Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает. - Герд- Хельмут Комосса

Русские владели внутренней информацией министерства обороны, это было очевидно, и они, к моему удивлению, давали это понять. Они знали свое дело, в которое в том числе входила задача показать противнику, что они по всей стране имеют свои невидимые форпосты вплоть до высших руководящих органов. Зачастую для руководителя службы разведки был велик соблазн дать понять это и другим. Однако и руководитель службы должен признать, что он сам нередко вел игру с противником краплеными картами. Возможно, это одна из предпосылок успеха в ремесле, столь же древнем, как проституция.

Это было одной из причин того, что руководитель службы назначался на срок, позволявший при наличии опыта добиться успеха. При этом следовало бы в момент назначения на должность устанавливать срок запланированной смены руководства. На примере политиков мы знаем, что длительные сроки службы не только приводят к рутине, но могут привести и к соблазнам, не относящимся к сфере их полномочий. Коррупция — это только одно из возможных негативных последствий длительных сроков службы в политике.

Кстати, мне тоже предлагались в то время через вполне солидных и, казалось бы, невинных лиц разные приятные вещи в обмен на «особого рода информацию». Не в последнюю очередь моя вера запрещала мне предательство. Сегодня я задаюсь вопросом, что бы было, если бы не было веры, заповедей, например, пятой, седьмой или десятой? Что бы тогда являлось мерилом всех ценностей для человека? Для убогого? Для слабого? Для того, кто не верит, что во имя справедливости не должен совершать зла, что бы он ни подразумевал под злом со своей субъективной точки зрения.

Хронист сообщает, повествует о том, что с ним приключилось в различных экстренных ситуациях. При этом он придерживается принципа, сформулированного Фомой Аквинским. Я, молодой немецкий офицер, вел беседы с русскими, духовно стоявшими выше господствовавшей у них системы, проявлявшими еще неизвестную там духовную независимость, которую им приходилось скрывать от своих соотечественников. Болонин и Радченко были людьми, уверенными в том, что сталинские времена закончатся. Возможно, у них были друзья из круга, который в то время еще не должен был стать известен.

Советский атташе генерал Книрков, может быть, их знал. Знал ли он о моем письме Председателю Булганину? Знал ли он, что после своей отставки я писал письма на чистом русском языке в Советский Союз? Отказалось бы МВД в то время от перлюстрации этих писем? Кто знал об этом, и как эта корреспонденция была расценена в Москве? То, что моя корреспонденция была задержана и изъята БНД, представляется невероятным. Было ли мое письмо Булганину расценено МВД как акция сумасшедшего немца, который на самом деле верил, что оно может попасть в руки советского руководства? Кто знает методы работы советских спецслужб, не поверит в то, что такое письмо из империалистической державы — к тому же написанное на безупречном русском языке — не было передано в вышестоящие инстанции.

Возможно, за всей этой историей стоял старый лис Аденауэр, попытавшийся неофициальным путем прозондировать перспективы, которые могли открыться для германо — советских отношений после смерти Сталина. Возможно, требовалось сдвинуть с места маленький камень, с тем чтобы он покатился в сторону Москвы?

Советы имели в то время полную картину происходящего в Федеративной Республике Германии. Было ли для них секретом, что «отправитель письма» действовал при помощи своего тестя, д-ра Артура Рупперта, который в то время, как я уже писал, открыл для ХДС восточное бюро с сотрудниками в центральной части Германии, тогда еще называвшейся советской оккупационной зоной или попросту «зоной».

В то время было несложно отправлять этих сотрудников в качестве курьеров с Запада на Восток и с Востока на Запад. Насколько тесно здесь переплелись нити? Что знали русские о связях отправителя с Конрадом Аденауэром? Были ли эти связи теснее, чем предполагалось? Не готовилась ли посредством использования определенных обстоятельств и связей, которые здесь не могут быть раскрыты из соображений безопасности, некая важная инициатива?

«Письмо Булганину» вряд ли обнаружится в архиве БНД. Вопрос в том, где оно оказалось. Вперед, уважаемые немецкие и русские историки, вот вам непаханое поле для научных исследований. Возможно, придется заново переписать главу о послевоенной истории начиная с 1953 г. Тот, кто добьется успеха в своих исследованиях, напишет новую главу о германосоветских отношениях, в основу которых, может быть, легло письмо бывшего военнопленного немецкого офицера, неверно интерпретированное советским Политбюро.

