Голос бездны - Ветер Андрей

– Что с бандитами?

– Все мертвы.

– Когтев тоже?

– Не знаю, там человек десять… и собака…

– Хорошо постреляли братишки! А собака-то откуда?

– Она, похоже, на Чемодана набросилась. У него вся правая рука разорвана.

– Значит, это собака Когтя: защищала хозяина.

– Там вообще кровищи налито…

– Пошли посмотрим, – позвал Романов кивком кого-то сзади. – Чует моё сердце, что не увидим мы Когтя, язви его душу…

***

Теперь Михаил Михайлович знал наверняка, что его жизнь в Москве завершилась. Кто бы ни заказал его убийство, это означало, что его хреновым положением решили воспользоваться недавние друзья и избавиться от него. Едва увидев пулевое отверстие в стекле, он бросился в соседнюю комнату. Краем глаза он успел заметить, как Чемодан выхватил пистолет и как Войка с громким рычанием бросилась на него. Дальше Когтев слышал беспорядочную стрельбу. Кто в кого палил, его не заинтересовало ни на секунду. Инстинкт самосохранения швырнул его к двери, через которую он в одно мгновение попал в соседний номер, запер её на ключ с обратной стороны, пробежал через три комнаты в противоположный конец апартаментов и там остановился, прислушиваясь. Тяжёлое дыхание мешало ему разобрать, что происходило. Он осторожно надавил на ручку и приоткрыл входную дверь. Сквозь образовавшуюся щель Когтев увидел коридор и распахнутую в конце коридора створку двери в номер, который он только что покинул. По коридору быстрыми шагами двигались в сторону той двери два незнакомых человека, доставая на ходу из-под пиджаков короткие автоматы. Когтев впился глазами в их широкие спины. Кто послал этих людей? Неужто Эдик? Решил-таки одним хлопком накрыть и Когтева, и заглянувшего к нему Чемодана. Хитрый педрила…

Когтев на цыпочках двинулся в противоположную от двух незнакомцев сторону, благо от угла, за которым стоял спасительный лифт, отделяло всего два шага. Выйдя из плавно разъехавшихся дверей лифта на первом этаже, он обнаружил, что в фойе отеля царил переполох. Повсюду сновали люди в бронежилетах и с автоматами в руках, тут и там крепкие парни в штатском переговаривались по рации.

– Понагнали янычар, – неслышно шепнул он.

Когтев понял, что теперь ему не выбраться. Разборка Когтев – Семёнов проходила под колпаком милиции. Ничего хуже Михаил Михайлович представить не мог. В ту секунду и раздались сверху длинные автоматные очереди.

– Всем оставаться на своих местах!

Толпа заколыхалась, хотя стрельба происходила на третьем этаже и никому в фойе не угрожала. Женщины завизжали. Кто-то неподалёку от Когтева грохнулся на пол, поскользнувшись на паркете.

– Мне дурно, – услышал он женский шёпот за своей спиной.

– Потерпи, дорогая, сейчас всё кончится, – успокаивал заботливый мужской голос перепуганную спутницу.

Эти слова заставили Когтева действовать. Он схватился трясущимися руками за воротник рубахи и принялся рвать его пальцами, пытаясь расслабить узел галстука.

– Помогите, я задыхаюсь, – бормотал он, расталкивая всех на своём пути и двигаясь к выходу.

– Помоги мужчине, – распорядился кто-то из людей в форме, – выведи на воздух и кликни «скорую».

– А где «скорую» поставили?

– Там же, на парковке, увидишь.

– Вы присядьте, – безразлично произнёс молоденький парень в бронежилете, надавливая на плечи Когтева и тем самым проявляя свою скупую заботу о пожилом человеке. – Вот здесь присядьте на бордюрчик. Позвать врача?

– Спасибо, у меня есть валидол. Здесь уже лучше… Воздух… Просто нервы подкачали…

– Посидите, отдышитесь, – паренёк был доволен, что со стариком не пришлось возиться. – Только туда сейчас не входите. Обождите, пока всё утрясётся…

Когтев облегчённо вздохнул. Уж куда-куда, а в отель он возвращаться не собирался. Дождавшись, когда паренёк скрылся из виду, Михаил Михайлович поднялся, не отряхивая штанин, и мелкими шажками побрёл прочь от «Васко да Гама». К своему «мерседесу» он подойти не решился.

