Большая игра. Война СССР в Афганистане - Фейфер Грегори

А Валерий Курилов, вместе с женой и двумя сыновьями, пробыл в Кабуле еще три года. Он вернулся в Москву в конце 1987 года. Незадолго до того, он, как многие другие советские солдаты и специалисты, пришел к убеждению, что война бессмысленна.

25 сентября 1986 года восемь вертолетов Ми-24 приближались к Джелалабаду, возвращаясь с обычного задания, какие приходилось выполнять каждый день. На подлете к своей базе, они вдруг услышали звук ракеты, выпущенной по ним с земли. Ракета попала в ведущий вертолет и взорвалась. Когда несколькими секундами позже еще один взрыв уничтожил вторую машину, пилот пятого из шести оставшихся вертолетов в суматохе бросил машину резко вниз; в результате был поврежден корпус и ранено несколько человек на борту. Только один из вертолетов развернул пушку в сторону атакующих, но и он был сбит в момент снижения за мгновение до того, как успел дать залп по группе повстанцев вблизи аэродрома. Тем временем, еще одна ракета попала в цель. С земли раздались ликующие крики «Аллах Акбар!» — «Великий Боже!» Горстка боевиков-моджахедов поспешила подобрать свои уже использованные ракетные установки и скрылась до того, как в погоню за ними были высланы советские танки из Джелалабада.

В скором времени видеосъемку этой атаки, заснятую самими же повстанцами, смотрел в Белом доме сам президент Рональд Рейган. Члены экипажей советских вертолетов, благополучно вернувшихся на авиабазу в Джелалабад, еще долго пытались понять, что же произошло? Как моджахеды могли устроить настолько прицельный и смертоносный обстрел? Из чего они стреляли? Даже если несколько советских ракетных установок класса «земля — воздух» попали в руки моджахедов, то из них стреляли бы сзади, вслед вертолету, так как в них использовалась технология наведения на тепло от выхлопа сопла вертолета или самолета. Однако в этом сентябре ракеты моджахедов нанесли советским вертолетчикам такой большой урон всего за несколько секунд, как будто были выпущены с разных сторон, в том числе и спереди, но не с тыла…

Командование 40-й армии временно вернуло на авиабазы всю авиацию, за исключением некоторых машин, выполнявших особенно важные задания. Специалисты занялись тщательным расследованием, восстанавливая картину боя. Все они пришли к единому выводу: моджахеды получили в свои руки и применили американские переносные зенитно-ракетные установки «Стингер».

Уильям Кейси прилагал все усилия, чтобы расширить американское участие в афганском конфликте и в 1985 году, и, еще более, в 1986-м. Желание директора ЦРУ перевести конфликт в Афганистане на новый уровень и на большие ставки очевидно из инструкций, данных им в начале 1986 года Милтону Вердену (MiIton Bearden), новому шефу резидентуры ЦРУ в Исламабаде. Встретившись с ним в своем офисе в Лэнгли, Кейси сказал Вердену, что тот должен будет «выйти отсюда и победить».

Огромное количество оружия и денег — только в 1986 году оно составило 500 миллионов долларов — теперь направлялось Америкой в Афганистан. ЦРУ импортировало даже несколько тысяч мулов — некоторых даже из Техаса — для переправки грузов через горные перевалы на границе Пакистана с Афганистаном. Чтобы обойти строгий контроль пакистанской спецслужбы И СИ, в Лэнгли также начали вербовать своих собственных агентов в Афганистане, а высшим полевым командирам моджахедов стали выплачивать по 10 тысяч долларов в месяц.

В Вашингтоне долго шли дебаты по поводу того, включать ли ПЗРК «Стингер» в список поставок для афганских моджахедов. В течение первых лет войны Соединенные Штаты занимались в основном закупкой вооружения советского образца для моджахедов. Многие в США, не желая раздувать конфликт за счет продажи им американского оружия, считали, что пустить кровь Советам будет достаточной местью за то, как Москва в свое время поддерживала Вьетнам. Но чем больше афганские повстанцы увязали в этом конфликте, тем меньше многие в Америке начинали верить в пропаганду как достаточную замену военной помощи.

