Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели - Донасьен Альфонс Франсуа де Сад

— Вы правы. Но, возможно, муж надеялся, что завещание будет составлено не только в мою пользу, но также и в его. И не исключено, что он хотел до совершеннолетия нашего сына получать доходы с этого состояния.

— Судя по поведению вашего супруга и его братьев, если мы доверим им управление наследством, наше дорогое дитя может все потерять.

— Господин де Ганж не способен растратить...

— Согласна, но он слаб, и братья вертят им как хотят.

— О матушка! Я буду в отчаянии, если мне придется поссориться с мужем из-за наследства... Если бы вы только знали, как я люблю его!

- А я, дочь моя, была бы в отчаянии, если бы ваш сын ничего не получил. Впрочем, в этом деле требуется тонкий расчет. Но поверьте, усилия мои и людей, дающих нам советы, вскоре помогут нам найти способ установить справедливость в этом важном деле.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Через час после приезда маркизы и ее похитителей в замок прибывают шевалье де Ганж и герцог де Кадрусс; приятели намереваются немедленно осуществить свои преступные замыслы. Представьте же себе их удивление, когда они узнают о предательстве Виктора! Слуги, которым было приказано тщательно обыскать замок, обнаружили платье Эфразии в комнате жены Виктора, и бедную женщину тотчас палками выгнали за ворота замка, а слуги были посланы в погоню за беглянкой.

— Однако кто бы мог подумать, что какое-то ничтожество нарушит планы двух честных людей! — возмущенно воскликнул шевалье.— А ведь ты говорил, что принял все необходимые меры предосторожности! Но я тоже хорош: еще до разгрома противника уступил тебе свои права, дабы ничто не омрачило нашей дружбы.

— Надеюсь, мы и теперь не поссоримся из-за такой мелочи, — ответил герцог. — В конце концов, даже если основная часть нашего плана провалилась, вторую его часть мы, надо полагать, осуществим, несмотря ни на что. Поэтому давай вернемся в Авиньон и немедленно распустим слух о приключении на балу. Какая мне, в сущности, разница, утратила ли эта женщина честь на самом деле, или мы опозорим ее голословно?

Я же сказал тебе, друг мой: я готов и ославить эту женщину, и овладеть ею, — иначе говоря, я готов погубить ее. И мне совершенно все равно, каким образом я это сделаю: я привык считаться только с собственными интересами.

— И я тебе в этом помогу. А сейчас давай отыщем Вальбеля: теперь его очередь действовать, и надеюсь, ему повезет больше, чем тебе.

Вернувшись в Авиньон, негодяи немедленно призвали к себе Вальбеля и Теодора, дабы, как они выразились, «пошептаться». После недолгих размышлений было решено, во-первых, придать приключению как можно большую огласку и, скрыв истинную роль шевалье, представить его спасителем своей невестки. Во-вторых, решено было немедленно отправить к маркизе Вальбеля, дабы их беглое знакомство переросло в дружбу, и Вальбель, приумножив число поклонников очаровательной г-жи де Ганж, ни на минуту не упускал бы ее из виду и тем самым помог бы заговорщикам выиграть время и подготовить новую ловушку для несчастной жертвы.

— В конце концов, — начал аббат, первым предложивший новый план действий, — вряд ли кто-нибудь станет докапываться до истины. Поэтому у нас есть время посмотреть, как станут разворачиваться события. Даже если у маркизы и возникли подозрения относительно участия в этом деле шевалье, подтвердить их она не сможет, поэтому шевалье должен спокойно продолжать поддерживать любезные отношения со своей невесткой. А тем временем обстоятельства сами подскажут нам, как надо действовать.

И все согласились с аббатом.

Согласно вновь принятому плану шевалье без промедления отправился навестить свою невестку.

— Ах, как я стремился помочь вам! — проникновенно воскликнул он с порога.

— Мне уже сказали об этом, и у меня нет причин не верить вам, — сдержанно ответила Эф-разия. — Разумеется, дорогой брат, когда речь заходит о моих недоброжелателях, я никогда не стану обвинять вас в сговоре с ними.

— Мне очень жаль, что история сия наделала много шума. Вы знаете, как искренне я к вам привязан, и этот скандал не может не огорчать

меня.

— Я благодарю вас за участие.

— Не сомневайтесь, я готов сделать все, что могло бы способствовать вашему счастью.

— Ах, как бы я хотела услышать такие слова от вашего брата...

— Сплетни раздражают вашего мужа. К сожалению, какими бы смешными ни казались нам некоторые предрассудки, с ними приходится считаться. Что вы намерены предпринять, чтобы в свете поскорее забыли про эту историю?

— Вести себя как можно осмотрительнее: если я буду сдержанна во всем, никто не станет обо мне судачить, все умолкнут, поняв, что заблуждались на мой счет.

— Однако в этом городе клевета всегда в моде!

— Я сожалею, что приехала сюда! К несчастью, пока я не могу отсюда уехать.

— Из-за наследства, я полагаю?

— Да. Необходимо завершить дела, с ним связанные.

— Я слышал, вы получили пятьсот тысяч

франков?

— Приблизительно. Боюсь, муж рассердился, что его не упомянули в завещании вместе со мной.

— Он справедлив, и у него не может быть подобных мыслей. Ваш родственник волен был поступить как ему угодно, и он сделал так, как посчитал нужным. Впрочем, вы с г-жой де Ша-тоблан могли бы исправить положение.,.

Эфразия прекрасно поняла, что хотел сказать этим шевалье, поэтому вместо ответа опустила глаза и сменила тему разговора.

— Братец, полагаю, я поступлю правильно, если больше не стану принимать герцога де Кад-русса?

— Разумеется, обратное было бы крайне неосмотрительно. А еще лучше — вообще больше его не видеть. Но я уверен, что Вальбель, не запятнавший себя в этой истории, кроткий, любезный и сдержанный Вальбель может продолжать посещать вас. Не следует полностью уединяться от общества — от этого о вас будут судачить еще больше

— Я больше не буду ездить на балы.

— Мне кажется, это излишняя предосторожность, однако порицать вас за нее я не могу.

Весь год, на протяжении которого длилось добровольное уединение маркизы, шевалье продолжал упорно увиваться вокруг Эфразии; а аббат, столь же ревнивый, сколь и коварный, поддерживал эту страсть, убеждая брата, что тот в конце концов добьется своего. Но крайняя сдержанность маркизы нисколько не предвещала приближения счастливого конца: она невольно поддерживала пламя шевалье, но ни разу не подала ему надежды. Стремясь сделать из шевалье своего друга и заступника перед супругом, коего она

по-прежнему обожала, а также ходатаем перед аббатом, коего она по-прежнему боялась, маркиза тем не менее не давала ему ни малейшего повода взять над собой власть. Теодор часто упрекал ее, что его обществу она предпочитает общество его младшего брата.