Земляничный год - Катажина Михаляк

И так сорок пять минут.

И я готова поспорить, что она разговаривала бы еще и еще, но у нее деньги на телефоне закончились. Через пятнадцать минут этого разговора я наизусть знала цены на картошку-синеглазку, разбиралась в начинках для блинов (с икрой или с вареньем) и была в курсе мельчайших подробностей жизни и меню своей попутчицы и ее свекров, Зузы, Божены, соседей и машиниста поезда. Я знала, чем они будут угощаться на Рождество (да-да, до которого как раз одиннадцать месяцев!): колбаса, молочный поросенок, что будут есть на Пасху (вот только я не была уверена – в этом году или в следующем), а что – перед постом (блины с икрой). Через двадцать минут этого разговора мне хотелось выкинуться в окно и ехать там, держась за раму, хотя снаружи было больше двадцати градусов мороза.

И должна добавить, что подобные разговоры – это не что-то из ряда вон выходящее: так люди теперь разговаривают. Ни о чем. Очень надеюсь, что никогда не стану похожей на них…

В Земляничном весна!

Я сажаю, сею, копаю. И Юленька тоже копает. Возвращение с райских островов не стало для меня таким уж большим шоком, потому что здесь настоящая весна. За неделю, что нас не было, мир приобрел краски – а точнее, стал зеленым. Мир, но не Земляничный дом, потому что у меня вокруг дома, по меткому выражению Витольда, выжженное поле боя. Зимой я как-то этим не заморачивалась, ведь и кругом все серое, но сейчас… когда вокруг в окружении молодой травки повсюду пробиваются крокусы? Теперь меня это очень огорчает. Но я утешаю себя тем, что у меня скоро тоже так будет! Когда-нибудь…

Сейчас время посадок. Я заказала в «Аллегро» несколько десятков саженцев и, упираясь животом, копаю для них ямки (аж лопата трещит) и… зеленым вверх!

Витек получает от меня кучу удовольствия – по его словам. Сам уставший сверх всякой меры – весна ведь самое горячее время для его бизнеса! – он все-таки нашел время и спроектировал мне сад мечты. Посчитал все елки, черные сосны и пихты на участке, осмотрел лесные и луговые цветы и вереск, которые у меня растут, потому что мне хотелось сделать что-то близкое к природному, как-то сохранить и передать дух лесной полянки. Витольд, любитель полудиких садов, очень эту идею поддержал, составил список покупок и… вот. Как раз начали приходить мне первые посылки – в них были сладко пахнущие саженцы шток-розы, миндаля, магнолий и шиповника.

– Ну, вечнозеленые рододендроны я еще понимаю, – сказал Витольд, начав распаковывать мои посылки. – Но миндаль и магнолии? Ты когда-нибудь видела в лесу магнолии? Или шток-розу? Их же сгрызут!

– Ничего, поставим ограждение, – легко отозвалась я.

Один из саженцев миндаля был уже густо усыпан маленькими чудесными розовенькими цветочками, и ни один Витольд на свете не мог бы сейчас испортить мое хорошее расположение духа.

– В моем саду никто никого не будет грызть! – заявила я.

Потом пришли… черешни, персики и сливы. Витек как стоял – так прямо и упал. Прямо вот лежал и крючился от смеха. А я по-настоящему обиделась на эту его неуместную веселость и отправилась одна сажать мои дорогие деревца в предназначенном для этого уголке сада.

Да-да, я помню, помню… лесная полянка, минимализм, естественность… но разве могу я отказать себе в черешне и сливе из собственного сада!

Я их посадила, встала рядом и стала с удовлетворением рассматривать результаты своей работы, а тут явился мой садовник и снова начал насмехаться.

– Эвуся моя дорогая! Ты на каком расстоянии друг от друга посадила эти несчастные деревья?!

– На расстоянии трех шагов, – ответила я высокомерно, потому что мне этот его смех уже начал на нервы действовать. Так было написано в энциклопедии садоводства, которую ты мне сам дал!

– А точно там было написано «три шага», а не «три метра»? Причем – минимум три метра, а?

– Им вместе будет веселее.

– Ага, они могут друг дружке подавать ветки, когда здороваются и прощаются!

Я тогда всерьез на него разобиделась и решила, что сад мой, что меня не интересуют его насмешки и замечания и что ошибки, которые будут, – это мои ошибки, так что пусть отстанет от меня.

Он же не обратил ни малейшего внимания на мое негодование («А, перепады настроения свойственны беременным…»), поцеловал меня, хотя я так вырывалась, что ему это с трудом удалось, и заявил, что он в таком случае займется садами клиентов, раз мой находится в надежных руках (тут он поцеловал мне руку, которую я тоже старательно вырывала). И на прощание еще добавил насмешливо, что если вдруг у меня получится что-нибудь интересное – он обязательно поучится на моих ошибках.

Довольная, что в моем единоличном распоряжении весь дом (и сад) – мама и бабушка занимались ремонтом на Кошиковой, – я занялась ограждением жасмина и сирени (хотя на их месте должны были быть елки), а вечером, когда стало уже темнеть, засеяла полгазона травой. На этом семена у меня закончились. И силы тоже. Мне еще надо бы поработать граблями и что-то там такое еще… но я не могу останавливаться. Мой сад – это джунгли. И работы в нем невпроворот.

Теперь каждый день я проверяю каждый росточек – принялся ли. Поливать пока не надо, потому что дождь идет с утра до вечера. Как я могу судить, лучше всего пока растет ряска на пруду. Остальные пока плавают и приспосабливаются к тропическому влажному климату.

Следующей моей покупкой стали скворечники для птиц. Для тех, которых я подкармливала зимой. Посчитав деревья на моем участке высотой хотя бы с рябину, я заказала столько же скворечников, сколько деревьев. И они приехали. Пятнадцать штук. Я старательно их вешала (минимум три метра от земли… хотя – может быть, речь шла о трех шагах?) до самого вечера, хотя балансировать на цыпочках на перекладине стремянки совсем не лучшее упражнение для женщины на седьмом месяце беременности. Как раз когда я с гордостью оглядывала дело рук своих, вернулся мой женишок и… разумеется, кто бы сомневался, согнулся пополам от смеха и чуть не свалился под машину.

– И чего ты смеешься? – Я чуть не плакала. Ведь скворечники выглядели великолепно! На каждом дереве висел один или даже два – чтобы у птиц была возможность выбрать себе апартаменты.

– Прости, Эвушка… – Он с трудом выполз из-под «ниссана», вытирая слезы, выступившие на глазах от хохота. – Это я от радости, что тебя вижу.

Какое счастье, что он не говорил ни о каких нормах – типа «пять скворечников на квадратный метр». Впрочем, если бы заговорил – получил бы скворечником, которому не хватило дерева, в лоб.