Антропогенез. Звезды созданы не нами - Виктор Бурый

жителей станций несильно предназначены для активных физических упражнений, ведь на станции всегда экономят кислород, а его дополнительный расход могут себе позволить не все. Механическая работа и вообще полусидящее времяпровождение не стимулировали развитие человеческих организмов. В тот момент, когда створка двери толщиной с ладонь поползла вниз, раздался второй тревожный сигнал. Все словно изменилось, и абордажник уже не прыгал на месте, а нёсся на оставшихся конечностях к закрывающейся двери. Половина манипуляторов были срезаны плазменными зарядами. Пушка, что так жарко встречала атаки, тоже молчала. Наверное, только пять манипуляторов были еще в строю. А наблюдавшие за картиной боя, развалившиеся на полу докеры, не моргая, пялились на быстро приближавшуюся машину-убийцу. Рейк понял это, мгновенно и резко встал, подтянул на себя Элиота, прижимая его к стене. Весь оплавленный и с двумя целыми манипуляторами, что сейчас были его ногами, абордажник с грохотом влетел в закрывающуюся дверь. В щель размером в полчеловека просунулся манипулятор одного из дронов и рывком ухватился за неумело старавшегося подняться абордажника, стал тянуть его наружу. Упершись в стены словно в распоры оставшимися конечностями, абордажник зафиксировал своё положение. Но еще четыре манипуляторы лезли в щель, дергали его, но застряли сминаемые мощными механизмами двери.

– Ш-л-л-а-к! Ш-л-л-а-к! Ш-л-л-а-к! – тряся головой и не веря говорил Элиот.

– Все кончено. Абордажник останется тут. Все содержимое трюма выкинут в открытый космос, придав ускорение к черной дыре.

В комнате загорелся красный свет, и бездушный механический голос произнес:

– Проникновение вражеской техники во временный изолятор. Помещение будет уничтожено через тридцать секунд!

– Двадцать девять!

Элиот быстро схватил набор инструментов и, старясь вскрыть отверстие к кубу, закричал:

– Ш-л-л-а-к! Дай резак быстро! Отверстие расплавилось. Руку не просунуть.

Рейк среагировал молниеносно, и они уже оба корпели над оплавленным отверстием.

– Двадцать пять!

– Быстрее!

– Стараюсь!

– Двадцать!

– Может… А на хрен!

– Я и так стараюсь!

– Пятнадцать!

Пот струился с обоих лиц, застилая глаза. Быстрые, ловкие движения и кусок оплавленной брони отошел, образовав небольшую щель, Элиот резко сунул туда руку, дернул на себя куб, срывая временную схему подключения, абордажник мигнул сканерами и выключился.

– Пять!

– Ш-л-л-а-к! Я его отключил. Ты слышишь, тупая машина, ОТКЛЮЧИЛ!

Свет поменялся на белый, бездушный механический голос произнес:

– Протокол деактивирован. Сигнал отправлен в ближайший технический центр. Изоляция продолжится до прибытия инспекции.

– Вот, шлак, – сказал, шумно выдыхая, Рейк. – То есть мы тут раньше сдохнем, они по протоколам посмотрят, что мы заперты и забьют на нас.

– Выкрутимся, живы, и это главное!

Два докера опустились на идеальный металлический пол. Рейк для удобства подложил себе руки под голову и, нехотя, продолжил:

– Ладно, докер. Можешь расслабиться и помечтать немного!

– О чем хочу?

– Ну да.

– Тогда хочу сюда деваху.

– Эй, ты чуть не сдох сейчас, а теперь деваху.

– Ну, ты же сказал помечтать.

– Я думал, Элиот, ты поведаешь о чем-то невероятно важном. Ну представь, что вон в том углу стоит и копытом бьет какая-то уродливая деваха. Ты доволен?

– Ну, хотелось, чтобы была красивая!

– Есть только уродина, звать? Или в жопу такой шлак?

– Так она девственница, наверное, пусть меня любит.

– Нет, она была падшая женщина в молодости. Безобразна сама по себе, способная только к взращиванию греховных помыслов.

– РЕЙК, лучше буду теперь думать о настоящей еде, шлак ты поганый!

