Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В газете «Голос» были опубликованы фотографии общения военных со счастливым местным населением.
Газета «Вiльне слово» от 24 августа 1941 года обращалась к читателям в передовой статье: «Мы, украинцы, знаем, что армии Великой Германии несут нам свободу и освобождение от „брата“ славянина — Красной Москвы и претензий польской шляхты… Ни шага назад! Украина выбрала путь и с него не свернёт! Не по дороге нам со славянской Москвой, ни со славянами Рачкевичами и Сикорскими. Хватит!»
«Львiвськi вicтi» (щоденник для дiстрiкту Галичини) от 22 августа 1941 года назвал Галичину «аванпостом Европейского фронту проти АзИ» и т. д.
Это отступление потребовалось для того, чтобы напомнить читателям следующее: участники описанных судебных процессов (я имею в виду адвокатов, присяжных и судей, которые продемонстрировали, несмотря на политическое давление, свою принципиальность, верность долгу и глубокое знание законодательства) счастливо пережили и 1915-й, и 1920-й, и 1939-й. Единственным пострадавшим из них был адвокат Кирилл Черлюнчакевич, который практически сразу же после львовского процесса был арестован, обвинён в государственной измене и приговорён к смертной казни, которая была заменена ему на каторгу, и то только после личного вмешательства испанского монарха Альфонса XIII.
Все остальные свободно продолжали юридическую практику, писали книги, преподавали во Львовском университете. Большинство из них окончили свою жизнь в ночь с 3 на 4 июля 1941 года во внутреннем дворе воспитательного дома им. Абрахамовичей на Вулетских холмах, когда по заранее составленным спискам 45 профессоров Львовского университета польского происхождения и члены их семей были арестованы и расстреляны. Комфортабельные квартиры казнённых заняли высокопоставленные чины СС и украинской полиции.
Ну что же, как видно, иногда бывает полезно полистать пожелтевшие газеты столетней давности. В этом случае ответ на главный вопрос сегодняшнего дня: «Почему?» становится не таким уж риторическим.
На самом деле стратегические цели России в войне были существенно шире декларируемых и, увы, не настолько благородны: империя в очередной раз планировала захват Константинополя и черноморских проливов:
Сцепилась злость человеческих свор,
падает на мир за ударом удар
только для того,
чтоб бесплатно
Босфор
проходили чьи-то суда.
Скоро
у мира
не останется неполоманного ребра.
И душу вытащат.
И растопчут там её
Только для того,
чтоб кто-то
к рукам прибрал Месопотамию.
(В. Маяковский. К ответу!)
Авантюрная идея заполучить Босфор, Дарданеллы и примкнувший в ним Константинополь давно не давала покоя патриотам-славянофилам. Российские войска во время Русско-турецкой войны 1878 года остановились в шаге от ворот Царьграда. Ф. М. Достоевский, один из апологетов этой вечной мечты, за два года до начала масштабных боевых действий писал в «Дневнике писателя»: «Золотой Рог и Константинополь — всё это наше, но не для захвата и не для насилия, отвечу я. И, во-первых, это случится само собой, именно потому, что время пришло, а если не пришло ещё и теперь, то действительно время близко, все к тому признаки. Это выход естественный, это, так сказать, слово самой природы» [1, 75].
Ещё в 1910 году Генеральным штабом во главе с генералом от инфантерии А. А. Генгроссом был принят мобилизационный план № 18, в соответствии с которым Германия рассматривалась в качестве главного противника. В 1913 году разработана и начинает реализовываться программа перевооружения армии и флота, а также увеличения численности вооружённых сил на 480 000 человек, то есть на 39 %.
В феврале 1914 года Совет министров империи пришёл к выводу, что стратегическая операция на Черноморском направлении возможна только в контексте общеевропейской войны и Россия начинает её как одна из ведущих по темпам экономического роста мировых держав, обладающая к тому же самыми большими после Германии мобилизационными ресурсами. К сожалению, императорский Генеральный штаб, как обычно, не успел завершить начатые преобразования к началу боевых действий. Однако благодаря внятной финансовой политике премьер-министров С. Витте, П. Столыпина и В. Коковцова, ни один из которых не пользовался доверием государя, страна находилась на невиданном ранее экономическом подъёме. Не случайно официальная советская пропаганда предпочитала сравнивать успехи социалистической экономики именно со статистическими данными промышленного роста царской России в предвоенном 1913 году.
После объявления о вступлении России в войну патриотически настроенные граждане не только выстроились в очередь на призывные пункты, но и вдохновенно участвовали в традиционных погромах магазинов и торговых лавок, принадлежавших этническим немцам, которые тут же попали во враги России.
Вместе с погромами началась беспрецедентная пропагандистская кампания в СМИ. Огромной популярностью пользовались брошюры с «говорящими» названиями «Почему нельзя верить немцам» (Езерский Н. Почему нельзя верить немцам. М., 1917), «Чем силён немец и как его победить», «Победа или рабство». Так, в книжке с лаконичным названием «Немец», изданной в 1914 году, рисовались характерные для тевтонов национальные черты: «Любит заваливать рынки посредственного качества дешёвкой, но сам всему знает цену и на дешёвку не бросается» (Немец. М., 1914. С. 7).
Помощник военного прокурора Петроградского военно-окружного суда полковник А. С. Резанов в 1910 году представил в Главное управление Генерального штаба проект об изменении действующих законов о шпионаже, ставших законом 5 июля 1912 года, а затем опубликовал трактат о германской разведсети, в котором утверждал, что «только война показала, какое количество немецких офицеров было водворено в России под видом различного рода служащих на заводах, фабриках, в конторах и т. п. промышленных предприятиях».
В своей брошюре «О немецком засилии» (за полтора года выдержавшей шесть изданий) отставной генерал-майор Николай Дмитриевич Поливанов настаивал, что подлинная угроза России — не на фронте, а «в болотной тине иных германофильствующих канцелярий (…) Современный немец, где бы он ни проживал, — к Востоку или Западу от нашей границы, — в одинаковой степени нравственный выродок, дегенерат, физическое существо без моральной подкладки, без чести, благородства и сердца. И горе тем, кто не верит этому, кто всё ещё говорит о несуществующей немецкой лояльности и верит, что немец всё-таки культурный человек» (Поливанов, Николай Дмитриевич. О немецком засилии ⁄ Н. Поливанов. — 2-е изд. — Пг.: Общество 1914 год, [1916]. — [2], 8 с.) и т. д.
Иными словами, широкой общественности настойчиво подсказывался однозначный вывод о том, что российские немцы «по своей природе сознательно враждебны к Российскому государству и вели против него беспощадную войну изнутри, особенно это касалось немецких фирм, магазинов и заводов».
Так, депутат III–IV Государственной думы «октябрист» С. И. Шидловский писал в своих воспоминаниях, что «администрация свирепствовала вовсю и изгоняла без всякого повода каждого, кто только мог
