Любовь по смете не проходит (СИ) - Винд Дасти

Он поднялся.

— Женя, ты не можешь, — Инна едва сумела сохранить самообладание. Нижняя губа у нее задрожала. — Я все делала для тебя! Я жизнь свою отдала тебе. Я…

— Только мою жизнь взамен вашей строить не нужно. Оставьте меня в покое, -

Шершнев направился к двери.

— Женя, ты должен понять…

— Это вы, — он резко развернулся. — Вы должны понять, что я не ваш сын и никогда им не был.

— Твоя мать тебя бросила. Я… Я воспитала тебя!

— Не вмешивайте сюда мою мать. Ее вина лишь в том, что она пустила вас в нашу семью. Всего доброго, Инна Витальевна. И займитесь своей жизнью, пока не поздно.

Он не хлопал дверью, вышел тихо. Постоял у кабинета, переводя дух. Захотелось курить, но по рекомендации врача он был в завязке. Только похлопал по карманам и вспомнил, что кое-что забыл на столе в своем кабинете. Когда он вышел на улицу, с неба, кружась в пока ещё сдержанных порывах ветра, падал снег.

* * *

Ещё не рассвело, а я уже мерила шагами свою комнату. Мне нужно было возвращаться, но я даже не представляла, как именно начать разговор. И где. Приехать на работу? Нет, это исключено. Выяснять там отношения я не хотела. Женя тоже был бы не в восторге.

От одной мысли о шефе у меня начинала болеть голова. Не понимая, чему верить, я и злилась на него, и проникалась сочувствием на грани с обожанием. Изменник? Или попытавшийся таким образом защитить меня человек? Давно ли он придумал этот ход? Почему-то мне казалось, что все вышло спонтанно. Нет, он явно допускал этот вариант, наверное, обдумывал его раньше, но вчера… Неужто подвернулся удачный случай, и он решил им воспользоваться?

И снова я начинала злиться.

— Дочь, пошли завтракать, — отец заглянул ко мне, предварительно постучав.

— Да, иду.

— Когда в город?

— Не знаю, — отмахнулась я. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — буркнул отец. — Только надоел этот дежурный вопрос. Себя я чувствую нормально, а ты?

— А со мной все вообще хорошо.

— Поэтому вчера с матерью допоздна сидела? А со мной, значит, говорить уже не хочешь?

— О мужчинах? Прости, пап, но мне нужен был совет женщины.

— Надо же! У этой женщины был только я! Чего она тебе посоветует?

Я едва сдержала улыбку, глядя, как отец сердится.

— Пап, — я подошла к нему и погладила по руке. — Не обижайся, пожалуйста. Ты все равно самый чуткий и внимательный родитель. Но меня нужно было встряхнуть.

— Так, значит, ничего мне и не скажешь?

— Ну, мы с Женей немного поссорились, и оба где-то оказались не правы. Хотя я решила, что не прав только он.

Может, так оно и есть.

И что тогда? Конец.

Я закусила губу.

— Идем завтракать.

После блинов с творогом и какао, я вышла во двор. Поздоровалась с Джеком и направилась в амбар, за лопатой для снега. Через полчаса пришел Витька с младшим сыном — помочь отцу. Меня, конечно, решили намылить и, вместо того, чтобы расчищать двор, мы только больше нахавозили.

Я замахнулась снежком и даже вскрикнула от неожиданности, когда кто-то схватил меня за локоть.

— Ай! Мама, ты чего?

— Я "чего"? Езжай в город! Снег уже идет. Что ты время тянешь?

— Я не тяну, — снежок рассыпался у меня в ладони, и я опустила руку. Вскинула голову — с мутного неба, кружась, летели белые мушки. — Мне нужно… отвлечься.

Мать отступила и, покачав головой, протянула мне лопату.

— Убирай бардак и езжай обратно.

Старший брат мне помочь не успел — к отцу приехал местный инспектор ДПС с водителем фуры, попавшей в аварию на трассе. Им нужен был эвакуатор. Как рассказал инспектор, кто-то на легковушке подскочил под фуру со всеми вытекающими.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Папе, конечно, порулить не дали. Мать вообще не хотела его пускать, но он просто собрался и полез в кабину, благо Витька уже сел за руль.

— Живые хоть все? — спросила мать водителя фуры.

