Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Хотел бы я, чтобы это довелось увидеть другому, — сказал Усабиусу, зная в глубине души, что именно я должен это сделать.

Постыдная часть меня желала, чтобы шлем был сломан, соединение не заработало и перед глазами предстала лишь пустая остекленевшая панорама.

Расстегнув фиксирующие замки, я снял свой шлем и положил его на ближайший камень. Пальцы дрожали. Посмотрел на Усабиуса, пытаясь понять, что творится у него на душе, но тот не отрываясь смотрел на танки внизу.

Шлем Вулкана с низким гудением электромагнитов и слабым стуком металла о металл оторвался от пояса. Я поднял его вверх, будто бы шлем был короной, а я — её недостойным хранителем. Он был тяжёлым, тяжелее, чем я полагал, тяжелее, чем, когда я первый раз взял в руки. И было ясно, что это вес неминуемого откровения, тяжесть суровой и тревожной истины, готовой обрушиться на меня.

— Это вообще сработает? — выдохнул я. Шлем был значительно крупнее моего, и я вцепился в него, держа над головой. — Чувствуется совершенно неправильно…

— Я налажу интерфейс, — ответил Эразм, — зачищу кабели, соединю напрямую. Если он ещё функционирует, ты получишь доступ к видеозаписи.

— Мне не следует делать это, ведь этот шлем — реликвия.

— Лишь в том случае, если Вулкан мёртв и это последнее, что от него осталось.

Я постарался не выказать чувства, овладевшие мной при мысли об этой возможности, и надел шлем примарха, приготовившись увидеть то, что видел Вулкан, пока носил его.

Рууман что-то делал. Сложно было не воспринимать его работу как святотатство, но мы же жили в эпоху просвещения, когда вера и религия были признаны еретичными. Я постарался не задумываться об иронии этого. Тяжкие испытания на Исстване перевернули моё привычное мировоззрение. Более слабые люди были бы раздавлены обрушившимся на них ужасом, когда их представления о реальности были жестоко разорваны и безжалостно вывернуты наизнанку.

Но мы не были слабыми, мы были легионерами. И мы выдержали.

— Ничего не видно, — сказал я, стыдясь облегчения в голосе. — Сплошная темнота. Не работает.

— Ещё немного, — пробормотал Рууман. Я слышал жужжание снова пролетевшего мимо нас воздушного охотника и громыхание бронетехники поодаль, от лагеря.

— Зачем мне нужны доказательства участи Вулкана? Почему не могу просто верить, верить в то, что он жив и ждёт нашей помощи?

Я хотел отбросить шлем, и, наперекор логике Руумана, пробиться сквозь лагерь и спасти отца. В моих мечтах всё было так. Вся неопределённость, всё безумие и сомнения выгорали от его лучезарного присутствия. Вулкан во всей своей славе, прежде чем вернуться к звёздам, сокрушает предателей на этом чёрном мирке, а потом, бок-о-бок со своими братьями, сбрасывает Магистра войны с его узурпаторского трона и…

Тусклое сияние заполнило шлем, осветив багрянцем мелкие детали внутренней поверхности. Боковым зрением я видел, где Эразм проводами и зажимами подключил его к воротнику моей собственной брони. Как можно тщательнее сравняв глаза и ретинальные линзы, я движением век активировал видеозапись.

Поначалу была лишь статика, красная, трескучая дымка, из-за которой я подумал, что линзы повреждены и ничего из записанного не удастся разобрать. Но она продолжалась лишь несколько секунд, а потом перед глазами предстал до боли знакомы образ…

Подъём на тёмный хребет из чёрного вулканического стекла. Воздух, обожжённый болтерным огнём, обширным крещендо нескончаемых дульных вспышек. Вдали вспыхивают взрывы, увенчанные огнём и дымом. Волна крови и земли растекается насколько хватает взгляда.

Звука нет. Наверное, эта часть была повреждена. Но видел я хорошо… и мог представить шум.

Сквозь дым и непонятно откуда взявшийся снег проступила фаланга закованных в железо легионеров. На безликих, невыразительных шлемах не было и следа колебаний, никакой жалости. Они выстроились в стрелковые цепи, готовые убивать. Позади виднелись громады танков…

Вулкан поднял перчатку, и сгусток пламени отбросил предателей назад, вверх по холму. Те столкнулись со своими же надвигающимися танками, давящими их безжалостными гусеницами. Свирепый пожар поглотил решивших удержать позицию — силовая броня не могла их защитить. Медленно оседающие силуэты, почерневшие и окутанные дымкой от жары, испепелялись змиевым огнём. Плоть и кость становились пеплом, который ветер сдувал с опалённой брони.

