Автово - Андрей Портнов

— В теннис или в пенис? — решил уточнить я, впрочем, не особо надеясь услышать ответ.

Вдоволь наслушавшись массу других хвалебных эпитетов и выяснив часы работы рыжей физручки, мы одним прекрасным днём ломанулись на Лоцманскую.

На местной кафедре физкультуры сидела рыжая худющая баба в спортивном костюме. Уткнувшись в какую-то книжонку, должно быть «Радость извращения» или «Как достичь оргазма при лазанье по канату», судя по её садомазохистскому выражению лица, она не обращала ни малейшего внимания на происходящее вокруг.

— Красавица, да и только, — шепнул я на ухо Рудику, — ей только в фильмах ужасов сниматься в роли детеныша какого-нибудь птеродактиля.

Баба услыхала, что кто-то шепчется, повернулась к нам, и нам не оставалось ничего другого, как зайти к ней в кабинет.

Терпеть не могу баб-физручек! Все они какие-то однотипные, худющие и страхолюдины. По мне — так они все садистки!

Извращенка быстро спрятала книжку, взяла наши справки и пробубнила что-то насчёт того, что впервые нас, вообще, видит. Затем поставила мне зачёт.

— А вы чего ко мне со своей спецгруппой пришли? — уставилась она на Рудика. — Вы на ней-то хоть раз были? Были, я вас спрашиваю?

— Э-э… — начал тот.

— Что? — быстренько переспросила она. — Знаете что, вы мне тут голову не морочьте!

— Я КРОСС БЕГАЛ!!! — заорал несчастный Рудик, используя свой последний и единственный козырь.

— Кросс? Какой кросс? Ну, и что? Что вы ко мне со своим кроссом пристали? Ну, бегали, ну, молодцы! Ну, и что? Зачёт я вам не поставлю — вы на спецгруппу не ходили!

— Э-э… — попытался что-то сказать Рудик, страдая от удушья.

Эсэсовка же продолжала:

— Поезжайте на «Ульянку» — там преподаватели спецгрупп, вот с ними и разбирайтесь!..

До общаги Диму я донёс чуть ли не на плечах. Бедняга, оказывается, для него это ещё не конец.

— Ну, и что ты добился своим кроссом? — безжалостно подтрунивал над ним я, счастливый, что теперь у меня на одну проблему стало меньше. — Говорил же я тебе, что это совершенно ни к чему! Вот за упрямство и поплатился…

В заключение этой небольшой весёленькой истории можно сказать, что проблема Рудика, всё-таки, разрешилась, ему удалось-таки получить этот зачёт — самый последний зачёт по физре, ибо на этом семестре предмет «Физическая культура» заканчивался окончательно.

ЧАСТЬ 17. Мой день

Ну, вот, закончилась и эта сессия, на мой взгляд, самая лёгкая. И теперь по программе у нас должна быть производственная практика.

Первый слух разнёсся сразу же с молниеносной быстротой.

— Практика будет ежедневно на трёх заводах сразу! — кричал на всех углах Паша. — По 4 часа на каждом! Полчаса даётся, чтобы доехать от одного завода к другому!

Мы были поражены. Получалось, 13 часов в день вместе с переездами ежедневно мы будем батрачить на этой самой практике! При этом без права личной жизни и переписки.

Сомнения развеял Гармашёв, который от волнения так размахивал руками, что поднимал вокруг себя сильный ветер.

— Практика будет проходить на трёх заводах, но НЕ ОДНОВРЕМЕННО! Это надо же такую чушню придумать! Начнем с Балтийского завода, затем Северная верфь, а уж потом пойдёте на Адмиралтейские верфи. Задание получите потом. Короче, чтобы 5 июня все были как штык!

Гарма затопал на нас ногами, и мы быстренько разбежались в разные стороны. Сейчас же практика интересовала меня меньше всего. Моя башка была забита совсем иными мыслями. 5 июня — начало практики совпадало с моим двадцатиоднолетием, и это необходимо было отметить. Скорее всего, это был бы последний случай, когда я мог отметить свой день рождения со всеми моими друзьями. Больше такого, пожалуй, уже и не будет. Поэтому я никак не мог проигнорировать это событие.

Проблема была в финансах и довольно серьёзная. Оставалось или накупить продуктов и остаться абсолютно ни с чем, или… взять в долю Пашу(!). Последнее обстоятельство сразу же только при одной мысли об этом вызывало недержание — вспоминалось наше с ним прошлое празднество. Сколько тогда я с ним намучился — один Бог знает. Но похоже, что сейчас у меня другого выхода не было. Всё-таки, мне хватило ума не растратить все свои деньги полностью.

К этому времени на свою очередную сессию в Питер подкатила Катя. И я пошёл к ней за советом в 212-ую, в которой она остановилась. Надо сказать, что к этому времени в отношениях Кати и Гали произошли резкие перемены, и теперь они стали чуть ли не лучшими подругами. Ларисочка Карымова теперь была резко отброшена в сторону.

