Мир-ловушка - Антон Орлов

Шертон проник на базу под видом раба, приписанного к Департаменту Налогов и Сборов, вместе с другими рабами присмотрел за погрузкой снаряжения, потом отправился побродить по территории: он был тут впервые, а лишняя информация – не помеха. Когда солнце, под восторженное верещание зильдов, выползло из-за крыши таможенного склада, во дворе появился парень, которого показывал Венцлав в магическом зеркале (чиновник, летит в Окрапос с инспекцией). Шертон вернулся в ангар, отпер своим ключом грузовой отсек машины и закрылся внутри.

Здесь он, при свете прилепленной к потолку стеклянной улитки, содрал с лица маску, изготовленную для него по заказу Венцлава (главным образом, чтобы скрыть шрамы – раб с такой рожей мгновенно привлечет внимание охраны), снял парик и переоделся. Рассовал по карманам метательные звездочки, два ножа, нунчаки, надел пояс с кобурой, приладил за спиной меч. Он уже бывал в параллельных мирах, но посещать Окрапос ему пока не доводилось.

Звук открываемой дверцы. Кто-то забрался в кабину, отделенную от заднего отсека металлической перегородкой. Один человек. Пилот или чиновник?.. Стукнула другая дверца, щелкнул засов. Плеск воды. За стенкой кто-то долго умывался, безалаберно транжиря воду. «Пилот с похмелья?» – предположил Шертон. Потом шум стих.

Между кабиной и грузовым отсеком не было ни прохода, ни иллюминатора, но ректор дал Шертону редкий амулет Сеймол, делающий непрозрачные поверхности толщиной не более десяти дюймов прозрачными. Шертон достал его, начертал на перегородке круг и шепотом произнес заклинание. Пока он этим занимался, опять хлопнула дверца, в кабине зазвучали голоса. Кто-то кому-то объяснял, в какие шкафчики положить вещи. Суета, беспорядочные звуки. По перегородке несколько раз ударили, она загудела, резонируя. Внезапно в ней появилось круглое, будто стеклянное, окошко. Шертон увидел чиновника, пилота и двух рабов с эмблемами Департамента Налогов и Сборов на туниках. Сам он оставался для них незримым.

– Ну, сложили и теперь валите, – сипло велел пилот рабам.

Те вылезли наружу. Молодой чиновник восторженно озирался.

– Садитесь, – предложил пилот. – Сейчас выкатим.

Оба заняли свои кресла. Машина выползла из ангара.

Небрежно пробубнив заклинание, пилот начал тыкать пальцем в кристаллы, но вдруг заметил на стартовой площадке человека, делающего ему какие-то знаки.

– Задержимся. Вы меня ждите здесь и ничего руками не хватайте, все уяснили? Я комбинацию набрал, осталось только большой рубин тронуть. Ежели его заденете, без меня в Одичалые Миры улетите с приветом. Я ненадолго.

Сказав это, пилот ушел.

«Разгильдяй хренов», – охарактеризовал его про себя Шертон.

Со своей позиции он мог видеть только макушку чиновника, еле поднимавшуюся над спинкой кресла. Тот с полчаса сидел неподвижно. Потом начал беспокойно ерзать. Потом встал, с опаской покосился на пульт, вышел из машины, мелькнул перед лобовым иллюминатором и исчез из поля зрения. Видимо, отправился искать пилота.

Игохиус, главный магомеханик базы, отмечал рождение первенца, и не порадоваться вместе с ним, не принять участие в торжестве – это было бы нехорошо. Не по-свойски.

Когда подошла его очередь, Климий сказал тост, после чего осушил третью кружку отменного виноградного вина. Междумирье подождет. Оно всегда было, есть и будет, а такие пирушки у людей не каждый день случаются.

Дверь трапезной деликатно приоткрылась, на пороге замаячил пассажир-чиновник. Высмотрев Климия, обрадованно заулыбался и начал делать приглашающие жесты. С недовольной гримасой пилот выбрался из-за стола.

– Я же сказал, сидите в машине! У меня тут инструктаж по маршруту.

– А когда полетим? – наивно моргая, спросил чиновник.

Совсем желторотый юнец. Подождет, никуда не денется. Климий не любил торопиться. «Пусть торопятся те, кому больше моего платят», – это была его любимая присказка.

– Полетим, когда в воздухе будут благоприятные условия. Пока нельзя, надо обождать. А то опасно.

– Да-да, я все понимаю, – с уважением поглядев на него, стушевался юнец.

Климий вернулся, ухмыляясь, к своим сотрапезникам. Хорошо иметь дело с несведущими пассажирами. Правда, есть еще секретный императорский агент, запертый в грузовом отсеке… Скорее всего, такой же профан, как этот мальчишка. Да и неизвестно, сколько времени придется по его милости проторчать в Окрапосе, вдали от доброй компании! Боги свидетели, спешить некуда.

Лаймо поплелся обратно. Ему не терпелось попасть в междумирье, в пространство, которое, по словам ученых магов, как бы и не является пространством, а потом в Одичалый Мир, не похожий на Панадар, – но пилот, видимо, знает, о чем говорит. Очень веско он это сказал. Придется дождаться благоприятных условий в воздухе. Только вот странно, что инструктаж для пилотов похож со стороны на обыкновенную попойку…

Забравшись в машину, Лаймо на всякий случай захлопнул дверцу – а то вдруг кто-нибудь придет и тронет большой рубин. Уселся в кресло, грустно вздохнул и стал ждать. Не таким ему виделось начало путешествия… Мимо машины изредка пробегали рабы в серых туниках; солнечные лучи, проникая сквозь иллюминаторы, заставляли играть кристаллы на приборной панели; громко тикал привинченный к стене механический хронометр.

И вдруг Лаймо уловил посторонний звук. Шорох за дверцей, которая ведет в туалет. Но ведь там никого не должно быть, императорский агент сидит в грузовом отсеке… После недолгого колебания – действовать самостоятельно или дождаться пилота? – Лаймо встал с кресла, тихонько постучал и спросил:

– Кто там?

За дверцей молчали.

– Я знаю, что вы там есть! Если вы секретный агент, отзовитесь!

Не отозвались. Значит, в туалете спрятался контрабандист. Почему-то в первую очередь Лаймо подумал о контрабандистах, хоть и знал, что у тех свои собственные машины. Но он был измотан долгим ожиданием, взволнован и немного испуган, так что в голове у него царил сумбур.

Он толкнул дверцу. Та не поддалась. Примерившись, Лаймо ударил плечом. Потом еще раз, еще… Несмотря на страх – а вдруг злоумышленник вооружен! – он чувствовал себя отчаянным героем.

Засов отскочил, дверца распахнулась, и он ввалился в закуток чуть побольше квадратного ярда. На него смотрела, прижавшись к стене, беловолосая девчонка с застарелыми синяками на лице и на тонкой шее, в грязной рубашке, заправленной в студенческие шаровары, тоже истрепанные и грязные. На ее левом запястье был нарисован изысканно-изящный черный цветок.

Лаймо узнал ее: Романа До-Энселе. Преступница, прогневавшая Нэрренират и убившая двух человек в Верхнем Городе. Надо расшибиться и арестовать ее! Это долг каждого гражданина.