Детство Чика - Фазиль Искандер

— Кому должен пират передать? — не понял Бочо.

— Другим пиратам, — сказал Чик, — чтобы они больше никогда не приставали к нему со своими цветными наколками. И вот этот пират научил его находить заколдованные места, где зарыта собака.

— А насчет кладов, Чик, — спросил Бочо, — что он сказал насчет кладов?

— Насчет кладов, — сказал Чик, — капитан пока молчит… Не все сразу…

— И ты теперь знаешь все места, где зарыта собака? — спросил Бочо.

— Нет, — сказал Чик, — пока на двух улицах. Мне хватает.

Бочо на мгновение призадумался.

— Чик, — спросил он потом, — а скажи мне точно, в каком месте ты обыграл Боцмана?

Чик про себя улыбнулся его наивной хитрости. Он уже твердо решил, что завтра раскроет Бочо свой научный секрет. А сегодня еще можно было пошухарить. И он сказал правду.

— Дом доктора Ледина знаешь? — спросил Чик.

— Кто же его не знает, — кивнул Бочо в сторону дома доктора Ледина.

— От середины дома отсчитай пять шагов в сторону улицы и попадешь в точку.

Бочо призадумался.

— А еще где? — спросил он.

— Ты что, думаешь, достаточно знать, где зарыта собака?

— А что? — спросил Бочо.

— Нет, — сказал Чик, — это еще не все. Это даже почти ничего. Если б дело было только в зарытой собаке, ты знаешь, сколько бы негодяев поубивало собак! Они бы зарывали бедных собак в таких местах, где люди почаще собираются играть, и давай всех обчесывать!

— А в чем дело, Чик? В чем? — спросил Бочо, приплясывая от нетерпения.

— Во-первых, собака под землей должна пролежать не меньше ста лет, — строгим голосом сказал Чик, — и, прежде чем играть, надо про себя три раза произнести колдовское слово… А от породы собаки ничего не зависит… Лишь бы она пропрела под землей лет сто.

— Какое слово, Чик, какое? — взмолился Бочо.

Чик сделал многозначительное лицо и кивнул на перекресток.

К ним приближались два брата-близнеца. Всегда серьезные, всегда одинаково одетые, они и в деньги всегда приходили играть вместе. И всегда или оба выигрывали или оба проигрывали. Так получалось. Если один проигрывает, другой ему дает свои деньги. Иногда один играет, а другой просто смотрит. Если тот, кто играет, проигрывает, второй прерывает игру, отводит его чуть в сторонку, и они начинают шептаться. После этого или второй вступает в игру вместо первого или первый меняет вид игры. Хоть выигрывают, хоть проигрывают, они всегда оставались серьезными. За все это им дали общее прозвище «Два Брата — Гроб да Лопата».

— Чик, — засипел Бочо вполголоса, — скажи колдовское слово. Лопату я беру на себя.

— Нет, Бочо, — твердо сказал Чик, — завтра все узнаешь, а сегодня я играю один.

Чик взглянул в сторону братьев и хлопнул себя по карману. Братья посмотрели друг на друга, потом взглянули на Чика и разом кивнули.

Они подошли к Чику и вытащили из карманов мелочь, у каждого было почти по рублю. Может создаться ложное впечатление, что у ребят Мухуса было много карманных денег. Нет, конечно. Но если человек приходит играть, значит, он накопил деньги. Только такой милый простак, как Бочо, приходит с двадцатью копейками и канючит, чтобы с ним поиграли. Настоящие игроки копят деньги к игре.

И вот они стали играть. Опять по десять копеек. То один подбрасывает пятак, то другой. И проигрывают, хоть и медленней, чем Славик, но проигрывают.

Вдруг старший близнец отвел в сторону младшего, и они стали шептаться. Пошептались, пошептались и подошли. Шептание кончилось тем, что старший близнец сменил свой пятак на трехкопеечную монету, а младший — на двухкопеечную. Снова стали бросать. Через некоторое время младшему повезло три раза подряд, а старший продолжал проигрывать своей трехкопеечной монетой.

Братья снова отошли, пошептались, пошептались, и старший, взяв все деньги у младшего, стал подкидывать копеечную монету и все проиграл. Все проиграв, они, как обычно, молча повернулись и ушли.

— Чик, — сказал Бочо восторженно, — ты теперь у всех можешь выиграть. Сыграй с этими.

Чик посмотрел на тротуар. Там продолжали ковать деньги тяжелыми царскими пятаками. Все эти ребята были года на три, на четыре старше Чика.

— Налупить могут, — трезво сказал Чик.

— А что же Суслик не приходит? — удивился Бочо.

— Ха, — усмехнулся Чик, — Суслик уже давно забыл про нас. Наверное, бегает по двору в носках. Пойдем погужуемся. Я угощаю!

Чик облапил Бочо одной рукой, как щедрый старший брат, и повел его угощать. Через перекресток на углу под церковной оградой стоял со своим лотком продавец сластей. В десяти шагах от него, возле той же церковной ограды, ютился магазинчик.

