Талли - Паулина Симонс

— Да, конечно, — согласилась она.

— Такой умной девушке, как вы, нет смысла растрачивать себя на бездумной работе. Если вы получите степень магистра, это откроет вам путь к карьере…

— Да, это было бы прекрасно, — сказала Талли, вставая, — Благодарю вас.

«Социальная работа?» — думала Талли. — Социальная работа. Сюда идут те, кто, наверное, не может нормально заработать в другом месте? Социальная работа — сюда приходят, чтобы детей; брошенных матерями, пропустить через мясорубку своей системы? Да уж, лучше некуда.

— Социальная работа подразумевает, что сюда идут прежде всего люди, у которых есть сердце, — сказал мистер Хиллер, словно прочитав ее мысли.

— Скажите об этом семьям опекунов, — заметила Талли.

— О, они не так уж плохи, — сказал мистер Хиллер. — И потом; все они проходят шестичасовое обучение, вы же знаете.

— Знаю, — подтвердила Талли, — это бросается в глаза.

Талли подумала о степени бакалавра. Мистер Хиллер говорил с ней так, будто верил, что она и вправду на это способна, а Талли редко встречалась с теми, кто верил в нее. Большинство тех, кто знал ее с детства и видел, как она росла, считали, что эта недисциплинированная, сбившаяся с пути девчонка — дочка Мейкеров — ни на что не способна. Ей было приятно и внове, что кто-то ничего о ней не знает, но сейчас это было не так уж важно. Когда-то она уже строила планы, которые испарились в одночасье. И единственное, что сейчас было важно, — это чтобы ее; оставили в покое. Талли вспомнила свою давнюю мечту — уехать куда-нибудь далеко-далеко, подальше от Запада, и подумала: «Там, куда я уехала бы, меня бы совсем никто не знал. Совсем никто».

Талли решила последовать совету Хиллера. Почему бы и нет? Она записалась на 250 часов курса по «социальному обеспечению», на 302 часа углубленного курса «детской психологии» и на 100 часов «введения в социальную работу». «Введение в социальную работу» включало также 40 часов добровольной общественной работы. Добровольной! Талли хотелось спросить, засчитают ли ей тысячу часов добровольного сидения с Дэмьеном. Но вместо этого она отработала нужное время в закрытом юношеском центре Шоуни, где семьдесят пять юных наркоманов и бродяжек дожидались, когда очередная семья опекунов пройдет шестичасовое обучение и выкупит их у штата. Талли была безумно рада, когда ее добровольные сорок часов закончились.

Кроме специальных дисциплин, Талли изучала делопроизводство и литературный английский. Некоторые домашние задания вызывали у нее отвращение. Особенно сочинения. Профессор Мэйси неизменно просил их написать что-нибудь. Какое-нибудь эссе о погоде, небольшой рассказ о друге, фрагмент автобиографии. И потом поговорить об этом в классе! Некоторые сочинения даже зачитывались вслух. Талли все это не переносила. «Какая досада, что литературный английский — обязательный предмет!» — думала она, глядя на листок с домашним заданием. «Напишите о четырех временах года. Что они для вас означают и какими бы вы хотели их видеть».

Талли фыркала и пыхтела, пыхтела и фыркала, и, наконец, пошла к своему багажу, сваленному в кучу в дальнем углу трейлера, в надежде найти там чего-нибудь подходящее. К несчастью, в угол были задвинуты не только коробки Талли. Полтора года назад Тони Мандолини навестил Талли и сказал, что они продают дом на Сансет-корт и переезжают в Лоуренс. Мучаясь, он спросил, не окажет ли она им услугу, не поможет ли убрать комнату Дженнифер. И Талли раздобыла пустые молочные коробки и потащилась на Сансет-корт. В последний раз.

И вот перед ней, аккуратно упакованные в восемь красных коробок, лежали книги, журналы, тетради, записи, открытки и плакаты, которые когда-то заполняли спальню в доме на Сансет-корт.

«Хоть бы у меня было побольше места, — посетовала Талли. — Если бы у меня был хотя бы чердак. Тогда я убрала бы их туда и там они годами собирали бы пыль в самом дальнем углу. И я вместе с ними».

Четыре времени года

Талли Мейкер

Теперь мне кажется, что жарким было летоВ те дни, когда играли мы с тобой,И может быть, не так уж важно это,Но, так сказав, я изменю себе самой.Я понимаю: будет много весен,Но без тебя они — сплошная осень.

Я и холодная канзасская зима —Нам больше не дано тебя увидеть.Так рок распорядился, но самаЗа твой уход я на тебя в обиде.Я не услышу от тебя привета,Душе пустынно, но всего больнейНе то, что унесло тебя из жизни этой,А то, что я одна осталась в ней.

Весна, зима, за летом осень сноваПроходят бесконечной чередой,Но там, где ты, нет времени другого,Там лето будет вечное с тобой.

Талли шла из Карнеги-холл в библиотеку, и профессор Мэйси окликнул ее, тронув за плечо. Они пошли вместе.

— Да, а что это за имя — Талли? — спросил он.

Она засмеялась. Ее смех, казалось, смутил его.

— Извините, — сказала она, — просто те, кто не знает меня, всегда задают мне этот вопрос. Прекрасное имя, чтобы завязать разговор, правда?

Он кивнул и почувствовал себя свободнее. Талли исподволь разглядывала его. Приятная внешность: не слишком высокий, каштановые волосы, белая кожа, светлая борода. Вельветовые брюки, голубая рубашка, голубой галстук, мокасины из мягкой кожи. Красивые руки, красивые голубые глаза.

— Натали, — ответила она.

— А, — сказал он, — Натали — красивое имя.

— Да, мне бы тоже понравилось, если бы кто-нибудь так называл меня, — сказала Талли.

— Я могу вас так называть, если хотите, — предложил он.

— Если вам самому так нравится, — любезно ответила Талли.

Они продолжили путь. Профессор Мэйси заговорил снова:

— Мне понравилось стихотворение, которое вы написали на последнюю заданную мной тему. Большинство отделалось коротким рассказом.

— Я не умею писать рассказы, — сказала Талли.

— Могу я прочитать ваше стихотворение в классе?

Она покачала головой.

— Мне бы этого очень не хотелось.

— Стихотворение замечательное, — не унимался он, — я думаю, другим студентам оно тоже доставит удовольствие.

— Доставит удовольствие? Да, оно доставит им удовольствие на те несколько минут, что вы будете его читать.