— Да водила живой вроде, — хмуро ответил тот и, сплюнув, добавил. — Даст Бог — соберут. А машина всмятку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мне стало как-то неспокойно. Снег мел все сильнее, а Джек, спрятавшись в будку, высунул нос и взвыл.

— Мама, — я поставила лопату у крыльца и заскочила в дом. Мать и Витькин отпрыск, Федя, лили из банки в кувшин персиковый компот. — Я, наверное, поеду.

Мать выглянула в окно.

— Метель подходит. Или поторопись, или сиди дома. Начнется вьюга — автобусы ходить перестанут.

— Баб! Баба! — взвизгнул Федя и уронил полупустую банку прямо на пол.

Естественно, та разбилась. Федя разревелся, а мы бросились собирать осколки. Я посадила племянника на стол, и побежала в ванную за тряпкой, а когда вернулась, мать у меня эту тряпку отобрала.

— Езжай. Сама разберусь.

Со двора я вышла в метель.

В принципе, снег не очень-то и мешал, пока я разгуливала по селу. Но как только вышла на дорогу, ведущую к остановке, так сразу поняла — хорошее время я уже упустила.

Трассу на вале не было видно. Да, она находилась не близко, но все же не настолько, чтобы перестать быть надежным ориентиром и в туман, и в проливной дождь.

Я вышла на дорожку, тянущуюся вдоль проезжей части, пару раз ожидаемо провалилась по колено и заковыляла к остановке, потуже затянув резинки у капюшона, чтобы не слетал. Когда, наконец, увидела впереди темные стенки остановочного коробка, спустилась ещё ниже, на тропу для скота, решив срезать путь. Снега здесь намело меньше и идти стало проще и быстрее.

— Здрасьте, — отряхиваясь и переводя дух, поздоровалась я с соседками, ждавшими автобуса на остановке.

— Ой, Анечка, а ты что, дома? — моя тезка, тетя Аня с Яблоневой, прищурилась, оглядывая меня.

— Да вот, заехала отца проведать.

— А я его с утра видела, — заметила вторая тетушка, держательница самых противных гусей на селе, баба Зоя или Жука, как называли ее соседки. — Опять работает?

— Он поехал с Витей на аварию.

— Ой, да! Кстати! Димка утром приехал, говорил такая авария тут, рядом, у знака, в сторону города, — тетя Аня обернулась и махнула куда-то назад, тряхнув огромным кошелем, который всегда носила в руках. — Машина, говорит, как ком бумажный. Я ему и сказала — дома сиди, пока метет. Страшно-то как.

— И то правда, — согласилась баба Зоя, пока я смотрела в ту сторону, куда указала тетя Аня, пытаясь что-то разглядеть в бело-серой пелене метели. — Нам, наверное, тоже бы лучше обратно. Автобуса сорок минут нет. Как затянет сейчас дорогу-то обратно, и пропадем тут совсем.

— Не пропадем. Выберемся как-нибудь, — тетя Аня придирчиво оглядела свою товарку и, решив, что бабуле, как спутнице, доверять не стоит, вздохнула. — Ладно. Уговорила. Пошли, бабка, обратно. Что-то боязно уже. Аня, идем.

— Нет, мне в город надо.

— Не придет автобус. Не видно же ничего.

Впереди показалось темное, нечеткое пятно. Соседки замерли, но пятном оказалась небольшая, медленно ползущая по колее легковушка. Вынырнула из вьюги и, проехав мимо остановки, пропала во мгле.

— Пошли-ка отсель, — соседки взяли сумки, поправили капюшоны и, склонив головы, поперли против метели.

У меня зуб на зуб не попадал то ли от холода, то ли от нервов. Я достала телефон — сети не было. Обычная здесь история — сеть в нашей глуши падала периодически.

Я спрятала мобильный. Вернуться домой? Но в душе нарастало ощущение несчастья. Я не хотела думать о догадке, которая бередила разум и заставляла сердце сжиматься в страхе за любимого человека, но что-то мне подсказывало, что это Женя ехал за мной.

И остался там, на трассе. Точнее здесь, совсем рядом — знак с названием села находился близко от остановки — пешком даже ближе, чем до дома. Решение пришло само собой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я огляделась по сторонам, спрятала руки в карманы и, выскочив с остановки, взяла правее — на обочину, к дорожке вдоль края вала. Край я видела, так что ориентир у меня был. Втянула голову в плечи и поспешила вперед, к знаку.