Они подошли к лотку. За стеклом лотка, как тропические рыбки в аквариуме, краснели леденцы на палочках. Сверкали козинаки с ядрами орехов, схваченными золотистым медовым лаком. Рубчатые трубки вафель, наполненные легкой пеной крема, призывали похрустеть легкой жизнью.

— Выбирай, Бочо, — махнул Чик рукой на лоток.

Бочо сразу ткнул пальцем на леденец-дирижабль. Потом на козинак. Потом вопросительно посмотрел на Чика, и Чик кивнул: мол, выбирай, выбирай.

— И еще две вафли, — сказал Бочо.

— Мне то же самое, — добавил Чик.

— Платить, платить кто будет? — насторожился продавец.

Чик властно звякнул тяжелым карманом. Все обошлось в рубль двадцать копеек.

Они сели на густую травку, росшую у самой стены церковной ограды. Сначала съели вафли, то отсасывая из трубки легкий крем, то сокрушая хрупкую сладость самой трубки. Потом разгрызли козинаки, яростно липнущие к зубам и как бы пытающиеся вырвать их взамен ядрышек орехов, выломанных зубами из хрустящей плитки. А потом, уже спокойно переговариваясь, сосали свои леденцы, вкусно припахивающие горелым сахаром.

Было приятно помечтать о деньгах, которые они выиграют в ближайшее время. Каждый купит по футбольному мячу. Потом, если дела пойдут хорошо, они купят по велосипеду. А потом, если дела пойдут очень хорошо, они купят весельную лодку на двоих.

— Учти, — предупредил Чик, — Лёсик, Оник, Сонька и Ника будут кататься вместе с нами. Чтобы ты потом не обижался.

— Но ведь Лёсик такой неловкий, — сразу же обиделся Бочо, — он свалится за борт! Кто его будет спасать? Ты?!

— Ничего, — жестко поправил его Чик, — в штиль можно…

— Чик, — взмолился Бочо, — но ведь он даже на ровной земле падает! Свалится за борт и пустит пузыри! Как пить дать, утонет!

Трудно отказать человеку, когда он о чем-нибудь просит таким сиплым голосом старого капитана. Но Чик был тверд.

— Ничего, — жестко отрезал он, — в мертвый штиль можно.

Бочо внимательно посмотрел на Чика, понял, что его не переупрямишь, и успокоился.

— А чего ты только на двух улицах узнал, где зарыты собаки? — спросил он. — Надо узнать на всех.

Чику сейчас, после сладостей, как-то поднадоели зарытые собаки, но уже нельзя было отступать.

— Заработаем на этих собаках, а потом пойдем дальше, — сказал Чик, — ты только приманивай богатых мальчиков.

— Я знаю двоих с моей улицы и одного с Карла Либкнехта, — сказал Бочо. — А где вторая улица с зарытыми собаками?

— Вот эта улица, где мы сидим, — сказал Чик.

— Аж зубы ноют от сладости, — заметил Бочо и отбросил оголенную леденцовую палочку. Дирижабль полностью переместился в живот Бочо.

Чик тоже отбросил свою палочку, хотя и не полностью дососал свой дирижабль.

— Выпьем лимонаду, — сказал Чик, вставая. Они подошли к магазину и поднялись по деревянным ступенькам к прилавку.

— Бутылку лимонаду, — сказал Чик и положил деньги на прилавок. — Хочешь «Раковые шейки»?

Он обернулся на Бочо. Это были очень вкусные конфеты.

— Неохота, Чик, — мотнул головой Бочо и удивленно посмотрел на Чика. Чик в ответ слегка кивнул головой, давая знать, что он его понимает.

— Мне тоже неохота, — сказал Чик и солидно добавил любимую поговорку мухусчан: — Белый хлеб и то надоедает.

Они уже допивали лимонад, когда возле магазина какой-то мальчик остановил свой велосипед, лихо соскочил на землю и прислонил его к церковной ограде. Мальчик был в новенькой ковбойке и длинных черных брюках. Позвякивая сверкающими зажимами на брючинах, он поднялся к прилавку.

Ни разу не взглянув на Чика и Бочо, он попросил у продавца килограмм халвы и три пачки чая. Расплатился, вложил свои покупки в кошелку и спустился к своему велосипеду.

Как только мальчик подошел к прилавку, Бочо стал подталкивать Чика и делать ему страшные гримасы. Чик ничего не мог понять и даже стал злиться на Бочо. Но когда мальчик отошел со своими покупками, Бочо быстро шепнул ему:

— Чик, лафа! Это самый богатый мальчик в городе. Он сын главного мясника! Сыграй с ним! Сыграй, Чик!

— Хорошо, — сказал Чик, — подмани его.

Мальчик в ковбойке, повесив кошелку на руль, взгромоздился на свой велосипед и уже хотел одной ногой оттолкнуться от земли, но тут к нему подбежал Бочо. Они немного пошептались.