Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

Всё это рассказывал Антону маленький человек, которого любили несчастные изгои и бродяги и которого слушались даже людоеды. Он был вроде мистического жреца, благодетеля, врачевателя от мучительных недугов тела. Судьей их распрей, утешителем их душ. Они считали его посланцем Надмирного Света. Время от времени в тех местах происходили облавы на тех, кто жил в руинах цивилизаций прошлого с целью вылавливания там детей, рождающихся иногда у выдворенных туда проституток. Военные не всегда трогали самих жителей, считая их отбросами уже того света. Но детей по возможности спасали оттуда. После сбора детишек, рождённых от изгоев, их лечили и отдавали в приёмные семьи. Сами жители Паралеи рожали мало детей. Хор-Арх и был схвачен как больной и странный подросток, и только при изучении поняли, что это старик-мутант. Его временно поместили в накопитель-изолятор вместе с безобидным сбродом, который подлежал обратной высылке в дикие места, в отличие от опасных бандитов и убийц. Кто есть опасен, а кто просто не нужен, решали спецы особого подразделения Департамента внутренней охраны Паралеи.

Каждую ночь к ужасу тюремщиков окна и крышу облепляли стаи страшных существ с перепончатыми крыльями, с плоскими и карикатурно человекообразными, но покрытыми перьями, мордами. Млекопитающие летуны, собаки — падальщики из безлюдных гор и пустынь, истошно визжали и скалили свои чёрные внутри пасти. Они вызывали жуткий страх и суеверный ужас — эти порождения необитаемых пространств, ведь тех, кто жил там, считали насельниками ада. Летающих жутких, монструозных по виду собак пытались отстреливать, но падая с истошным воем, как подбитые военные истребители в прошлых войнах Земли, они ещё долго трепыхались и кричали, как терзаемые маленькие дети, что было непереносимо окружающим людям. Стрелки редко попадали в цель точно, а раненные и убитые твари вовсе не отпугивали остальных, которых было несметное число. Они гадили на улицах города, на головы людей и крыши зданий, но упорно совершали свои налёты. К тому же существовало странное суеверие, что прикосновение к ним, живым или мёртвым принесёт смерть в дом тому, кто притронется. Возможно, они и были носителями опасных вирусных инфекций, подобно организмам, которые используются болезнетворными агентами как промежуточные организмы — переносчики. Сами собаки не болели. Но город неожиданно пришёлся им по вкусу. Они стали совершать налёты на рынки и местные свалки, где было много подходящей им еды, спали в скверах и парках, залетая и в прохладные холлы правительственных и административных обширных зданий. Стали возникать единичные пока, но смертельные случаи заражения людей, и что немаловажно, среди высокопоставленных чиновников, чьи служебные здания полюбились летучим собакам особенно. Они были прохладны и пустынны по ночам, они ловко проникали туда днём через открытые окна, а работать в довольно жарком климате при закупоренных окнах и отсутствии систем кондиционирования помещений было невозможно. Их боялись трогать, невозможно было заставить мусорщиков убрать их разлагающиеся трупы после того, как их убивали во время полётов. Они смердели невыносимо, а их продолжали не трогать. Заставляли делать это преступников, сидящих в тюрьмах, но во время уборки многие из них сбегали, и от этой затеи отказались быстро. Их налёты продолжались всё то время, пока маленький старик пребывал в заключении. Когда это сообразили по неизвестно чьей подсказке, он был увезён из столицы и где-то выпущен у границы пустынь на свободу. Столь же необъяснимо исчезли и пугающие всех невыносимые летуны. Больше Антон его не встречал, хотя и слышал о его внезапном появлении временами на бедных столичных окраинах.

Доктор Франк, уверяя, что Антон не умирал окончательно, не знал о его видениях ли, снах ли, — бред ли это был? То, что яркими, но рваными обрывками помнил Антон. Странные образы стали всплывать внезапно и гораздо позже, почему Антон и не рассказал о них Франку в период своего последующего исследования и восстановления на земной базе под наблюдением доктора.

…В мрачное и запредельное место, где он валялся на склизком полу среди густого смрада, пришёл Хор-Арх. И положил на рану Антона нечто, пронзившее космическим холодом. Это был прозрачный и невероятно тяжёлый камень, но камень пульсировал и шевелился на его груди как живое существо, в то время как сам Хор-Арх стоял заметно в стороне. Антон отчётливо видел тогда всё, поскольку сознание вернулось к нему. Дневной свет проникал в полуподвальное помещение через мутные круглые окна под самым потолком. Сам низкий потолок был жуткого какого-то цвета, то ли настолько грязный и закопчённый самой древностью, то ли сам камень имел такой гнетущий вид. Он был настолько близок к его глазам, что встань он, и голова упёрлась бы в него. Мучительность его нависания и отчётливые передвижения огромных пауков на нём, вызывали отвращение, пограничное с ужасом. Но тотчас же он забыл обо всём, поскольку закричал от жесточайшего проникновения вглубь раны словно бы твёрдого пламени, даже не подозревая никогда о существовании подобной боли. Она прошла сквозь позвоночник и будто бы оплавила костный мозг внутри, а выходя наружу растекалась горячей и быстро остывающей водой, в которую он погружался весь целиком… Уже в следующее мгновение он сидел на белом берегу. Зелёная стена зарослей стояла позади, а впереди, набегая на босые ноги тёплой волной, безмолвствовал (именно безмолвие и поражало) синий океан. Антон легко встал и пошёл. И сколько он шёл, было непонятно, но вода как была, так и оставалась по колено. Нырнуть и поплыть было невозможно. Вокруг ничего не было, кроме гладкой и отсвечивающей кристаллическим блеском поверхности загадочного водоёма. Ни берегов, ни облаков сверху, поскольку и само небо было точно таким же — потрясающе-синим и пустым. Он очнулся от прикосновения Хор-Арха, и опять оказался на белом берегу.

— Это моя память, — сказал гном, — и не пытайся плыть. Я сам никогда не плавал и не знаю, как это происходит, поэтому у тебя ничего не получится. Самое большее заходил по колено и всё. Наши океаны не такие, как океан на Паралее, и не такие как ваши на Земле. — Антон не удивился, что он знает о Земле, но присмотревшись, увидел, что вода стоячая и больше похожа на зеркало, лежащее внизу и отражающее синее, как самый изысканный сапфир, небо. Возможно, это был именно отражённый свет, а не цвет самой субстанции, которую он принял за океан. Утратив интерес к бесполезной мелкой воде, Антон повернулся к зелёной растительной стене. Листья поражали размерами. Каждый был со среднюю столешницу, не меньше, и все они имели непривычную конфигурацию. В белых цветах блестела кристаллическая роса, гранённая, как бывают огранёнными только ювелирные камни!