Что делать? Куда податься? Положиться было не на кого. Доверие лопнуло. Он остался один, совершенно один. Никогда прежде Когтев не был так одинок. Никогда прежде Когтев не был в положении затравленного зверя. Впрочем, зверем его никто бы уже не назвал. Он был маленькой зверушкой, обезумевшей от страха.

Будни

Сергей видел, как Романов вернулся домой, но не поднялся ему навстречу. Он знал, что они непременно принялись бы обсуждать операцию и тогда полковник не сомкнул бы глаз до утра.

А ему требовался сон. Сергей слышал, как его друг повздыхал на кухне, пыхтя сигаретой, затем улёгся там же на крохотном диванчике. Зато поутру Романова разобрало, он разразился отчаянной бранью, не направленной ни на кого конкретно, но, выпустив пар досады, понемногу утих.

– Я чувствовал, что Коготь уйдёт! – хрипло промычал Романов, усаживаясь за стол. – Ещё до начала операции у меня под сердцем что-то стало ныть, как будто с досады.

– А кого же вы тогда накрыли? – спросил Сергей.

Ксения поставила на стол горячий чайник.

– У нас нет ничего к завтраку, – сказала она виновато. – Только половина батона сухой колбасы.

– Бросай её на стол, сгрызём, – распорядился Романов и добавил, возвращаясь к разговору о ночной операции: – Никого не накрыли мы. Только трупы. Куча телохранителей, Чемодан и два киллера, неизвестно кем подосланные.

– Чемодан? – удивился Сергей.

– Какой чемодан? – спросила Ксения.

Мужчины переглянулись удивлённо. Они никак не ожидали, что она, будучи женой Когтева, не слышала ни разу этой клички.

– Чемодан – это не чемодан, то есть не сумка, а человек, – вразумляюще произнёс полковник. – Это такая бандитская кликуха.

– А-а, теперь понятно. Я-то думала, что какой-то чемодан со шмотками нашли.

– Чемодан этот был не менее крутым зверюгой, чем твой недавний муж Михал Михалыч. Кроме того, он доводился родным отцом знаменитому Гоше Саприкову

– Гошин папаня? – искренне удивилась Ксения. – Потрясно! Дядя Ваня, они все, что ли, там такие?

– Где «там» и какие именно «такие»? – уточнил Сергей.

– Бандиты.

– Девочка моя, – спокойно ответил Романов, – ты напоминаешь мне свалившегося с неба ангелочка. Ты прикидываешься?

– Ничего я не прикидываюсь. И никакой я не ангелочек. Я с четырнадцати лет проституцией занималась. Ангелам такое не по силам, дядя Ваня, кишка тонка у ангелов. Что же до всех «этих», то я на самом деле никогда ни во что не лезла. Клянусь вам. У меня были деньги, но я не вкладывала их ни во что. Несколько раз у меня брали взаймы, затем возвращали и даже проценты приплачивали. А уж как и куда мои денежки пользовали, я не знаю. Честное вам пионерское слово даю.

– А ты пионеркой разве была?

– Нет.

– Оно и видно, – бросил небрежно Сергей. – А проституцией своей можешь не похваляться. Не великая это заслуга.

На минуту или две в кухне стало тихо. Все испытали какую-то неловкость от сказанных Сергеем слов.

– Ты, Ксюша, не горюй, мы все не без греха, – сказал с некоторой печалью в голосе Романов. – А про бандитов я тебе вот что скажу.

Он чиркнул спичкой и глубоко затянулся сигаретой. Белый дым окутал его усталое лицо.

– Я вот, к примеру, настоящий честный мент, милиционер то есть. Но честность моя заключается в том, что я не кормлюсь от бандитов, никогда ничего беру от них, кроме показаний на допросах. Встречаются и другие менты, ведь мы – такие же люди из костей, мяса и мозгов. Но с профессиональной точки зрения я по сути своей ничем не отличаюсь от моих врагов… К сожалению, мы с ними одной породы. Я вынужден также, как они, подкарауливать, ставить капканы, стрелять им в грудь или в спину – одним словом, убивать. И разница между ими и мной лишь в одном.

– В чём? – спросила девушка.

– В оплате. Бандюги работают за большие деньги, а я и мне подобные – за гроши. Получается, что я вкалываю не за жалованье, а за совесть, а они – только за денежки. Так что пусть это и единственное отличие, но оно существенное, очень даже существенное. И, на мой взгляд, оно перевешивает всё остальное.