Не померкнет никогда - Николай Крылов

Наступление продолжалось 13 сентября и в последующие дни. Все усилия приморцев направлялись на то, чтобы держаться на каждом рубеже до последней возможности.

Но удержать наличными силами весь фронт Южного сектора при таком нажиме армия не могла. Если еще удавалось прикрывать Дальний и шоссе, которое вело прямо к Одессе, то южнее противник медленно, но неуклонно продвигался вперед, вгрызаясь в нашу оборону. Над левофланговым 31-м полком Чапаевской дивизии нависала реальная опасность окружения.

Опять, как три недели назад, когда пришлось решать вопрос о Чебанке, настало время чем-то поступиться. Иначе могло возникнуть положение, при котором уже никакие меры не помогли бы удержать фронт. Тем более что осложнилась обстановка и в Западном секторе — враг потеснил там два полка дивизии Воробьева.

14 сентября командующий Приморской армией отдал приказ об отходе левофланговых частей Южного сектора на рубеж Сухого лимана. Военный совет ООР единодушно пришел к выводу, что это представляет единственную возможность удержать и укрепить фронт на южном направлении, не допустить здесь прорыва главного рубежа обороны.

Полоса Чапаевской дивизии значительно сокращалась. Появилась возможность уплотнить боевые порядки, сосредоточить на решающих участках больше артиллерийского огня. Полк Мухамедьярова выводился в армейский резерв, крайне нам необходимый.

Но в оперативном отношении преимущества получал противник. Береговая линия нашего плацдарма суживалась до 30 километров. Это чрезвычайно ограничивало возможность маневрирования кораблей на подступах к Одессе и практически исключало возможность входа судов в порт в дневное время.

Другое, не менее тяжелое, последствие отхода левого крыла армии состояло в том, что после этого враг мог начать артиллерийский обстрел города также и с южной стороны. И наконец, сам факт значительного приближения фронта к городу еще на одном участке таил в себе опасность всяких неожиданностей и внезапных осложнений. Напомню, что Сухой лиман — это район нынешнего Ильичевска, нового морского порта, ставшего практически составной частью Одессы.

В тот же день, 14 сентября, Военный совет ООР послал телеграммы одинакового содержания Верховному Главнокомандующему, наркому Военно-Морского Флота и Военному совету Черноморского флота. В них докладывалось о создавшемся под Одессой положении и о том, что противник подводит к городу новые дивизии. Заканчивались телеграммы так: "Для обеспечения устойчивости фронта необходима одна стрелковая дивизия, а также дальнейшее пополнение маршевыми батальонами".

Руководители Одесской обороны отдавали себе отчет в том, что общая обстановка на юге не улучшилась с тех пор, когда нам отказывали в выделении дивизии. Прислать ее сейчас в Одессу было, вероятно, еще труднее, чем раньше. И все же Военный совет ООР не мог не повторить свою просьбу еще раз. Без свежих боевых сил нага фронт, напряженный, как натянутая до предела струна, и проходящий местами всего в 10–15 километрах от города, мог не выдержать очередного натиска врага.

* * *

Ответ из Москвы пришел меньше чем через сутки. Он был совершенно необычным.

Вызвав меня к себе по внутреннему телефону, Гавриил Данилович Шишенин протянул бланк с короткой телеграммой, которую только что передал ему контр-адмирал Жуков.

Депеша, адресованная командованию оборонительного района, гласила:

"Передайте просьбу Ставки Верховного Главнокомандования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться 6–7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения. И. Сталин".

Мы не раз получали от старших начальников телеграфные приказы, в которых вновь и вновь повторялось требование "Ни шагу назад". Но такой телеграммы я еще не видел. Должен сказать, что и в дальнейшем ходе войны к войскам, в которых я служил, Верховное Главнокомандование никогда не обращалось в такой форме.

Ставка ничего не приказывала. Ставка просила защитников Одессы продержаться еще неделю, обещая прислать за это время помощь.

Верховное Главнокомандование нашло верный способ морально поддержать защитников Одессы. Такая просьба значила больше, чем любой приказ. И хотя положение на нашем фронте стало за последние сутки еще более трудным, чувствовалось: люди как-то приободрились, воодушевились.

А через несколько часов после получения этой телеграммы стало известно, что обещанная подмога, вероятно, начнет прибывать раньше указанных сроков. Черноморский флот получил от Ставки приказание перебросить в Одессу из Новороссийска 157-ю стрелковую дивизию. Для этого туда стягивались из других портов самые быстроходные транспорты. Для перевозки дивизии разрешалось использовать и боевые корабли.

16 сентября первый эшелон 157-й дивизии уже грузился в Новороссийске на суда. Помощь была близка. Но события на нашем плацдарме принимали такой грозный характер, что порой закрадывалась тревожная мысль: как бы эта помощь не опоздала.

Говоря в свое время о том, как в конце августа противник чуть не прорвался к дамбе у Пересыпи, я назвал те дни критическими для Одесской обороны. Критическими, безусловно, были и несколько дней в середине сентября. Только теперь нависла угроза прорыва с противоположного направления.

Противник занял на нашем левом фланге западный берег Сухого лимана (дамбу, соединявшую его берега у моря, мы взорвали), а главный удар наносил тремя пехотными дивизиями и группами танков в общем направлении Вакаржаны, Дальник. Войска Южного и Западного секторов отбивали этот удар общими силами.

Хорошо, что у артиллеристов были снаряды! Мы теперь часто опасались, что очередная их партия не дойдет до батарей, даже когда транспорт, прибывший из Крыма, уже стоял в порту. Однажды потребовалось спланировать целый комбинированный удар ради того, чтобы обеспечить разгрузку одного судна: трем кораблям, двум береговым батареям и группе самолетов ставилась задача хотя бы на короткое время заставить замолчать вражеские дальнобойные орудия, обстреливавшие порт. И удалось это лишь частично. Выгрузка боеприпасов производилась с предельной быстротой — прямо в кузова машин, подходивших одна за другой к борту судна.

Но раз снаряды были, артиллерия, гибко управляемая, показывала всю свою силу. Однако сказывалась, несмотря на сокращение фронта в Южном секторе, нехватка людей в окопах, в пехоте. За первые дни большого сентябрьского наступления противник успел нанести армии ощутимый урон. В батальонах 90-го стрелкового полка майора Белюги оставалось по пятьдесят — шестьдесят штыков. Почти такое же положение создалось в 287-м стрелковом, только недавно пополненном.