Даже если примарх и испытывал какие-то братские чувства, на действия это не никак не влияло. Он бежал, лишь слегка опережая Погребальную стражу, пожирая расстояние, пока не добрался до вершины. Пули рикошетили от его брони — укусы блох, старающихся пробить крепостную стену. Взрыв ракеты, сопровождаемый вспышкой и ударной волной, не смог поколебать примарха.

Группа отчаянных воинов бросилась на него с рычащими цепными глефами. Взмах «Несущим рассвет». Только один. Четыре изломанных трупа Железных Воинов взлетели в небо. Несмотря на судьбу, постигшую их товарищей, подскочили ещё трое, безумно отважные или откровенно тупые.

Вулкан сокрушил их подобно молоту бога. Нагрудник ломается пополам, грудная клетка вминается, обнажая рёбра и внутренности. Плечо раскалывается, броня рвётся как бумажная. Шлем раздроблен, голова внутри раздавлена ударом гигантского, облачённого в латную перчатку кулака.

Неустрашимые, Железные Воины продолжают упорно, но безнадёжно защищаться, будто бы не зная, что такое капитуляция или поражение.

Как и сам примарх, и он продолжает убивать, пока подоспевшая Погребальная стража не приканчивает оставшихся, расчищая путь к бронетехнике…

Вулкан добирается до первого танка, «Разрушителя», поднимает и переворачивает его голыми руками. Секундой позже «Несущий рассвет» снова в бронированном кулаке, и примарх пробивает молотом корпус второго. Разорвав лобовую броню руками, обрушивается на экипаж. Воины стреляют из пистолетов, но без малейшего результата.

Примарх вышвыривает их, размахивающих руками и ногами, наружу, как мусор. Его избранные воины добивают предателей и забрасывают танк гранатами.

Вулкан уже опять движется, дно «Разрушителя», оставленного позади, выносит в облаке огня, дыма и осколков. Саламандры в зелёной броне наступают вместе с ним с обеих сторон. Битва — сплошь ближний бой и короткие очереди.

Вдали появляется силуэт, стоящий среди боевого построения «Сотрясателей». Вулкан сосредоточен на нём, взгляд подобен ракете, летящей в цель. Его железный брат смеётся, маня к себе. На пути примарха оказывается танк, и тот отбрасывает его плечом. Другой хватает за бульдозерный отвал и опрокидывает. Трясясь от ярости, рычит, обвиняя Железного Владыку, который всё ещё вне досягаемости…

…и глядит вверх, на поток ракет, летящий с батарей на инверсионных следах ослепительно-яркого пламени. Залпу требуется несколько секунд, чтобы ударить. Всё это время Вулкан не перестаёт кричать, потом магниево-белая вспышка ослепляет его и мир вокруг погружается во тьму.

Запись кончилась, вернулись помехи и треск. Я смотрел на них, ошеломлённый, не в силах принять тот факт, что, вполне возможно, я только что видел смерть своего примарха.

— Брат? — Голос Усабиуса, чуть громче шёпота, заставил меня обернуться. — Что ты видел?

— Смерть, — произнёс я, стараясь снять шлем, который кабелями зацепился за броню. — Сними, — рявкнул я. — Сними его немедленно!

— Подожди, — сказал Рууман, и я смутно почувствовал, как он отсоединяет временные соединения. Когда он закончил, я сорвал шлем и уронил, будто ожегшись, и отодвинулся, словно боясь его присутствия.

Не нужно было говорить Эразму, что я видел. Это было написано у меня на лице.

— Теперь с этим покончено? — спросил он.

— Вулкан жив… — задыхаясь, произнёс я: сбитый с толку, отчаявшийся, но наперекор всему утверждающий — Он должен.

Усабиус всё ещё стоял на краю хребте и продолжал наблюдать за лагерем, и никак меня не поддержал.

Жужжащий гравицикл сделал четвёртый заход.

— Он подбирается ближе, — сказал Рууман. — Пилот думает, что нашёл кого-то в скалах, но пока не определился с местом.

— Для сопровождения колонны прибыл авангард, — промолвил Усабиус. Я, всё ещё в состоянии шока от недавно увиденного, посмотрел, куда он показывает. Ещё два небесных охотника быстро приблизились к быстро уменьшающемуся лагерю и заняли место во главе колонны. Наездники были лишь наполовину облачены в броню и ехали без шлемов или наручей. На голове лишь лёгкие каски с прозрачными забралами, руки в перчатках выкручивают рогатые рули их «коней». Дым и гарь вырывались из толстых выхлопных труб. Они летели низко над землёй, откинувшись назад, смеялись и орали друг на друга. Возможно, и среди сынов Пертурабо всё же были свои безумцы.