Чекист - Павел Ларин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нина Ивановна тяжело вздохнула и замолчала. Я тоже молчал. Минут пять. Давал ей шанс, если честно. Она им не воспользовалась.
— Не пришли, говорите… Ну, видите, как хорошо. Раз милиция Вам ничего не предъявляет, идите домой и спите спокойно.
Филатова подняла на меня ошарашенный взгляд. До этого она рассматривала свои колени. Не знаю, что там интересного нашла. Может, любовалась.
— В смысле идите домой? А как…Я убила человека. Меня надо арестовать. Вы…ну…Вы же были в милиции с Владимиром Александровичем. Знаете, к кому нужно обратиться с чистосердечным признанием. Помогите мне. Давайте поедем вместе. Я не хочу впутывать Игоря. Подскажите, как лучше все рассказать, в обход Ведерникова
— Похвальное желание. Вы — настоящий друг, Нина Ивановна. А история Ваша… — Я поднялся с кресла, подошел к окну, которое выходило на главную улицу, застыл возле него, глядя в темноту.
Вернее, так все выглядело для Филатовой. На самом деле, я наблюдал за ее отражением. За стеклом была чернота, поэтому, все, что происходило в комнате, можно видеть достаточно неплохо.
— История Ваша не выдерживает никакой критики. Вообще никакой. Может Вы бы и могли убить Маслова. Почему, нет? В жизни всякое бывает. И на самом деле, воткнуть нож в человека не очень сложно. Но… Видите ли, чтоб вот так четко, с одного удара пробить грудную клетку и попасть ровно в сердце…Как минимум в Вас должно быть веса побольше, а соответственно, сил. Да и опыт тоже не помешал бы. Надо знать, как и куда ударить, чтоб все получилось. Это — первое. Но даже хрен с ним. Пусть, условно говоря, повезло. В кавычках, конечно. Вы упускаете из виду несколько моментов. Для начала, Маслов не мог кинуться ни на кого. В принципе не мог. Ладно, опустим. Будем считать, что на Льва Ивановича нашло помутнение рассудка. И хрен с ним, я закрою глаза на все остальное. На множество мелких нестыковок, которые никак не дают возможности считать Вас убийцей. Однако есть еще Анна Степановна. Та самая супруга инженера. Вы в курсе, что она повесилась? А прежде написала записку, в которой виновной в смерти мужа объявила себя. Выходит, они оба умом тронулись. Маслов на людей стал кидаться, если следовать Вашим словам. Анна Степановна вдруг черным по белому настрочила признание и покончила жизнь самоубийством. Это как? Из любви к Вам или Ведерникову она это сделала?
Я внимательно наблюдал за отражением Филатовой. В первую очередь меня интересовала реакция именно на эти слова. Ниночка, не понимая, что находится под прицелом моего взгляда, вздрогнув, резко вскинула голову.
О смерти Масловой она не знала. Это вполне логично. Я обещал Калинину оторвать башку, если он хоть кому-то растреплет информацию. Калинин все правильно понял и, уверен, язык держал за зубами. Менты на заводе больше никому о смерти Масловой не сообщали. Комарова исключается, как источник информации, сразу. Однако, главное даже не это. Филатову поразил не сам факт смерти жены инженера. Она выглядела испуганной. Пусть каких-то пару минут, но все равно. Нина Ивановна по-настоящему испугалась. Потому что она предполагала, кто мог это сделать. И ей стало страшно. Страшно за себя. Собственно говоря, вот это меня и интересовало.
Я снова повернулся лицом к Ниночке. Она уже взяла себя в руки и выглядела просто грустной. Маска вернулась на место.
— Вы, Нина Ивановна, до одури боитесь кого-то. Безумно боитесь. Настолько, что готовы признаться в чем угодно. И даже понести уголовную ответственность за преступление, которого не совершали. Конечно, Вы не убивали Маслова. Это даже не смешно. Честное слово. Возможность попасть под арест — это попытка спрятаться. Вы сильно хотите, чтоб Вас от кого-то защитили. Правда? Поэтому сначала пытались сподвигнуть меня на интим. Мужчины ведь всегда покупались на такую наживку.
Ваш расчет был прост. Затащить в койку, потом попросить помощи. Я, как последний осел, а….нет, как рыцарь, бросился бы на защиту прекрасной дамы. Однако, не вышло. И вы решили пойти другим путем. Запасным. Он гораздо хуже, чем первый. Но Вас ужасно колбасит от страха, Вы даже готовы сесть в тюрьму. Видимо, из расчета, что туда добраться человеку, которого боитесь, будет сложнее. Извините, Нина Ивановна, но нет. Не выйдет. Хотите помощи, значит говорите правду. Со всеми подробностями. И в частности, кто Вас так сильно напугал. А сейчас…Идите домой. Я устал и хочу спать.
Высказавшись до конца, на Филатову больше не смотрел. Ничего нового там не увижу. Я подошел к двери, открыл ее, предлагая Ниночке удалиться. Честно говоря, ожидал, что она одумается. Однако, Нина Ивановна поднялась с кресла и послушно двинулась на выход. Охренеть… Значит, этого неизвестного человека она боится гораздо больше, чем я думал изначально.
Филатова поравнялась со мной, остановилась, посмотрела внимательно. В какую-то секунду мне показалось, ну, вот сейчас. Сейчас она заговорит. Ни черта подобного.
— А давайте-ка я вас провожу вниз. — Посторонился, пропуская девушку в коридор. — Чтоб Вы не заблудились.
Вообще, руководствовался не только правилами приличия. Чего уж там врать. Сейчас точно не до приличий. Хотел действительно убедиться, что Филатова покинет гостиницу. А то мало ли. Будет сидеть под дверью. А потом еще запалит Комарову. Мы же выйдем с ней из номера когда-нибудь. Например, утром.
Нина Ивановна ничего не ответила. Просто молча направилась к лестнице. Я двинулся следом.
Пока спускались, Филатова не сказала больше ни слова. В холле было пусто и тихо. Входная дверь оказалась закрыта на здоровенную щеколду. Я так понимаю, Тамара благополучно отправилась спать в одно из служебных помещений. Ночью гостей здесь никто не ждет.
Уже когда вышли на улицу, я все-таки предпринял еще одну попытку.
— Нина Ивановна, подумайте хорошо. У Вас вся ночь впереди. Давайте утром Вы придете ко мне и мы снова поговорим. В кабинет, естественно. Поймите, сказать правду — самый лучший выход.
Филатова снова посмотрела на меня выразительно, а потом развернулась и пошла в сторону проспекта. Надеюсь, до дома ей недалеко. Реально не хотелось бы, чтоб еще и с этой дамочкой что-то произошло.
Я постоял минут
