Плывущая женщина, тонущий мужчина - Масахико Симада

На третий месяц после бегства брата Итару решил, что необходимо, по крайней мере, сделать так, чтобы его связь с Мисудзу стала свершившимся фактом, и пригласил ее на ужин в один из центральных токийских отелей. Он и прежде ходил с ней на концерты, сопровождал ее в походах по магазинам, но оба остерегались ненароком переступить черту. Однако этим вечером Итару пошел на умышленное преступление. Выпив вина для храбрости, он положил перед Мисудзу ключ от забронированного номера. Она быстро сунула ключ в сумочку и, искоса глянув на Итару, встала из-за стола.

Так же, как в ночь неудавшегося самоубийства, дверь в номер осталась не заперта. Мисудзу сидела на кровати и не произнесла ни слова, точно пользуясь правом подсудимого хранить молчание. Итару присел рядом и присоединился к ее безмолвию. Наконец он погасил свет, и номером завладели шум кондиционера, тиканье часов и – через какое-то время – хлюпанье слипшихся слизистых оболочек.

С тех пор, посещая дом на обрыве, Итару завел привычку непременно пользоваться душем. Случалось, он принимал ванну вместе с Мисудзу и тогда неизбежно вспоминал то, как в роковую ночь выводил ее из глубокого сна. От той, что была в ту ночь, уже ничего не осталось. Вместо женщины, измученной меланхолией и несчастным браком, была новая Мисудзу, округлившаяся и порозовевшая. Каждый раз, когда она принимала в себя Итару, из нее выходил яд Мицуру. Вскоре уже не осталось причин терзаться по поводу фразы, написанной в предсмертном письме.

Однажды Мисудзу заговорила о том, что хотела бы переселиться в какой-нибудь другой район.

– Пока я живу в этом доме на обрыве, не могу отделаться от чувства, что привязана к прошлому. Этот дом буквально висит в пустоте. Если, положим, завтра этот человек вернется, мне будет нелегко найти слова в свое оправдание. Ведь этот дом принадлежит ему. Честно говоря, я была бы рада, если б его разрушило землетрясением. Тогда у него не осталось бы места, куда он может вернуться. И мне пришлось бы волей-неволей куда-нибудь переехать. Но не ждать же, в самом деле, когда произойдет землетрясение! Я должна сама отсюда уехать. Оставшись жить в этом доме, я словно бы жду его возвращения. Соседи, разумеется, уже заметили его долгое отсутствие и догадываются, что я живу одна. Не знаю, о чем они думают, замечая твои визиты. Для меня наши отношения вовсе не какая-то там забавная интрижка. Я тебя по-настоящему полюбила. Ты заставил меня проснуться, когда я уже погружалась в вечный сон, и ты вернул мне жизненные силы. Без тебя не было бы сегодня той, которая тебе это говорит. Умоляю, не покидай меня. Я уже не та, что прежде. Любовь к тебе стала моей жизнью. Я не буду тебя ничем обременять. Клянусь. Поэтому, пожалуйста, увези меня куда-нибудь подальше.

Через полгода после бегства брата Итару вместе с Мисудзу поселился в квартире, расположенной в десяти минутах ходьбы от его родного дома. Мать, выписавшаяся к тому времени из больницы, вынуждена была жить в одиночестве, но договорились, что Итару или Мисудзу станут навещать ее не реже двух раз в неделю. Дом на обрыве опустел, дожидаясь возвращения блудного Мицуру. Итару написал письмо с кратким уведомлением о произошедшем в его отсутствие и послал на адрес «Мироку-мару», курсирующей где-то в морях Азии. В тот же конверт он вложил подписанное Мисудзу заявление на развод и записку, объявляющую о ее решении. Трудно было поверить, что вот уже полгода Мицуру продолжает оставаться на корабле. Вряд ли он стал моряком, скорее всего, осел где-то на берегу. Молясь о том, чтобы как можно быстрее пришло письмо, в котором Мицуру собственноручно признал бы свершившийся факт, Итару вступил в совместную жизнь с Мисудзу.

Через два месяца в пустой дом на обрыве пришло письмо. Объемистое послание, нацарапанное карандашом на плохой бумаге. На конверте стоял штемпель Владивостока и талон о необходимости доплатить за пересылку. Конверт был испачкан, углы помяты, все говорило о том, что письму пришлось проделать тернистый путь. Адресатом значилась Мисудзу Ямана, отправителем – Мицуру. Увы, это письмо, просунутое под дверь, долгое время не попадалось никому на глаза. Прошло еще два месяца, прежде чем Мисудзу его прочла. К тому времени все уже свыклись с жизнью «после». Большое землетрясение и газовая атака террористов быстро забылись, и люди вновь самозабвенно предавались изысканному времяпрепровождению, напоминающему жизнь «до».

Эпилог: Мицуру

Мисудзу,

Извини, что опоздал с ответом на ваши с Итару письма. Некоторое время я был лишен всякой возможности ответить вам. Сейчас у меня наконец появилось время задуматься о будущем, поэтому решил вам написать. Я слышал о разрушительном землетрясении и бессмысленной газовой атаке в метро, поэтому рад был узнать, что вы живы-здоровы. Прежде всего выскажусь о том, что тебя более всего волнует.