– Поднимай жопу, докер, и давай думать, как спастись иначе уродина будет до конца жизни тебе готовить из пыльцы сорняка плесневых грибов, которые заводятся возле общественных тамбуров.

Глава XV. Драмер.

24 мая 2027 года.

Земля. Временный лагерь, 2 км от «Ковчега».

Сергей Чирков, позывной «Шрам».

«Открыв глаза и приподняв свою голову, Шрам увидел жуткое лицо заражённого, что сидел напротив него в дорогом кожаном кресле. Рядом сидела мертвая женщина, кажется, знакомая. В соседней комнате играл мертвый ребенок, девочка, Шрам знал это откуда-то. Мертвец напротив больше не улыбался, обычно он был спокоен и всегда показывал ему пальцем знак "тихо", и его голова падала, но теперь он был взволнован. Его руки были скованы, он нервно поднимал руки, тряся и умоляя его освободить. Маленькие паучьи ножки виднелись у мертвеца из головы».

Шрам вздрогнул и покрылся липким потом, шумно выдохнул и открыл глаза. На него с добродушием смотрел Пастырь. На соседней койке лежала Сестра, а незнакомый боец проверял показания приборов через планшет.

– Добро пожаловать в мир живых. Ты понимаешь, что я говорю?

– Да, Пастырь.

– Ты кричал.

– Кошмар снился.

– Пастырь, ты веришь в вещие сны?

– Мои сны сбываются. Я не хочу видеть сны. Верю.

– Я свои тоже не хочу видеть. Голова болит сильно.

– Мы уже думали, что ты не оклемаешься.

– Я рад тебя видеть. Что со мной?

– Ментальный удар был практически необратимым, Голиаф тебя спас. Наши приборы зафиксировали его через толщу породы, а в пределах прямой видимости все твари умерли. Там мы вас и подобрали, почти у окраины разрушенного города. Хорошо вы там пошумели.

– Потеряли двоих, в какой-то момент думал, что все там останемся. Спасибо за помощь и за то, что подобрали.

– Все потом. Могу обрадовать, ты не дезертир теперь.

Шрам отмахнулся и, поднявшись на локтях, спросил:

– Что с Сестрой?

– Пришла в себя. Молчит, ест, спит. Потом сидит, смотрит на тебя, потом спит.

– Ясно.

– Собирайся, и пойдем на воздух. Прыгай в броневик. Там тебя Мелкая уколет, и тебе станет легче. Я быстро остальных соберу.

– Стой! Где Голиаф, Мико, Арес, где мы вообще?

– Пока на боевых постах. Голиаф на солнышке сидит, греется. Мы рядом с «Ковчегом». Ты вовремя проснулся.

– Сколько часов я был в отрубе?

– Три дня. Азиаточка от тебя не отходила. Расскажешь, где такую же боевую подругу взять?

– Пастырь, ты же знаешь, у меня семья в «Ковчеге». Что известно, почему еще не эвакуировали жителей?

Пастырь нахмурился, улыбка с его губ пропала, и он сверлящим взглядом уставился на Шрама.

– Знаешь, всем насрать на умирающих. Мы здесь только потому, что я убедил руководство и еще пару шишек, у которых есть боезапас и человеческие ресурсы. В лаборатории есть остатки важных артефактов, что спасут всех нас. Ключевой игрок тут Голиаф, но он со мной не шибко разговаривает. Так это твоя задача убедить его. Надо еще ему одну запись дать послушать, но не здесь, а уже в бункере.

– Легче товарный поезд сдвинуть с места. Пошли, я сделаю все для этого!

– Стой, мы ждем подмоги, я еще не решил, стоит ли нам самим туда лезть первыми. Нас мало, боезапас тоже ограничен. Пока вас вытаскивали, много потратили. Ты просто не видел, что там творится. Пошли!

Пастырь встал, и они вышли из медицинского фургона. В небольшой складке местности стоял один медицинский передвижной прицеп на жесткой сцепке с переделанным и вооруженным «Патриотом». На «Патриот» установили раму и поставили корд, рядом было еще два таких же «Патриота», но без прицепа. Два автомобиля «Защитник». Вот они и были основной транспортной и огневой силой отрядов.

Машина была собрана на базе колесной техники с броней, защищающей от обстрела