Рабыня моды - Ребекка Кэмпбелл

Джонах просил позвонить ему, когда меня будут выписывать.

— Я пришлю своего помощника, чтобы он забрал тебя, — сказал он мне по телефону.

Мне понравилось, как зловеще прозвучало слово «помощник». Я меняла ужасную больничную ночную рубашку на свою одежду и раздумывала над тем, кто это может быть. Я ожидала увидеть какого-нибудь огромного выходца из преисподней. Возможно, внучатого племянника братьев Крей[25] или наемного убийцу из группировки «Ярди». Я испытала разочарование и совсем не испугалась, когда обнаружила, что, спотыкаясь, ко мне приближается гораздо менее устрашающая фигура. Это был забавный маленький человек из паба, который считал, что глухие люди чаще всего притворяются. Как ни странно, я помнила его имя: Пэт.

— Привет, мисс, — сказал он, внимательно разглядывая рисунок на линолеуме. — Я приехал за тобой.

Мы возвращались в Килберн на его старом фургоне «форд-эскорт». Прямые темные волосы Пэта были аккуратно прилизаны. Только одна прядь выбивалась под прямым углом над левым ухом. На нем была синяя куртка с капюшоном, распахнутая, но почему-то застегнутая на шее. С одной стороны нейлоновая ткань расплавилась, и под ней виднелся обуглившийся белый синтепон. От куртки исходил сильный запах, как будто Пэт недавно разделывал мясные туши. Я попыталась открыть окно, но из того места, где должна была находиться вращающаяся ручка, торчал только острый хромированный обломок. Во время движения Пэт внимательно, с крайне сосредоточенным выражением лица, смотрел вперед сквозь грязное ветровое стекло.

— Ты что, работаешь на Джонаха?

— Я иногда помогаю ему, время от времени.

— Он был очень добр ко мне, — произнесла я, пытаясь выудить какую-нибудь информацию.

—Да, конечно, что касается добрых дел, он великий мастер. Если только ты не гегельянец — он терпеть не может их всех. Я слышал, он неоднократно говорил об этом. Я готов даже назвать это предубеждением. Правда, я сам никогда не был в Гегелии.

Что это, шутка? Прежде чем я успела обдумать свою догадку, Пэт уже с упоением разглагольствовал о египетских пирамидах, что «они и другие места, как Африка» были построены пришельцами. Его монолог продолжался до конца поездки.

Я никогда не была в Килберне днем. Центральная улица оказалась забита машинами, на тротуарах полно людей. У меня возникло ощущение, что мы находимся в центре Каира или Калькутты (это лишь фантазии, ведь я не была ни в одном из этих городов). И дело не в смешении национальностей и бросавшейся в глаза бедности, а в ощущении разлитого в воздухе напряжения, кипящей энергии, огромного желания творить, покупать, продавать и просто жить. Перед магазинами раскинулись лотки, домохозяйки торговались по поводу цены. Дети ныли, выпрашивая конфеты. Вывеска в витрине — «Все за один фунт». На мгновение мне показалось, что за фунт можно купить все в прямом смысле этого слова: весь запас туалетной бумаги, пакетов для мусора, зажигалок, терок для сыра, красивых хрустальных графинов и поддельных кукол Барби.

Мы приехали, Пэт обошел машину и открыл мне дверцу.

— Не сможешь выйти оттуда, — пояснил он, и мне показалось, что я поняла.

Холл был таким же, как я его запомнила: загроможденным и зловонным. Но на ковре лежали части уже другого велосипеда — в этом я была уверена. О, и еще убрали кошачье дерьмо. Квартира же выглядела совсем иначе!

— Немного привели ее в порядок для тебя, — застенчиво сказал Пэт.

Сильно пахло краской, все стены сияли белизной. Я смотрю по сторонам. Матрас теперь лежал на основании, и у кровати появилась простенькая спинка. Мои вещи были сложены в большой черный шкаф и комод — его раньше тут не было. Кухня стала идеально чистой, и в ней появилась пара новых предметов: в глаза бросился тостер. В гостиной стояли новый стол и четыре стула из разных гарнитуров. На столе в маленькой вазочке красовались маргаритки.

— Вот цветы тебе поставил, — указал на них Пэт.

Я вдруг почувствовала, что очень устала и готова расплакаться. Думаю, я еще недостаточно восстановилась после истории с кетамином. Я пожала Пэту руку, он покраснел и мгновенно отдернул ее.

— Ну, я пойду тогда, — сказал он. — Джонах придет навестить тебя завтра.

— Спасибо, большое тебе спасибо, — поблагодарила я, и Пэт ушел.

Было одиннадцать часов. Я прилегла и постаралась собраться с мыслями. После всех несчастий и провалов, которые я пережила в последнее время, мне казалось, что я подошла к краю пропасти. И сейчас я могла или начать снова взбираться по почти отвесному склону, или соскользнуть и упасть вниз, на камни. Но прежде всего необходимо было поспать. Я попыталась устроиться поудобнее и поняла, что слишком утомлена. Я устала, я очень устала.

В три часа я проснулась от голода. Помню, мы проезжали мимо супермаркета на Центральной улице, и я видела мерцающую неоновую вывеску «Еда навынос». Час спустя, выпив полбутылки вина и насладившись большой запеканкой с картофелем и рыбой (хотя именно сегодня в этой запеканке было много картофеля и муки и совсем мало рыбы), я устроилась на маленьком диванчике в гостиной.

Предложение Джонаха по поводу квартиры оказалось просто классным. Я могу как-нибудь украсить ее, и это доставит мне удовольствие. У меня еще никогда не было жилья, где я сама распоряжалась бы. И Килберн оказался не так уж плох. Если сравнивать его с моей единственной альтернативой — Ист-Гринстедом, — этот район являл собой сады Эдема. Итак, вопрос с квартирой решен. Теперь проблема с работой и деньгами. Я не особенно надеюсь на связи Джонаха. Наверняка его общение с миром моды происходило в момент прикрепления нашивок к тюремной робе. Я по-прежнему считала, что работа продавцом — лучшее, на что можно было рассчитывать в моем случае. И мне было неприятно думать, как низко придется опуститься, чтобы оказаться там, где никто не слышал о моих прегрешениях. Это могли быть розничные магазины какой-нибудь крупной торговой сети. Подобная перспектива заставила меня содрогнуться.

Потом мне в голову пришла одна неплохая мысль — Майло всегда жаловался на тупых девчонок, работавших в его компании. Вы можете не поверить, но Кукэ и Кливаж были лучшими. Возможно, пришло время сменить род занятий. Разве я не создана для того, чтобы заниматься пиаром? Я что, не умею сплетничать и тусоваться с лучшими дизайнерами? Разве у меня нет огромной телефонной книжки? Понятно, мне придется вначале запечатывать письма и заваривать кофе. А почему бы и нет, ведь, несомненно, через короткое время я начну… начну… ходить на вечеринки и заниматься самыми разными вопросами, как это делал Майло.