Дикая полынь - Цезарь Солодарь

Ответ — для страны, где власть в руках сионистов, — предельно простой: улыбчивый, прямодушный парень был сефардом, семитом "третьего сорта", выходцем из Марокко. В Америке его называли бы "черным", в Израиле его назвали "грязным". И брак такого еврея с девушкой-ашкенази считается в Израиле смешанным. А ведь еще гитлеровские "генетики" настойчиво доказывали, что при смешанном браке ребенок наследует только недостатки обеих рас!

Сделаю небольшое отступление и замечу, что иногда "грязный" марокканский еврей неожиданно для него возводится в высокий ранг "чистокровного" семита. Это бывает в тех случаях, когда религиозные инстанции Израиля пытаются предотвратить брак марокканца с еще более "нечистой" еврейкой. Такую метаморфозу испытал на себе Ханои Тургеман, вывезенный среди тысяч подростков в Израиль из марокканского города Касабланки. Три военизированных лагеря. Мучительное существование в необжитой пустыне Негев, где жилье переселенцев окружали шакалы. Бродяжничество, безработица, служба в "усмирявшей" арабов воинской части. Изнурительная работа в типографии — она принадлежала ярому сионисту Арону Прессу, виртуозно выжимавшему все соки из своих рабочих… "Лишь один раз за все эти годы мне, казалось, блеснул светлый луч счастья, надежды, — рассказал Ханон Тургеман журналистам. — В городке Петах-Тиква я познакомился с девушкой, которая пришлась по сердцу. Мы решили соединить свои судьбы, вместе идти по жизни. И тут выяснилась дикая вещь. Главный раввин города господин Кац вызвал меня к себе. "Ваша избранница не чистокровная еврейка, ее мать принадлежит к другой национальности. Наш закон запрещает смешанные браки". Мы с невестой были потрясены до глубины души. Пытались добиться справедливости в высших инстанциях. Все напрасно. Мы решили пойти наперекор этому расистскому закону. Но раввины не дремали. Нам объявили, что наш ребенок будет считаться "незаконнорожденным".

Возвращаюсь к моей собеседнице. Она не сдавалась, хотя друзья, более сведущие в израильских порядках, отговаривали ее от дальнейшей борьбы: "Ты никак не хочешь понять, что у нас иудаизм государственная религия и бороться с ее канонами бесполезно". Но девушка продолжала метаться из одной организации в другую. Просила, умоляла, требовала. А сотруднику министерства религии, знавшему в юности ее отца, недвусмысленно выложила:

— Подумайте, дядя Зельман, мне не только не хотят помочь, но еще доказывают, что сефардов следует селить в отдельных районах, что по своему низкому культурному уровню они полудикари и не могут ужиться с сабрами и ашкенази. Мне хотят внушить, что я совершила преступление, полюбив "нестопроцентного" еврея. От таких разговоров отдает нацистскими законами о "чистоте расы"! Такие взгляды — это же чуть ли не желание воскресить в Израиле гетто и страшную традицию черты оседлости!

И дядя Зельман пришел в негодование… оттого, что девушка так резко критикует обычаи и взгляды самых чистокровных и избранных израильтян. Он указал несчастной влюбленной на дверь. Ее, правда, поддержали две девушки из больничного персонала но они, естественно, оказались ничтожными песчинками в сравнении с могучей лавиной взращенного на сионистских корнях и взошедшего на шовинистических дрожжах израильского "общественного мнения".

Отчаяние толкнуло девушку на дерзкий шаг — она пошла искать правду в раввинате. И услышала такую ласковую сентенцию:

— Будь ты юношей, желающим жениться на нееврейке, мы бы выгнали тебя из раввината, даже не разговаривали бы с тобой. Запомни: еврейский юноша, соединившись с гойкой, делает наше святое семя нечистым. Иное дело — девушка, выходящая замуж за нееврея: она хоть помогает этим укрепиться своему племени в чужом стане. Так что, милая, если уж ты такая блудливая, что решаешься разделить ложе с сефардом, то выходи лучше замуж за самого обыкновенного гоя. А сефардам еще рано считать себя достойными девушки из ашкенази. Скверный пример ты подаешь нашим девушкам…

Разрыдавшись, девушка выбежала из раввината.

Наконец, вместе с влюбленным в нее юношей обратилась она к сионистскому деятелю из прогрессистов. Личность сугубо современная, он не скрывал, а среди молодежи даже афишировал, свое равнодушие к религии и ее канонам.

