Поцелуй черной вдовы (СИ) - Бергер Евгения Александровна

– Так вы были в тюрьме?

– Лучше бы, в самом деле, повесили, чем гадать каждый день, что сталось с твоей матерью без меня. Она ведь беременная была, и я собирался в качестве свадебного подарка преподнести ей отмщение, понимаешь? А в итоге меня заперли в камере без возможности с ней связаться.

Соланж заметила саркастически:

– Любопытный свадебный дар. Вряд ли бы мама оценила его...

Фергюс прошелся по комнате, запустив пальцы в волосы.

– Она хоть иногда вспоминала меня? – спросил вдруг. – Что-нибудь говорила?

– Лишь то, что я получила от вас этот дар. – Соланж стиснула кулаки.

– Она была... счастлива?

– Иногда.

Старик молча кивнул.

– Я ведь искал ее, когда выбрался, но прошло много лет, и вскоре отчаялся отыскать. Но стоило только увидеть тебя у реки, как я понял сразу: это ребенок Гвиннет. К тому же на тебе были перчатки! Хорошей выделки, дорогие перчатки у мальчишки в скромной одежде.

– Вы потому помогли нам?

– Из-за этого в первую очередь, но не только. Я сочувствую перевертышам и нахожу то, что делают с ними, бесчеловечным.

Они открыто посмотрели друг другу в глаза – отец и дочь, встретившиеся впервые, – и между ними сплелась тонкая нить, чуть приметная, полупрозрачная, но уже осязаемая.

– Это вы привели к пансиону нашу кобылу? – спросила Соланж.

Фергюс кивнул.

– Я наблюдал за тобой с того дня, как увидел. И когда вы отправились в лес, сразу понял, что ты ни разу не обращалась... Следовал на расстоянии, наблюдал. Жаль, охотников слишком поздно приметил – они пришли с другой стороны, – и пока я отвязывал и угонял их лошадей, тебя ранили. К счастью, о тебе было кому позаботиться! – Они оба, как по команде, поглядели на Кайла, который, все такой же бесчувственный, лежал на постели.

И, наверное, от душевной усталости – слишком многое в этот вечер успело случиться – у Соланж защипало в глазах. Она закусила губу, борясь с неожиданно неудержимым желанием ощутить объятия Кайла, его ласковое тепло, уютную тишину – что-то незыблемое в этом изменчивом мире.

Как же поздно она поняла эту важную истину!

– С ним все будет в порядке. – Будто прочитал ее мысли отец, а потом осторожно сжал ее плечи.

Соланж проснулась посреди ночи от гнетущего чувства тревоги в душе. Полежала, прислушиваясь к себе, – и вдруг лавиной обрушились воспоминания: выступление в «Розе», торги, пожар на складе, вновь обретенный отец...

… И, конечно, ранение Кайла.

Вот отчего эта тревога в душе, эти смятение, беспокойство и неуютность.

Удивительно, что она вообще сумела заснуть, повинуясь наказам Фергюса и Уилла.

Соланж встала с постели и, накинув халат, прошла в комнату Кайла.

Катберт, старый слуга, спал на кушетке в углу, она ясно видела в темноте, как вздымается и опадает от дыхания его грудь. Лишь на секунду засомневавшись, она откинула одеяло и легла на другой половине кровати, глядя... на своего человека.

«Того самого», как сказал о ее матери Фергюс.

Какая насмешка судьбы! И какое счастье одновременно...

Теперь, отложив в сторону прочие вещи и дав себе мыслить трезво, без шор на глазах, она вдруг подумала: ей всегда нравился этот мужчина. И потому раздражал своей, как ей тогда виделось, преданностью отцу и равнодушием к ней...

Ей, должно быть, мечталось о большем, просто она гнала прочь подобные мысли.

А теперь вот расслабилась...

Милый Кайл!

Она коснулась его лежащей поверх одеяла руки и замерла, словно очернила святыню, и ее вот-вот накажут за святотатство. Не наказали... Осмелев, она стиснула крепкие пальцы, да так и уснула с улыбкой на губах и ощущением тихого счастья в душе.

А снова проснувшись уже в свете яркого дня, мгновенно распахнула глаза.

– Выспалась?

– Ты очнулся!

Прозвучало одновременно, и Соланж утонула в нежности голубых глаз.

– Еще на рассвете, – первым ответил на вопрос Кайл. – Очнулся и не поверил глазам...