Думаю, тебе не в чем оправдываться. Я действительно заслужил «наказания свободой». Нет лучшего шага, как развод, чтобы каждый из нас решил для себя, как дальше жить. Твои чувства к Итару также вполне объяснимы. Разумеется, я не таю на него ни малейшей обиды. Скорее я ему благодарен. Ведь, по сути, я довел тебя до самоубийства, а он спас тебе жизнь. То, что вы полюбили друг друга, неизбежно. Без всякой иронии, желаю вам жить дружно и счастливо. Я продолжаю странное плаванье, из которого невозможно вернуться, плаванье, низводящее все глубже в пучину унижений, когда раскаяние уже бессмысленно. Кажется, что дни, прожитые в нашем доме, были давным-давно. Тот, кто жил с тобой, мое прежнее «я», уже не имеет ничего общего со мной нынешним. Хотел бы рассказать тебе обо всем, что со мной произошло, вот только не знаю, с чего начать. Я обманулся в своих ожиданиях, все случилось ровно наоборот тому, о чем я мечтал. Мне надоело проклинать свою судьбу. Я даже не пытаюсь вспомнить, в какой момент шестеренки, обезумев, пустились вращаться вразнос. Начало положила известная тебе женщина, но теперь я поставлен в такие условия, что если пойду против нее, то только нанесу вред себе. Обвиненный в преступлениях, которых не совершал, я был какое-то время заперт в темном трюме, потом в машинном отделении с его жарой в сорок градусов и шумом в девяносто пять децибелов, а сейчас приютился в туалете.

Ты, наверно, недоумеваешь, о чем это я. Если в двух словах, корабль, на который я сел, захватила террористическая группировка во главе с американцем китайского происхождения, неким Брюсом Ли, пассажиры стали заложниками и вынуждены быть соучастниками провозглашенной им «революции в морях Азии». У меня отняли все – деньги, паспорт, одежду, я стал бесправным, абсолютно беспомощным существом.

Пассажиры были вынуждены играть с Брюсом Ли и его подручными в страшную игру, ставя на карту свою судьбу. Им не оставили иного способа определить свое будущее. Та женщина очень вовремя стала любовницей Брюса Ли и таким образом единственная из всех смогла избежать ужасной человеческой трагедии. Ты пожелала мне быть игрушкой в ее руках, но в действительности все вышло не так просто. Она и в самом деле ускорила мое падение, но сейчас мне кажется, что у нее не было специального намерения меня мучить. Она всего лишь не противилась судьбе, покорно отдавшись произволу, царящему на корабле. Нет, она как будто сама стала Фортуной, богиней судьбы. И это меня угораздило в нее влюбиться! Подумать только, я еще рассчитывал, если повезет, вести с ней вместе домашнее хозяйство! Она даже забеременела от меня. В данный момент неважно, случилось это взаправду или она разыгрывала комедию. И все-таки жаль, что она не родила мне ребенка. Я бы как раз сейчас стал отцом. Разумеется, тогда не было бы и никакого плаванья на сумасшедшем корабле. Но я поступил по воле богини судьбы, в результате нахожусь здесь, на корабле, и теперь бессмысленно рассуждать, «что было бы, если бы…». Брюс Ли оказался ловчее меня в обращении с Фортуной. Он крадет чужую удачу, чтобы простереть еще шире свою длань над морями Азии. Мне же не осталось ничего другого, как считать измену Фортуны своим спасением.

Я вызвался играть в решающей игре, чтобы отомстить Брюсу Ли за то, что он увел у меня богиню судьбы. Кроме нее при Брюсе Ли есть еще одна богиня судьбы, и я задумал склонить ее к измене. Но и тут вновь вмешалась она. Не поверишь, но она принесла в казино револьвер и, бросив вызов мне и богине судьбы номер два, предложила сыграть в русскую рулетку.

Я проиграл. В русской рулетке поражение означает смерть. И, однако, я, проиграв, остался жив. Казино сотряслось от грохота выстрела, ухо на время заложило, но голова осталась цела. Выстрел был холостой.

Будь выстрел настоящим, я бы сейчас вместе с повесившимся капитаном Нанасэ лежал на дне Японского моря. Слишком легкая смерть, пришлось бы прицепить камень побольше, чтоб я смог затонуть. Вместо этого я, как избежавший смерти и проигравший, в соответствии с договором, заключенным перед игрой, стал рабом Татьяны, экс-богини судьбы Брюса Ли. В то же время моя бывшая спутница поклялась, что, если я спущу курок, она станет моей рабой. Для меня до сих пор загадка: что у нее в голове? Подстроив все так, что я оказался на волосок от смерти, она вставила холостой заряд и спасла мне жизнь только для того, чтобы превратить в раба другой женщины, а теперь готова меня всячески опекать… Если это игра, то есть ли в ней хоть какие-то правила?