— Паша, конечно, не сахар, — ответила мне Катя после того, как я выложил ей свою проблему, — но попытаться стоит. Подойди к нему как-нибудь подипломатичней…

— Легко сказать «подипломатичней», — думал я, поднимаясь в 334-ую, — Паша и слова-то такого, наверное, не знает. С ним, вообще, спокойно может разговаривать только какой-нибудь эпилептик. Валяясь в судорогах на полу, они отлично бы поняли друг друга…

— А, чего тебе? — дверь открыл мне взъерошенный Паша, наполовину напялив на себя футболку. Вид у него, честно говоря, был неважный, а состояние убить кого-нибудь прямо-таки читалось на его невинном личике.

В общем, не в ту минуту я зашёл.

— Привет, Паша! — как можно спокойнее сказал я. — Как дела?

— А тебе-то что? Нормально! Чего надо?

— О, Боже, как же тут подипломатичнее? — пронеслось у меня в мыслях. — Надо бы валерьяночки выпить. Так, о чём бы с ним таком поговорить? Что он любит? О, Уитни Хьюстон!

— Паша! — радостно начал я. — А ты знаешь, Уитни Хьюстон собачку себе завела…

— Что? Какую собачку? — заорал на меня Паша.

— Пу-пуделя, — заикаясь от волнения, ответил я.

— Какого ещё пупуделя? Больной что ли?

— Да нет, здоровый, белый такой и весь стриженный.

— Кто?

— Пудель!

— Какой в жопу пудель? Я про тебя говорю! Ты что — больной?

— Я?.. Да вот уже не знаю…

Это было правдой. Находясь в обществе Паши более 30 секунд, начинаешь чувствовать себя каким-то деградированным и сомневаться в своих умственных способностях вообще.

— Тебе не нравятся пудели?

— Причём здесь пудели? Чего тебе надо? — повторил Паша уже в который там раз.

Никакая дипломатия не помогала. Пришлось брать быка за рога.

— Вот что, Паша! А НЕ УСТРОИТЬ ЛИ НАМ С ТОБОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ?! — спросил я его прямо в лоб.

— День рождения? — Паша вдруг на минуту задумался. — Нет, у меня денег нет.

Я невольно удивился столь относительному спокойствию с его стороны, но продолжал:

— Давай, вместе будет не так дорого, да и закатки у нас с тобой есть — уже что-то.

— Нет-нет, ко мне мама с сестрой приезжают, я не могу.

— Когда?

— 6 июня.

— Так мы сделаем раньше, можно в субботу — 3 июня.

— Ну, ладно, я ещё подумаю.

— Думай-думай, — сказал я и ушёл.

Первый шаг был сделан. Дальше должно быть не так сложно.

— Ну, как, уговорил? — хором спросили меня Владик с Рудиком.

— Сначала я валерьяночки выпью, — выпалил я.

Через несколько минут я уже выложил им все свои переживания.

— А что, Уитни Хьюстон и вправду пуделя завела? — поинтересовался Владик.

— Да я-то откуда знаю? Я её, вообще, терпеть ненавижу! Просто Паша её любит, вот и пришлось сказать то, что первым пришло в голову…

Паша сдался. Чего мне это стоило — никто себе и представить не может. Тусовку решено было устраивать в воскресенье. Правда, сам Паша сначала настаивал на понедельнике — 5 июня.

— Представь, прямо в твой день рождения и устроим! Здорово же! — уговаривал он меня.

— Здорово-то, здорово, но в понедельник всем на завод переться. Чёрт знает, когда освободимся, а готовить когда?! Давай в субботу, чтобы на следующий день народ выспался перед практикой.

По каким-то причинам суббота Пашу не устраивала ни в какую, и он грозился, вообще, бросить всю эту затею. Испугавшись, я уломал его на воскресенье — 4 июня.

За продуктами, естественно, снова ломанулся я, поскольку у Паши как всегда появилось что-то неотложное. Но к этому моменту протестовать я уже не мог, потому что радовался и тому, что расходы будут делиться пополам. Следуя напутственным словам Паши выбирать только самое дешёвое, я оббегал Сенную площадь, Автово и прилегающие к нему районы. К великому сожалению июнь 1995 года ценами отнюдь не радовал. Но особенно ужасали цены на спиртное.

Паша сначала был, вообще, против горячительных напитков (как и в прошлый раз) и хотел обойтись одной бутылкой вина.

— Я, вообще, пить не люблю! — с пеной у рта доказывал он мне. — Меня от этого мутит!

— Как же, как же, помню! — ответил я, пытаясь скрыть насмешку, вызванную кое-какими воспоминаниями.

Дело было ровно год назад. Тогда я поднимался в 315-ую, где по слухам намечалась небольшая пьянь. Костик в честь окончания первого этапа проживания в Питере угощал всех вином.