Англичанин при Царском Дворе. Духовное паломничество Чарлза Сиднея Гиббса - Кристина Бенаг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдохнув этот свежий ветер, брат Алексей начал понимать цель своей собственной миссии, которая могла оказаться столь же трудной, как и та, которую в одиночку выполнял на Камчатке архиепископ Нестор. Россия, которую он знал и любил, лежала, окровавленная, в руинах, лишенная своего величия, однако он нашел сокровище, которое мог увезти с собой и взрастить у себя на родине.
Задача предстояла не из легких. Он знал по собственному опыту, полученному в Кембридже и Оксфорде, а также от общения с интеллигенцией Санкт-Петербурга, англичанами и представителями других западных держав, что православная вера подвергается насмешкам в этих кругах, как суеверная и наивная. Даже такие друзья и приближенные Царской семьи, как Лили Ден и Пьер Жильяр, в своих мемуарах выражали подобные взгляды. Набожные христиане, в особенности на Западе, пришли к тому, что стали судить о религии с точки зрения социального и политического прогресса, которому она способствовала, — прогресса, который в большей степени зависел от усилий человека, чем от Бога. Напротив, православные серьезно относятся к призыву «отбросить все земные заботы», когда речь идет о встрече с Всецарем, и их упор на духовность, а не на материальное благосостояние западные христиане считают нелепым.
Гиббс желал также «хранить добрую память» о Царской семье. Эти Мученики открыли ему глаза, и он был перед ними в долгу, однако отовсюду он слышал слова поношения и насмешки в их адрес. Немногие сторонники Царской семьи публиковали свои воспоминания о ней, но их страстные слова оправдания и защиты почти не оказывали влияния на общественное мнение, недружелюбно настроенное к Царственным Мученикам. Никакие аргументы или горячие призывы не могли разубедить клеветников семьи Романовых. Однако у Гиббса созрел иной план — план, который потребует полного самоотвержения, к которому он был готов.
В декабре 1935 года, после того как Гиббс принес надлежащие обеты, архиепископ Нестор возвел его в монашеский чин. Впоследствии, ближайшей весной, Гиббс рассказал в письме Винни об этой церемонии. Облаченный в длинное белое одеяние, означавшее его погребальный саван, он встал в центре наполненной народом церкви. Два архимандрита встали по бокам и, положив одну руку ему на шею, а второй взяв его за руку, закрыли его складками своих одежд, нагнули как можно ниже и повели к архиепископу, сидевшему возле алтаря. Алексей чувствовал, как расступалась толпа, давая ему дорогу, хотя видел только пол.
Когда они подошли к ступеням пред Царскими вратами, он поклонился до земли; затем его подвели к архиепископу, который должен был выстричь ему тонзуру. Церемониальные ножницы лежали на открытом Евангелии. Архиепископ трижды попросил передать их ему, и трижды посвящаемый протягивал ножницы и целовал ему руку. В третий раз князь Церкви, взяв прядь волос, выстриг их сначала в одном направлении, затем в поперечном, в виде креста. После этого Гиббса облачили в священные монашеские одежды и нарекли Николаем в честь Царя. Многие из прихожан плакали, хотя сам Гиббс «не плакал, но был переполнен чувствами». После церемонии посвящения он всю ночь бодрствовал в церкви. В этом же году он был рукоположен в диакона, а затем в священника и стал отцом Николаем.
Все это время вместе со своими наставниками он обсуждал планы основания в Англии монастыря. В 1931 году, когда Георгий приехал из Австралии, Гиббс находился в краткосрочном отпуске. После серьезных дискуссий с молодым человеком относительно его будущего Гиббс устроил его на ферму в Стормуте, в графстве Кент, неподалеку от Кентербери. Главное здание было массивным и живописным и окружено различными строениями. Здесь Георгий выращивал малину, крыжовник, яблоки и груши и даже держал несколько свиней. Отец Николай намеревался использовать ферму как базу для монастыря, и, поскольку монастырю нужен игумен, после очередной торжественной церемонии его возвели в этот сан.
С благословения архиепископа отец Николай отправился на родину, получив особое наставление остаться на год в Русской Православной миссии в Иерусалиме, чтобы поближе познакомиться с организацией монастырской жизни в Святом Городе. Миссия была создана в конце XIX века для того, чтобы заботиться о нуждах множества паломников, ежегодно прибывавших туда из России. Для всякого благочестивого пилигрима это длительное, в несколько сотен километров, странствие пешком — странствие, сопряженное со множеством трудностей и лишений, которые нам трудно себе представить, — являлось достижением мечты всей его жизни. Все страдания забывались, когда люди оказывались в святых местах, связанных со Страстями Господа нашего, Его Распятием,
Воскресением и Вознесением. После 1917 года русские паломники сюда больше не приходили, но здесь оставалось достаточно монахов и монахинь, чтобы поддерживать жизнь монастырей и храмов. Здесь же были погребены тела Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и инокини Варвары. Отец Николай целиком погрузился в эту жизнь.
Ни одно из возвышающих душу событий последних нескольких лет не подготовило отца Николая к ситуации, создавшейся в Стормуте, куда он прибыл в 1937 году. Георгий довольно успешно вел фермерское хозяйство, но оно требовало много труда и поглощало почти все его время. Большая проблема заключалась в том, что он обзавелся семьей, которую не устраивало введение монастырского режима. Были нарушены порядки, существовавшие на кухне и в столовой, гостиная превратилась в часовню, где ежедневно отправлялись службы. Отец Николай оставил за собой помещение, где прежде сушился хмель. Он превратил его в келью, куда удалялся для сна, молитвы и богомыслия. Однако, несмотря на все усилия, представители двух образов жизни так и не смогли найти общий язык. Жизнь молодой семьи была чересчур бурна и непредсказуема, давая о себе знать то излишествами, то столкновениями. Присутствие отца Николая создавало атмосферу строгости, которая заставляла всех сильно напрягаться.
Через несколько месяцев Гиббс стал пробовать иные варианты, хотя и оставил хмелесушилку для себя на все то время, пока Георгий работал на ферме. Его старший сын Чарльз, по его словам, любил заходить к отцу Гиббсу, потому что домику с конической крышей были свойственны особый аромат и таинственность и потому что его приемный дед рассказывал ему разные истории и читал про путешествие натуралиста на корабле «Бигль».
Приблизительно в это время отца Николая пригласили погостить в Уолсингхем, где его близкий друг, преподобный Альфред Хоуп Паттен, наблюдал за ремонтом англиканской церкви-святилища. Начиная со средневековых времен, храм Богоматери Уолсингхемской привлекал к себе паломников со