Участливо выслушав бедных влюбленных, "прогрессивный" сионист со вздохом сказал:

— Сердцем я с вами, дорогие мои. Сам был молодым и знаю, что такое любовь. Но сейчас, увы, не время бросать вызов раввинату и, главное, верующему крылу сионистов, отстаивающим чистоту еврейской нации. Большинство за ними. И они вмешиваются во все, их волнует все. Даже то, как обязан прославлять субботний день настоящий еврей, если очутится в этот день на космическом корабле…

— Вы так любили друг друга — почему же не могли жить в гражданском браке? — чуть не сорвалось у меня с языка.

Но я вовремя остановил себя, вспомнив, что гражданский брак в Израиле категорически не признают, что женщина и мужчина, основавшие семью, пусть самую дружную и крепкую, но не получившие благословения в раввинате, становятся париями израильского общества.

И как бы в ответ на свои мысли я услышал:

— Если бы, не "освятив" брака по иудейским канонам, я родила от любимого человека, ребенка всю жизнь преследовала бы страшная кличка "мамзер". Ох как тяжело жить в сионистском государстве незаконнорожденным "мамзерам"! Раввинат заносит их в особые списки отверженных. А если один из родителей несчастного ребенка принадлежит к сефардам, то незаконнорожденный становится дважды отверженным. И так будет с ним до самого преклонного возраста, до самых последних дней жизни. Найдут предлог лишить его права на высшее образование, ему откажут в "законной" регистрации брака, перед ним захлопнут двери в "хорошее общество"!

Этот печальный рассказ молодой голландки напомнил мне беседу в Вене с бывшим венгерским гражданином Ласло Шемлером. Ему пришлось бежать из Израиля прежде всего из-за того, что он полюбил женщину, числившуюся в "законном", освященном раввинатом браке. Ревекка, правда, еще за два года до встречи с Ласло оставила нелюбимого мужа, чьей женой стала по принуждению вызвавших ее в Израиль родственников. В разводе ей, конечно, было отказано, а осведомительница раввината (подобные имеются чуть ли не на каждой улице, причем выполняют свою миссию не только из религиозных чувств!) донесла раввину, что "нечестивая жена" вступила в незаконное сожительство с Шемлером.

Грешников порознь вызвали в раввинат и сделали публичное внушение. Влюбленные, однако, стояли на своем:

— Главное, мы любим друг друга. И никаким религиозным канонам не помешать нашей любви!

Ревекка забеременела. И тут травля "благочестивых" соседок достигла такого ожесточения, что женщина покушалась на самоубийство. И Ласло поспешил увезти свою любимую, но "неугодную богу" жену из страны, где безжалостные религиозные каноны стали мстительным оружием в руках правящих страной сионистов…

Вернемся, однако, к печальной любви девушки из Голландии и парня из Марокко: чем же закончилась она?

— Нас все-таки разлучили, — услышал я под холодным дождем в Гааге. — И пелена спала с моих глаз! Все сионистские догмы и законы раскрылись мне в истинном свете. Оказывается, сионисты сами же возрождают проклятый "еврейский вопрос". Они делят нас на сорта и категории. В те тяжелые для меня дни как раз проходило бурное обсуждение в кнессете чрезвычайного вопроса "Кого считать настоящим евреем?". И я с ужасом узнала, как наиболее фанатичные сионистские круги оперируют теми самыми, прямо говоря, расистскими доводами, которыми нацисты обосновали свой звериный нюрнбергский закон о том, кого считать настоящим немцем. Какой стыд! Газеты начали тогда печатать отчеты о нашумевшем деле военно-морского капитана Вениамина Шалита. Он посмел попросить, чтобы его детей, родившихся от смешанного брака, записали в документах евреями. Начались долгие дебаты. Капитана поливали грязью. И наконец суд отказал ему. А тут еще мне не давали покоя всяческие толки и пересуды о делении выходцев из разных стран на соответствующие группы, об израильтянах "коренных", "старых" и "пришлых", "новых". Не хватило человеческих сил перенести все это. И я решила покинуть Израиль и вернуться в Голландию! Как можно скорее!

"Как можно скорее". Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается: около полугода девушку мытарили и под всякими предлогами не выпускали из страны. Причем главную роль в этом сыграли амстердамские сионистские круги. Специально для беседы с ней прилетел из Голландии видный сионистский публицист. По его настоянию девушке дали хорошо оплачиваемую работу в Яффе, нравившейся ей больше всех израильских городов. Прилетом "уговаривающего" дело не ограничилось. Последовали непрерывные звонки из Амстердама, письма, телеграммы. Даже живущие в Роттердаме родственники дали понять нарушительнице устоев, что своим бегством из страны, где на деле осуществляются сионистские догмы, она поставит своих близких в неловкое положение.