Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - Василий Потто

– Вы командовали кавалергардским полком императора Александра? – спросил его Наполеон.

– Я командовал эскадроном, – отвечал князь Репнин.

– Ваш полк честно исполнил свой долг, – сказал Наполеон и прибавил, что он с удовольствием отдает должное своим храбрым противникам.

– Похвала великого полководца есть лучшая награда для солдата, – отвечал Репнин.

Наполеон ласково кивнул и спросил:

– Кто этот молодой человек, который стоит рядом с вами?

Князь Репнин назвал Сухтелена. Наполеон посмотрел на него с улыбкой и прибавил:

– Он слишком молод, чтобы бороться с нами.

– Молодость не мешает быть храбрым, – смело отвечал Сухтелен и прибавил:

Je suis jeune, il est vrai, mais aux âmes bien néesLa valeur n’attend pas Ie nombre des années[117].

– Браво, молодой человек! – воскликнул император. – Прекрасный ответ! Вы далеко пойдете!

Эта встреча с молодым Сухтеленом послужила сюжетом к известной картине, которая заказана была Наполеоном и вместе с портретами маршалов долго украшала стены его любимого Тюильрийского дворца. Рассказывают, что император Александр, по взятии Парижа, посетив зал, где она висела, долго стоял перед картиной в раздумье и наконец сказал: «Здесь не стыдно вспомнить и об Аустерлице».

По окончании войны Сухтелен возвратился в Россию и был награжден за храбрость золотой шпагой и чином поручика. В кавалергардском же полку он дрался с французами в кампанию 1807 года, участвовал в военных действиях против шведов в Карелии и Саволаксе, находился при взятии Свеаборга, был в жарком деле при Индельсальме, где пал князь Долгоруков, любимец императора Александра, и вместе с Кульневым переходил по льду Ботнический залив. Война сделалась привычной стихией для молодого человека, и потому, едва замолкли последние отголоски битв в суровой Финляндии, Сухтелен, пренебрегая почетной службой при отце, тогда чрезвычайном посланнике в Швеции, перенесся с севера на берега Дуная и там, в сражении при Слободзеи, выказал редкую отвагу и присутствие духа. В разгар боя посланный Кутузовым передать приказание в отряд генерала Маркова, действовавший по ту сторону Дуная, он отважно бросился в рыбачий челн и переплыл Дунай под страшным огнем неприятеля, отделавшись, к удивлению всех, только легкой раной в ногу. Звание флигель-адъютанта, чин ротмистра, орден Святого Владимира 4-й степени и Анна на шее были наградами его за эти кампании.

По возвращении из Турции Сухтелен отправлен был государем в Англию с секретным письмом к королю и возвратился оттуда только осенью 1812 года. Это была для него, в сущности, уже не первая служебная командировка, выходившая из круга обыкновенных обязанностей боевого офицера; после Фридландской кампании он, вместе с отцом, был посылаем для обзора укреплений по западным границам империи, а во время шведской войны вел переговоры о сдаче Свеаборга и по заключении Фридрихсгамского мира состоял при своем отце, во время пребывания последнего посланником в Стокгольме.

В Отечественную войну Сухтелен командовал Волынским уланским полком, в партизанском отряде Чернышева. Там он был ранен пулей в левую руку, но остался во фронте и затем, целым рядом боевых отличий, заслужил алмазные знаки ордена Святой Анны 2-й степени, Владимира на шею, Георгия 4-й степени и чин генерал-майора на двадцать шестом году от роду. Из иностранных орденов он уже имел в то время прусские «Pour le mérite» и Красного орла 2-й степени, шведский Командорский Меча и золотую медаль, французский Святого Людовика.

Последние годы царствования императора Александра Сухтелен командовал гусарской бригадой. В это же время, вместе с отцом своим, он возведен был в графское достоинство Российской империи. Император Николай, в день своей коронации, произвел Сухтелена в генерал-лейтенанты и назначил генерал-квартирмейстером главного штаба Его Императорского Величества.

Когда началась персидская война, Сухтелен не мог оставаться равнодушным зрителем ее и просил у государя назначения на театр военных действий, куда отправлялись товарищи его боевой жизни: Давыдов, Бенкендорф, князь Долгоруков. Государь согласился с тем, однако, чтобы по окончании войны Сухтелен возвратился немедленно к своим обязанностям генерал-квартирмейстера главного штаба.

Человек еще молодой, полный сил, за которым притом считалось так много боевого прошлого, Сухтелен занял в войсках Паскевича видное и ответственное положение начальника штаба отдельного Кавказского корпуса и в этом звании принимал участие во всех важных делах кампании 1827 года. Теперь назначение командовать Карабагским отрядом дало ему случай навсегда вписать свое имя в летописи подвигов кавказских войск.

Отряд князя Вадбольского Сухтелен встретил уже под Агаром. «Трудно поверить, – писал он отсюда Паскевичу, – какое количество снега выпало в здешних местах, которые теперь представляют совершенный вид нашей северной зимы. Дорога состоит из узкой тропинки, и двигаться по ней с колесными арбами решительно невозможно». Из Агара войска шли к Ардебилю. И как прежде юный Сухтелен со своими волынцами особенно отличился при взятии Реймса, города, славного венчанием на царство французских королей, так и теперь ему предстояло взять Ардебиль, исстари знаменитый коронованием в нем персидских государей. Несмотря на суровую зиму, памятную в Персии необычайно глубокими снегами и холодом, Сухтелен 25 января уже стоял перед целью своего похода.

Старинный город беспечно раскинулся в широкой и привольной долине, окаймленной чудными Таврскими горами, между которыми, как снежный гигант, вставала громадная гора, достигающая двенадцати тысяч футов, и, казалось, не ждал нашествия неприятелей. Он совершенно не был готов к обороне. Сыновья Аббас-Мирзы, Махмет и Джанхир, бывшие тогда в нем, заперлись в цитадели с двухтысячным гарнизоном и хотели защищаться; но нескольких ракет, пущенных в город, было достаточно, чтобы поколебать мужество защитников. Начались побеги из цитадели, а в городе вспыхнул мятеж, и жители, толпами бросившись в крепость, обезоружили всех сарбазов. Между тем старейшины города уже отворили ворота и встречали подходящий отряд с хлебом и солью. Сухтелен торжественно вступил в Ардебиль. Оба принца, лишенные возможности бежать, сдались военнопленными. В Ардебиле взято было русскими двадцать семь орудий и в числе их четыре пушки, захваченные в прошлом году персиянами в Ленкорани.

Русскому отряду довелось найти в Ардебиле и более печальные трофеи персиян от войны с русскими, чем эти четыре пушки. На том самом месте, где в 1826 году стоял шахский лагерь, верстах в четырех от города, влево от Тавризской дороги, на высоком кургане, еще возвышались воздвигнутые по приказанию шаха шесть каменных пирамид, уставленных головами русских, павших во время нечаянного вторжения персиян в пределы Карабага. Сухтелен имел горестное утешение отдать последний долг неведомым мученикам-героям, погибшим за отечество. 31 января на кургане собраны были казачий Грекова полк, рота пионер и часть сорок второго егерского полка, наиболее других потерпевшего в начале войны, прочитаны молитвы об упокоении душ погибших за веру, царя и отечество, и при возглашении вечной памяти и троекратном залпе кости опущены в могилу. Рядовые сорок второго егерского полка воздвигли над ней большой деревянный крест.