Чейзер. Крутой вираж - Вероника Мелан

Там было не чуть-чуть – там было столько, что мощности хватило бы зарядить все электростанции округи; Чейзер рычал, врубался, забирал себе все, купался в нежной распаленной похоти.

– Я… я… все…

И Лайза вновь не выдержала первой – закричала, задрожала, захлебнулась в собственной страсти, процарапала на мускулистой спине розовые дорожки и выплеснула на партнера весь энергетический заряд. И практически сразу же почувствовала, как содрогается внутри нее напрягшийся за последние секунды до крайней степени член. Пульсация – выброс, еще пульсация – еще толчок, еще один удар – финальный спазм.

Как только отразившийся от стен гаража звериный рык Чейзера стих, пикнул, отмеряя пятиминутный предел, секундомер.

Лайза довольно и расслабленно хихикнула, лежащий на ней потный и горячий Мак тоже усмехнулся.

– Черт, это был самый короткий и самый страстный секс в моей жизни.

– В моей тоже.

Они обнимали друг друга, наслаждались близостью, купались в волнах начинающего утихать жара.

– И ты, кстати, проиграл.

– Пох…, – весомо отозвался Мак и рассмеялся.

Прохладная простынь, горячее плечо, стук мерно бьющегося под пальцами сердца; их обоих клонило в сон. За окном час не поздний, но они устали; в голове Лайзы по кругу скользила одна и та же мысль: «Меня не выгнали, не отправили домой». Сразу же после ванной, которую они приняли вместе, – никакого секса, лишь мягкие поглаживания и ласки, которые сказали ей больше, чем сказала бы вновь вспыхнувшая страсть, – она пересилила себя и спросила: «Я поеду?» И услышала грубоватое: «Нет».

И теперь ее душа парила от счастья. Лежат вместе, отдыхают вместе, расслабляются не по отдельности, нет, – вместе. И пусть еще не прозвучало заветное «люблю», пусть до настоящих глубоких чувств со стороны Мака далеко, но она достигла возможного к этому моменту максимума – ее не отталкивали, не гнали прочь, даже немножко «держали».

Ее пальцы ласкали его шею, касались волосков на висках, нежно массировали уши; веки слипались. Мак тоже проваливался в дрему, она чувствовала это, как чувствовала и то, что им обоим хотелось еще немного поговорить, пообщаться, и все равно, о чем именно.

– А с тобой опасно заключать пари, да? Я второй раз оказался вторым, – усмехнулся он тихо.

– Ты всегда первый.

«Ты мой герой».

Ее погладили по плечу.

– Не всегда.

– Всегда. Для меня.

Какое-то время они вновь лежали тихо. Как же знакомо пах этот дом, какой родной казалась спальня и ее синеватый полумрак; на тумбе неярко горел ночник.

– А ты уже придумала, о чем собираешься меня просить? – улыбаясь и не открывая глаз, спросил Мак.

– Придумала.

– И о чем?

– О свидании.

– Да что ты? Мы ведь еще это не закончили. Тебе меня не хватило?

– Нет, – «Никогда не хватит. Никогда-никогда-никогда». Но вслух такого не скажешь. – Хочу тебя прокатить кое-куда на «Мираже».

– О, интересно, меня никогда еще не катали дамы.

Лайза улыбнулась и поворочалась на мягком одеяле, устремила мечтательный взгляд на штору, позади которой сгущались уличные сумерки. Да-да, ей в голову пришла одна замечательная и очень романтичная идея, вот только нужно время для подготовки.

– Ты свободен завтра вечером?

– Вечером? Нет. Начальник выдал новое задание… проект; займет весь день. Но я свободен послезавтра.

«Проект», – она мысленно усмехнулась – знала все эти «проекты» наперечет.

– Тогда как насчет послезавтра в семь? Я за тобой заеду.

Мак улыбался: его улыбка находилась в нескольких сантиметрах от ее лица – теплая, расслабленная.

– Буду ждать. Но я не дополировал «Мираж»…

– И не надо, я сама.

– Но ведь это моя…

– Он мне нужен завтра, правда.

– Хорошо. Закончу позже.

«Вместе закончим. Все успеем, все сделаем, ведь у нас столько времени впереди – жизнь».

По крайней мере, так ей сейчас, прижимающейся к теплой коже губами, казалось.

У них жизнь. Все сложится, сойдется, поймется и образуется наилучшим образом.

Спустя минуту, прижавшись лбом к влажным, пахнущим шампунем коротким волосам, Лайза провалилась в глубокий спокойный сон.

Глава 10

Как будто специально для нее наступила в Нордейле в конце лета вторая весна. Ярче прежнего заиграли красками цветы, заискрились от солнечного света бульвары, плыл в воздухе бесконечный аромат любви. Им, казалось, пропиталось все: лица пешеходов, блестящие поверхности машин, колпаки продавщиц, ягоды на рынке, начинка лежащих на лотках булочек и каждый потрескавшийся булыжник мостовой. Радостно сияло небо, но еще ярче сияла радость, переполнявшая улыбающуюся Лайзу Дайкин.

У них все получится, все-все. С каждым днем радость будет расти, крепнуть, расцветать, а отношения – делаться глубже, ярче, прочнее: вот увидят, это все увидят! Между ними снова вырастет самая красивая и самая замечательная в мире любовь – пусть порадуется Элли, пусть порадуется Дрейк. А уж как сильно уже сейчас радуется этому факту она сама, Лайза, – цветет, жмурится, мысленно мурчит. И плевать, что в таком состоянии работа идет медленно – она ведь не торопится? – и неважно, что временами из-за застывшей на губах улыбки она напоминает дурочку. Дурак не тот, кто радуется жизни, – дурак тот, кто осуждает другого за счастье.

В обед позвонила Элли, пригласила подругу составить компанию на вечерних съемках передачи «Изысканный ужин», где главной и самой важной фигурой станет Антонио: покажет телезрителям, как приготовить идеальные закуски, а также легкий десерт для вечернего стола. Она ведь присоединится? Пригласительных два, а Рен занят.

Пойдет ли Лайза? Конечно пойдет – ее вечер совершенно свободен.

И для того, чтобы время до встречи протекло быстрее, пришлось, несмотря на лениво-расслабленное мечтательное состояние, занять себя делами: обзвонить отделочные фирмы, найти лучшую, договориться о стоимости и сроках начала работ.

После длительных переговоров по телефону Лайза положила трубку, поставила в рабочем блокноте галочку и удовлетворенно откинулась на спинку стула – того самого, с будущей табличкой «Мак», которую она пока не успела заказать. Глупость, а приятно.

Часы на полке показывали начало третьего; за окном, развалившись над домами и улицами, как мягкий пушистый кот, грелся теплый августовский день. Бурлил жизнью проспект: шумел тополями, чесал растянувшиеся мостовые подошвами прохожих; гудели машины, пахло листьями подорожника и созревающими сережками берез.

Лайзе вдруг впервые за целую вечность показалось, что эта временна́я ветка ничуть не хуже прежней, вот не хуже. Да, пусть в ней не было памятной погони, домашнего кинотеатра, точечного массажа и совместного похода на ралли, но в ней было совсем другое: гонка «Миража» с «Фаэлоном», визит Мака в ее маленькую квартиру, их занятие любовью в ее спальне, а после – секс в его гараже. И какой секс!