Трилобиты: Свидетели эволюции - Ричард Форти

Ученый по Эдгару По[56] в целом более зловещий — этакий бессердечный кромсатель невинных животных, или генный инженер, или плотник от анатомии, примерно как в «Острове доктора Моро». История Г. Уэллса легла в основу нескольких фильмов; вышеозначенный доктор населяет свой остров мерзкими химерами, жестоко перекроенными из разных видов животных. И как это часто случается с фантазиями Уэллса, то, что когда-то казалось плодом извращенного воображения, сегодня кажется почти возможным, хотя и не таким зловещим. Мы больше не верим, что пересаженное сердце свиньи может придать реципиенту «свинообразие». Тем не менее Уэллс внес свою лепту в демонизацию образа ученого, показав, что может произойти, если технические возможности не соотнесены с морально-этической ответственностью. В конце концов, у нас есть примеры из эры нацистов середины XX столетия, которые оставят далеко позади самые тягостные кошмары Уэллса. Совершившего эти безумства вряд ли можно назвать «коршуном, чьи крылья — взмах истин мрачных» из сонета По, потому что такой преступник совершает зло намного более активно, чем просто коршун-падальщик. Два типажа ученого — доброго и наводящего ужас — отражают ту двусмысленность в восприятии науки, которая свойственна расхожему мнению. С одной стороны, многие видят в ученых панацею, еженедельно выдающих на-гора готовые решения. С другой стороны, сам факт решения и непонятный язык, которым это решение объясняется, ведет к отчуждению, к ощущению того, что нас водят за нос: как, например, персонаж Стенли Кубрика доктор Стрейнджлав или хозяева лабораторий, которые Джеймс Бонд пускает ко дну во имя счастья всех нас.

К трилобитам тем не менее претензий нет. Я полагаю, что образ палеонтолога будет ближе к профессору Калькулюсу, чем к доктору Стрейнджлаву. И как ни старайся, я не могу сочинить сценарий, в котором тоталитарный режим ухитрился бы угнетать народ с помощью науки о трилобитах. «Ага, мистер Бонд! Вы прибыли как раз вовремя, трилобиты прямо сейчас восторжествуют над человечеством!» Я бы сказал, что 80% всех научных исследований так же безвредны в этическом плане, как и исследования трилобитов. Парадокс в том, что именно из-за этой безвредности очень трудно найти деньги на исследования: за деньги не грызутся только научные области, связанные с медициной или войной.

Вот она, чума современных Эдгаров По! Они вынуждены обращаться к скучнейшей теме добывания денег на исследования, которые не принесут и не могут принести ощутимых результатов в течение финансового года, когда бухгалтеры вытаскивают из ящиков свои электронные счеты. Требуется гораздо больше времени, чтобы понять реальную ценность такого академического исследования. Возьмем, например, повсеместное увлечение динозаврами и вспомним, что именно преданные своему делу, упорные ученые собрали из кусочков этих фантастических животных. Иногда этот процесс занимает десятилетие: выкопать, подготовить и потом собрать разрозненные фрагменты, в конце концов, облечь кости воображаемой плотью. Представьте, если бы мы не узнали о тираннозаврах, жизнь скольких детей стала бы намного беднее. В конце концов тщательная научная работа оказалась вознаграждена даже деньгами, если принять во внимание все книги и фильмы про динозавров и другую менее симпатичную побочную продукцию.

Я представляю, как изображенный здесь мой трилобит с трезубцем на голове однажды разбудит любопытство какого-нибудь ребенка, а потом этот любопытный малыш станет настоящим ученым, увлеченным поисками сокровищ истины. Или же мой трилобит захватит воображение поэта, и тот перепишет заново мрачный образ, выпущенный Эдгаром Алланом По: коршуна превратит в свободно парящего красавца орла.

И никогда ведь не скажешь, мол, пора остановиться, мы знаем уже достаточно. Мы раскопали дюжину динозавров — зачем нам нужен тринадцатый? И что, в мире не хватает трилобитов?