И у дружественных государств есть спецслужбы

Между разведывательными службами, конечно же, существует соперничество, в том числе и внутри одного альянса. Обмен результатами работы здесь уже стал рутиной.

Они посещают друг друга, иногда встречаются в определенном месте, как, например, на военном корабле во время Кильской недели. Такие встречи — в частности, с руководителями гражданских подразделений, как например, Федеральной разведывательной службы, Федерального ведомства по охране конституции и его самостоятельных земельных управлений — являются своего рода биржей для разведок. Сотрудничество спецслужб чаще всего протекает гармонично, однако сильно зависит от личности того или иного руководителя.

Англичане, как правило, ведут себя в совместной работе спецслужб сдержанно. Естественно, они принимают участие в общих мероприятиях, однако предпочитают оставаться незамеченными. Британцы располагают собственными секретными разведывательными службами, но это — даже в НАТО — остается делом каждого государства. На первый взгляд может показаться, что британские спецслужбы практически бездействуют. При этом они, равно как и израильская спецслужба, работают чрезвычайно эффективно. Имена британских руководителей спецслужб почти неизвестны. Одним из них, сыгравшим особую роль во Второй мировой войне, был сэр Стюарт Мензис, о котором ходили анекдоты. Руководитель британской спецслужбы был создан для занимаемой им должности. У него было много достоинств. Его наивысшее достоинство заключалось, несомненно, в скрытности по отношению ко всем, даже к монарху. Защита источников информации является одним из важнейших правил спецслужбы, на соблюдение которого вынужден полагаться агент разведки, засланный на территорию противника. О Мензисе рассказывают, что король Георг VI в шутку потребовал от него выдать ему детали деятельности британских разведывательных служб. «Мензис, — обратился к нему король, — что бы случилось, если бы я спросил у вас имя нашего человека в Берлине?» Мензис ответил: «Я вынужден был бы ответить вам, сир, что на мои уста наложена печать». — «Хорошо, Мензис, а положим, я тогда прикажу вам отсечь голову?» — «Что ж, сир, тогда моя голова покатилась бы с запечатанными устами».

В отличие от Германии руководитель британской разведки мог быть принят своим хозяином в любое время. В Германии было иначе. Гитлер не доверял собственной разведывательной службе. Это зашло так далеко, что он в течение двух лет отказывался принимать в своей штаб — квартире ее руководителя адмирала Канариса. Канарис знал, что Советы до начала своего зимнего контрнаступления 1941 года сосредоточили под Москвой более тридцати дивизий. Гитлер отказался верить таким «паникерским донесениям» о силе советских войск и поэтому более не вызывал Канариса к себе на доклад, пока, в конце концов, не стало известно, что адмирал Канарис является участником заговора против Гитлера. Это послужило смертным приговором Канарису, который был казнен 9 апреля 1945 г., за месяц до окончания войны. Совершенно точно известно то, что руководитель германской разведки в ходе войны с Россией сумел создать превосходную шпионскую сеть на занятых немецкими войсками территориях и владел детальной информацией о противнике. На этой кадровой основе, состоявшей из секретных сотрудников, генералу Гелену уже вскоре после окончания Второй мировой войны удалось создать весьма эффективно работавшую Федеральную разведывательную службу Германии (БНД). Подобно Мензису, Канарис был дотошным специалистом, который мог полагаться на свою интуицию. Компьютеров он не знал — их развитие тогда еще находилось в зачаточном состоянии, — а изучение бумаг у него, скорее, вызывало отвращение. Он больше доверял качеству информации, получаемой от людей, — область, которой в наше время всеми разведывательными службами уделяется недостаточное внимание. Одной из причин тому сегодня, вероятно, являются недостаточные знания иностранных языков. К этому стоит добавить проблемы с разработкой новых источников информации в арабских странах. Там готовность к сотрудничеству с западными спецслужбами крайне низка. Канарис обладал незаменимыми для этой профессии качествами охотника. Все, что было связано с администрированием, он недолюбливал.