У Соланж вспыхнули щеки.

– Я подумала, за тобой нужно... – «присматривать» хотела добавить она, но в итоге сказала другое: – Я хотела быть рядом. – В конце концов, он заслужил эту правду, а ей хотелось эту правду сказать.

Ничто в лице Кайла не изменилось, только рука крепко стиснула ее пальцы, а ищущий взгляд будто ощупал лицо, убеждаясь: она сказала именно то, что хотела сказать.

– Я надеялся, что однажды услышу эти слова, но не мог и мечтать, что так скоро.

– Прости.

Соланж толком не знала, за что именно извинялась – за все недобрые взгляды, насмешливые слова, выстрел в грудь, медвежий зверинец и за холодность этих последних нескольких дней, когда так нелепо отталкивала его, желая доказать и себе, и всему миру, пожалуй, собственную самодостаточность – за все разом.

Но за сердечную слепоту в первую очередь...

– Мне прощать тебя не за что, – сказал Кайл и поднес к губам ее руку. Соланж стало жарче в разы, это сердце в груди зачастило с утроенной силой. – Расскажешь, как я здесь оказался? – с удивительной чуткостью перевел разговор на другое мужчина.

Соланж выдохнула залипшее в легких дыхание и сказала:

– Уильям и тот человек...

– … Нищий из-под моста? – уточнил Кайл. Соль кивнула.

– … Они уложили тебя на Обсидиана и привезли сюда, – досказала она. И продолжила: – Ты был ранен. Фергюс помог вынуть обломок доски, остановил кровь и перевязал твою рану. Я помогала ему.

Кайл улыбнулся.

– Кажется, нам суждено врачевать раны друг друга.

И в этих словах было больше глубинного смысла, чем во всех прочих словах, когда-либо сказанных ими друг другу.

– Выходит, что так, – неловко признала Соланж, и Кайл потянул ее на себя. – Что ты делаешь? – запротестовала она, не особенно, впрочем, противясь. – Твоя рана... она снова откроется...

– Ты залечишь ее... поцелуями. Я уверен. – С такими словами он с нежностью поцеловал ее в губы. Снова как в первый раз. Но и знакомо одновременно. Словно Соланж бесприютная и босая, блуждала где-нибудь на чужбине, а теперь возвращалась домой... К теплу, сытости и достатку. Ее мытарства закончились... – Я люблю тебя, Соль, – раздалось вдруг у самого уха, опалив дыханием щеку... и, как ни странно, громко стучащее сердце. – Я люблю тебя... Просто хочу, чтобы ты знала, на случай, если так и не догадалась.

Она догадалась...

Но верить боялась.

И задохнулась теперь от эмоций, застопоривших дыхание.

От сотни мурашек, пробежавших по коже, и фейерверка в своей голове, взрывавшегося прямо сейчас, не удалось отозваться ответным, пусть даже самым простым: «И я тебя тоже», так как дверь распахнулась, и в комнату кто-то вошел.

– Так-так-так, – прозвучал насмешливо-осуждающий голос, – весь мир катится в тартарары, а мой подопечный милуется с девушкой. Удивительная беспечность!

Соланж отпрянула в диком смущении и увидела разодетого в дорогую одежду мужчину, глядевшего на них с Кайлом насмешливым взглядом.

Глава 45

Уильям Сесил, лорд-казначей Англии, взирал на смущенных влюбленных своими светлыми проницательными глазами. Одна рука покоилась на эфесе шпаги, другая нетерпеливо постукивала по бедру указательным пальцем.

– Дядя Уильям, – произнес Кайл и попытался принять сидячее положение.

– Нельзя! – несмотря на испуг и смущение, удержала его за плечо девушка.

– Лежи уж, – милостиво позволил незваный гость. – Наслышан о твоих приключениях! Целый склад в доках спалил, важного человека, между прочим, там мертвым нашли, и все, говорят, перевертыши виноваты. Медведи якобы... – Многозначительно хмыкнул он. – Одного мы нашли полуживым, это правда, а второй будто в воздухе растворился. Занятная байка, ты не находишь, племянник?

Соланж с Кайлом переглянулись. Не сразу, но девушка догадалась, кто находится перед ней, и поразилась в очередной раз преображению Кайла: из простого наемника он превратился сначала в аристократа из Сити, а теперь – в племянника самого Уильяма Сесила, правой руки королевы. Есть ли предел подобным метаморфозам?