Вооружение продолжало поставляться афганским моджахедам через третьи страны, как и прежде, но такие новейшие системы, как «Стингеры» с инфракрасной системой наведения, это было уже другое дело. Предоставить их в распоряжение повстанцев означало более, чем открытое заявление Вашингтона о вмешательстве в конфликт. Пентагон не горел желанием предоставлять кому бы то ни было свои передовые технологии, так как они могли попасть в руки Советов. Даже в Вашингтоне опасались давать в руки исламским фундаменталистам подобные ракеты вскоре после того, как ими было взорвано несколько пассажирских самолетов. В Исламабаде также склонялись к этому общему мнению.

И тем не менее, «Стингеры» могли бы нанести значительный военный удар по советскому превосходству в воздухе. Конгрессмены и чиновники ЦРУ, страстно желавшие расширить боевые действия, утверждали, что глупо и ошибочно не давать потенциально столь разрушительного оружия тем повстанцам, которые в эпоху «холодной войны» сражаются и гибнут в битве против главного врага Америки. Ряд тяжелых боев, произошедших в Афганистане в 1985 году, в конце концов, помог им добиться своего и сломить мнение колеблющихся. Пакистанский президент генерал Зия-уль-Хак был также одним из тех, кто выступал против передачи «Стингеров» моджахедам, так как это могло лишь обострить конфликт. Но, в конце концов, в начале 1986 года он уступил, что открыло путь для поставки этих ПЗРК афганским моджахедам.

Вашингтон требовал строгих гарантий для собственной же безопасности. Все «курсанты», обучавшиеся использованию ПЗРК «Стингер», должны были подвергаться тщательной проверке на предмет способностей и надежности. Поставки моджахедам новых ракет предполагалось осуществлять только после подтверждения того, что старые запасы уже израсходованы. Как правило, именно руководствуясь такими правилами, подготовленные в США пакистанские офицеры из ИСИ обучали моджахедов пользоваться новым оружием в тренировочных лагерях вблизи афганской границы.

И хотя остается вопросом, действительно ли «Стингеры» сыграли решающую роль в ходе войны, сам психологический эффект от их появления бесспорен. Создав моджахедам такую «рекламу», Вашингтон смог деморализовать Советы и постепенно начал восстанавливать баланс сил в свою пользу.

Планы Пентагона омрачало лишь одно: советская военная разведка, ГРУ, уже имела в своем распоряжении чертежи ПЗРК «Стингер». Командование 40-й армии пообещало высшую военную награду СССР — Звезду Героя Советского Союза — тому, кто захватит и доставит эту ракетную систему вместе с боеприпасами. Между тем, через неделю после того, как под Джелалабадом «стингерами» были сбиты первые три советских вертолета Ми-24, советское командование ввело новые правила полетов. Отныне отчетность о расходе боеприпасов стала менее строгой, так как вертолеты уже нельзя было использовать для поддержки наземных сил в ближнем бою. К тому же теперь пилотам приходилось летать на высоте, превышающей дальность поражения «стингеров» (то есть 12 500 футов), время от времени запускать отвлекающие ракеты или летать зигзагами, а также соблюдать особые меры предосторожности и заходить на посадку или взлетать только по спирали. Кроме того, им регулярно предписывалось поддерживать радиомолчание, чтобы их не засекли моджахеды, а большинство вылетов приходилось предпринимать ночью. В результате советские бомбардировки, как и господство в воздухе в целом, стали гораздо менее эффективными.

Пилоты вертолетов Ми-8, на одном из которых летал Виктор Костюченко, также должны были с этого времени летать так быстро, как только позволяли летные качества машин, а также снять с кабин вертолетов все, что можно, лишь бы только сделать их как можно легче. Зная, что первый вертолет группы является самой уязвимой целью, среди летчиков скоро распространилось твердое убеждение, что быть ведущим в группе — это задание для самоубийц.

Корреспондент газеты «Комсомольская правда» Михаил Кожухов практически сразу же заметил это. Как бы ни была тяжела жизнь советских солдат в Афганистане, их боевой дух стал стремительно падать. Очень многие советские самолеты — от наиболее распространенных транспортных Ан-12 до более мелких турбовинтовых Ан-24 — не имели герметичного корпуса. Поэтому во время многочисленных вылетов дышать было и так тяжело, но теперь… когда летать приходилось на высоте не менее двадцати тысяч футов, воздух был настолько разреженным, что Кожухов иногда задыхался, а во время еще более опасных ночных вылетов даже он, атеист, порой крестился перед приземлением.