На что я отвечу: поиск не закончится никогда, мы никогда не знаем наперед, что ждет за следующим поворотом или что прячется внутри очередного камня. Мой трилобит с трезубцем был призраком, химерой, его просто не могло быть, и тем не менее вот он перед вами. Мир был бы намного беднее, если бы мы не нашли его. Я предвижу множество подобных открытий и фактов — если хотите, поразительных фактов. Может быть, какой-нибудь удачливый исследователь отыщет конечности трилобитовой личинки, и мы узнаем, чем отличалась жизнь личинки от жизни взрослого животного. Или кто-то найдет почившего докембрийского предка трилобитов во всей его, теперь уже вечной, красе? И мы должны быть готовы встретить эти чудесные открытия, которые объяснят нам все про ножки личинок, как некогда Уолкотт объяснил про ножки трилобитов. Как это не похоже на «скучные материи» Грэдграйновских фактов: это крылья нашего воображения. Как бы мне хотелось пожить подольше, чтобы все это узнать, но даже и тогда я не воскликнул бы: «Хватит!»

Очень трудно прогнозировать, как будущие открытия увяжутся друг с другом в паутине знаний, ведь эти связи зависят от продвижения десятка смежных дисциплин. Но я убежден, что новые связи обязательно возникнут, потому что в прошлом всегда так и происходило. Хотя про рынок акций говорят, что «прошлые удачи не гарантируют прибылей в будущем», разумный человек учтет столетний опыт неуклонного роста дивидендов от вложений в те или иные акции. Я могу предположить, что физики заинтересуются оптикой трилобитовых глаз, и мы лучше узнаем, как трилобиты видели. И тогда наши трилобиты с первозданной ясностью увидят исчезнувший мир. Молекулярные исследования помогут сравнить между собой современных родственников трилобитов; и мы поймем, на какие черты анатомического строения следует обратить внимание.

И наверняка поймем, как трилобиты сбрасывали свой панцирь: электронный микроскоп позволит увидеть все до мельчайших кристалликов. А может, мы обнаружим в панцирях следы редких элементов — ведь, возможно, в шкурках концентрировались какие-то элементы, как сегодня в тканях животных накапливаются различные загрязняющие вещества из окружающей среды, — и по ним мы сможем узнать нечто важное об исчезнувших морях; современные технологии так точны, что определяют самое мизерное количество включений, даже если их одна часть на миллиард. И геологическое время станет у нас отсчитываться надежно и точно, и вот уже историки спешат к нам с протянутой рукой. Если так, то трилобитам больше не нужно будет исправлять службу геологического метронома, а мы, напротив, станем по новым точным геологическим часам выверять эволюционную историю трилобитов; и тогда нам откроются новые стороны эволюционных механизмов, так занимавших несчастного Рудольфа Кауфмана. В этом новом качестве трилобиты могут оказаться востребованы — они предстанут дрозофилой палеозойской эры, лабораторным материалом для изучения истории жизни.

Конечно, это мечты. И все же я знаю, что нет ничего прекраснее дороги к мечте, что жажда познания — это одна из лучших сторон человеческой натуры и что трилобиты наградят исследователя валютой более звонкой, чем доллар, и более весомой, чем слава.

Благодарности

Прежде всего я хотел бы поблагодарить профессора Гарри Уиттингтона, патриарха палеонтологии, за то, что он принял меня в круг профессионалов, и за его щедрость, с которой он в последнее время предоставлял мне в пользование фотографии. Я признателен профессорам Винифред Хаас, Брайану Чаттертону, Юану Кларксону, Рикардо Левисетти, докторам Дереку Сиветеру, Бобу Оуэнсу, Эллис Йохельсон, Адриану Раштону, а также Музею естественной истории — все они с готовностью поделились со мной многочисленными фотографиями, существенно обогатившими книгу. Хезер Годвин не только редактировала книгу, но и постоянно поддерживала меня, и я в долгу перед ней за каждую написанную страницу. Робин Кокс был первым, кто читал рукопись, он сделал несколько замечаний, привнесших ценный вклад в конечный вариант. Моя жена аккуратно выверяла гранки. Отдельно хотелось бы поблагодарить Клер Мелиш за техническую поддержку и Николу Уэбб за помощь в переводах с немецкого. Арабелла Пайк и Майкл Фишуик из издательства постоянно помогали и поддерживали меня. Арабелла заметила и исправила множество мелких ошибок, ее неизменный юмор провел меня через непростой процесс издания книги. Я благодарен моим попутчикам из поезда в 8:02, которые не однажды поднимали мне настроение, когда я впадал в уныние. И, наконец, я никогда не смог бы написать эту книгу, если бы не сотрудничество с моими коллегами-трилобитчиками, разбросанными по всему миру. К сожалению, здесь нет возможности назвать их всех.