Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ковалев имел все основания сердиться, хотя никогда не давал ни Хэмптону, ни любому другому американцу правдоподобного объяснения, почему советская сторона отказывалась разрешать полеты. Причину изложил генерал-майор Славин, помощник начальника Генштаба Красной армии, ответственный за связи с американцами, в письме к адмиралу Владимиру Алафузову, начальнику Главного штаба ВМФ СССР, подчиненным которого был маршал Жаворонков, давший Хэмптону разрешение на полет. Славин сказал Алафузову, что весь экипаж C-47, которым управлял Хэмптон, был американским. “Они могли использовать рейсы из Крыма в Полтаву и, пользуясь отсутствием на борту наших штурманов и радистов, проводить фотосъемку интересующих их мест” – писал Славин. Он указал и на то, что для связи между Полтавой и аэродромом Сарабуза американские военные пользовались советской правительственной линией. Славин просил Алафузова предупредить своих подчиненных в Саках, чтобы те не позволяли американцам использовать правительственную связь или совершать полеты без советского персонала на борту.
Славин написал свое письмо 8 февраля. К тому времени американская и британская делегации уже находились в Ялте и вели переговоры с советскими коллегами. И тон письма, и инструкции, в нем данные, резко отличались от дружеского отношения Сталина к американским гостям, особенно к президенту Рузвельту, которого он пытался очаровать и отделить от Уинстона Черчилля физически, психологически и политически9.
* * *
Рузвельт и Черчилль, как и планировалось, приземлились на аэродроме в Саках вечером 3 февраля. Главной заботой Черчилля была политика Советского Союза в Восточной Европе, где Сталин, как и прежде, подавлял демократическую оппозицию, представленную в первую очередь силами, лояльными правительству Польши в изгнании. Рузвельт прежде всего хотел увериться в том, что Советы не откажутся от прежнего обещания Сталина и, победив в Европе, вступят в войну с Японией. А еще он хотел убедить советского лидера присоединиться к ООН – важнейшему институту послевоенного мирового порядка в представлении Рузвельта.
Американская делегация в Ялте, первоначально предполагавшая присутствие не более чем семидесяти человек, по мере приближения встречи на высшем уровне возросла в десять раз, отчасти потому что Рузвельт пригласил невероятно много американских военачальников. Это была уловка, чтобы подтолкнуть СССР к началу переговоров об участии в войне на Тихом океане, которые советская сторона постоянно откладывала. Американская верхушка в свою очередь стремилась поставить этот вопрос. Особенно вопросом об американских базах в Тихоокеанском регионе интересовался генерал-майор Лоуренс Кутер, представитель командующего ВВС США генерала Генри Андерсона, который заболел и не мог присутствовать на встрече. В течение нескольких месяцев, предшествовавших конференции, генерал Дин был сбит с толку отказом Генерального штаба Красной Армии хоть как-то продвинуться в этом деле. Оставалась надежда на то, что присутствие Рузвельта побудит советских командующих, приглашенных в Ялту, начать обсуждение10.
Вопрос о базах был поднят на третий день конференции, 8 февраля, когда Рузвельт в сопровождении Гарримана встретился со Сталиным, чтобы обсудить войну на Тихом океане. Президент начал издалека, отметив, что американские войска уже вошли в Манилу, затем пришло время усилить бомбардировки Японии, и ВВС США создают на островах к югу от нее новые базы. Сталин понял намек и ответил, что готов допустить размещение баз ВВС США в Амурской области. Это был огромный прорыв. Сталин также дал согласие на создание новых американских военных баз в окрестностях Будапешта и удовлетворил еще одну просьбу: позволил американским офицерам проникнуть за советскую линию фронта в Восточной Европе, чтобы изучить результаты недавних бомбардировок, проведенных американской авиацией.
Сталин проявлял себя с наилучшей стороны. Хотя Гарриман по опыту знал, что устное одобрение Сталина – это еще не конец истории, но он знал еще и то, что необходимо добиться в Советском Союзе или в частях Восточной Европы, оккупированных Красной армией, хоть каких-то подвижек. Рузвельт ответил симметрично, заявив, что не видит проблем в том, если СССР возьмет под свой контроль Южный Сахалин и Курильские острова на Дальнем Востоке. Они сошлись на том, что подробные консультации будут проведены позднее. Сделка состоялась: американские базы и советское участие в войне в обмен на советские территориальные приобретения. Сталин был доволен, как и американские военные в целом и в частности командование ВВС. Создав новые авиабазы в Восточной Европе и на Дальнем Востоке, они смогли бы использовать там опыт, приобретенный в Полтаве, а имеющиеся базы закрыть11.
Но надежды американцев оказались преждевременны. Советская сторона не горела желанием видеть западных союзников в своем тылу – это проявилось в долгих и бесплодных переговорах о будущем Польши. Этот вопрос в Ялте обсуждали дольше всего. Он еще со времен Варшавского восстания стал в американо-советских отношениях центральным, и наблюдения за развитием событий в Польше оставались одной из задач американских летчиков, курсировавших из Полтавы во Львов и обратно. Рузвельт предпринял последнюю попытку убедить Сталина оставить Львов Польше. Сталин отказался. Красная армия контролировала большую часть Восточной Европы – Сталину незачем идти на компромисс. А кроме того, он мастерски разыгрывал “национальную карту”, значившую очень много в будущей судьбе этого региона, этнически и религиозно разнородного.
Сталин отверг предложение Рузвельта вернуть Львов полякам, представ в роли защитника национальных интересов Украины. “Что скажут украинцы, если мы примем ваше предложение? – спросил Сталин у Рузвельта и Черчилля. – Они, пожалуй, скажут, что Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками русских и украинцев, чем Керзон и Клемансо”. Первая отсылка была к линии Керзона 1920 года, созданной после Парижской мирной конференции. Гарриман из донесений разведки в Полтаве уже знал, что Советы перемещали людей с одной стороны линии Керзона на другую, создавая однородные этнические общности: украинцы – на востоке, поляки – на западе. И Рузвельту, и Черчиллю пришлось принять новую границу, при этом Львов стал формально украинским, а по факту – советским12.
Точно так же Сталин отказывался от сотрудничества в вопросе о польском правительстве, в которое назначил своих людей, и о будущих польских выборах, которые обещал организовать, но намеревался контролировать. К слову, когда возник этот вопрос, Сталин заверил Черчилля в том, что Красная армия никоим образом не помешает британским и западным дипломатам перемещаться по стране и наблюдать за выборами, но посланники должны будут вести прямые переговоры с польским правительством. Теперь, когда ставленники Сталина были на ключевых постах в польском руководстве, он мог легко забирать одной рукой то, что давал другой. И после конференции одним из немногих мест, где американцы могли узнать, что происходит в Польше, оставалась полтавская база
