, — дядьку моего в Империалистическую под Болимовым[2] фриц хлором травил. Насилу выжил. А вот о биологическом и слышать не приходилось, — признался он. — А как это? Ты хоть это, на пальцах поясни, — попросил
