Кровь и ложь (ЛП) - Вильденштейн Оливия

И я поняла, что это был идеальный способ избавиться от меня.

— Но поскольку я не член стаи, они не разрешат мне сняться?

Меня слегка качнуло, но я смогла удержать равновесие, схватившись за стул. Костяшки моих пальцев побелели.

— Ты потому здесь? Чтобы закончить это глупое состязание?

Его глаза сделались грозными и приобрели чёрный оттенок.

— Ты, и правда, думаешь, что я смог бы убить тебя?

Наступившая тишина зазвенела у меня в ушах.

— Больше всего на свете ты хочешь стать Альфой, Лиам, так что, да. Я думаю, ты сможешь меня убить.

Он сел у изножья моей кровати и мрачно вздохнул.

— Это правда. Я хотел этого больше всего на свете. Ради своего отца, ради старейшин. Не было никаких сомнений в том, что я стану следующим лидером. Именно так меня воспитывали.

Я заправила прядку волос за ухо. Мои пальцы дрожали.

— И ты будешь отличным вожаком, Лиам, — тихо призналась я. — Я раньше так не думала. Я думала, что ты такой же, как Хит, и иногда ты напоминаешь мне о нём, но ты также напоминаешь мне твою маму. Она была доброй женщиной и всегда заботилась о других больше, чем о себе. По крайней мере, так говорила мне моя мама. Сама я не очень хорошо её помню.

Он фыркнул.

— Тебе необязательно быть милой со мной. Я не собираюсь убивать тебя.

Я отпустила стул и села рядом с ним на кровати.

— Я, правда, так думаю.

Я сложила руки на коленях и переплела пальцы. Меня удивило то, как быстро отрасли мои ногти и какими сильными они стали. Почти такими же, как мои когти.

— Я стала участником этого состязания, чтобы позлить тебя, но я осталась в нём, потому что я гордая и не хотела, чтобы меня опускали ниже плинтуса только потому, что я девушка. Я хотела доказать тебе, стае, и себе самой, что я чего-то стою, но я даже не собиралась выигрывать последнее испытание. Поэтому я выбрала тебя, а не Лукаса. Потому что... потому что я хотела, чтобы ты победил.

— Несс...

— Дай мне закончить, — я сжала пальцы. — Я не хочу ничего из этого, Лиам. Мне не нужна стая, которая меня не хочет. И уж тем более не ценой твоей жизни.

Я уже убила один раз.

Больше никогда.

Больше никогда.

— Я уеду из Боулдера, и больше никогда сюда не вернусь. Они же не смогут убить меня, если я уеду. Правильно я понимаю?

Я повернула голову и посмотрела на Лиама, который уставился на меня широко раскрытыми глазами.

— Нет.

— То есть это не сработает?

Он сдвинулся, и его колено ударилось в моё, и в этом месте на моей прохладной коже вспыхнуло горячее пятно.

— Ты не должна уезжать из дома из-за меня.

— Из дома? — я фыркнула. — У меня нет здесь дома, Лиам.

Я подняла глаза к идеально белому потолку.

— Я живу в отеле. С тётей, которая по какой-то причине презирает меня, и с дядей, который тоже не самого высокого обо мне мнения. Мой единственный друг — мой кузен, но он меня бросил. А мой новый друг — девушка, с которой мне советуют не дружить, потому что она враг. Единственный человек, который добр ко мне, сражается на Ближнем Востоке. Может быть, у меня и есть крыша над головой и женщина, которая заботится обо мне, как о родной внучке, но у меня нет дома.

Лиам протянул руку, его пальцы коснулись моего подбородка, и он повернул к себе моё лицо.

— Ты не можешь уехать, — сказал он хриплым шёпотом.

— Почему нет?

Его тёплое дыхание обдало моё лицо.

— Потому что тогда мне придётся заниматься твоими поисками, вместо того, чтобы сосредоточиться на делах стаи. И какой тогда из меня Альфа?

Я прикрыла глаза.

— Думаешь, они заставят тебя выследить меня?

— Никто не будет меня заставлять.

В комнате стало так тихо, что я слышала, как он сглотнул.

— Ты... чувствуешь что-нибудь ко мне... кроме презрения?

Он попытался улыбнуться, но вместо этого его губы нервно сжались.

— А разве это что-то поменяет?

Его лицо озарила какая-то эмоция. Она была такой неожиданной и яркой, точно молния.

— Это изменит всё.

Он так медленно произнёс последнее слово, что мои голые ноги и полоска на животе, которая выглядывала из-под моих пижамных шорт и топа, покрылись мурашками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Так что?

Мурашки проникли мне под кожу до самых рёбер.

— А ты как думаешь?

— Я не хочу думать. Я хочу знать. Так чувствуешь?

И хотя он очень нежно держал мой подбородок, его пальцы не были нежными. Они впились мне в кожу, словно он хотел оставить на ней свой след.

— Да, — прошептала я.

В одну секунду он обхватил руками мои бёдра, приподнял меня и усадил себе на колени. Я согнула ноги и обвила ими его бёдра. Он запустил одну руку мне в волосы, а другую положил на поясницу. А его губы... его губы прижались к моим. Они были сильными и мягкими, они наказывали, но при этом были добрыми.

Внутри меня раздалась серия взрывов.

Я целовала Лиама Колейна.

Лиам Колейн целовал меня.

Когда его язык прошёлся по моим губам, всё моё тело содрогнулось. Мои руки, которые слегка касались его бицепсов, схватили его за плечи. Я крепко сжала его футболку, боясь, что если я разожму руки, то упаду с него.

Я раскрыла губы и впустила его язык. Лиам зарычал, и ещё сильнее стиснул меня. Крепко сжимая руки, он приподнял меня и встал. Я обхватила его ногами и прижалась к его губам. Он подошёл к краю кровати, встал коленями на матрас и опустил меня. Я медленно распутала свои ноги и вытянула их вдоль его тела. Балансируя на руках, он прижал свои губы к моим губам, его язык переплёлся с моим.

Я целовала Лиама Колейна, и это было похоже на бег по полю, освещённому звёздами, в обличии волка — это была наивысшая форма силы и ощущений, какая только существовала в этом огромном тёмном мире.

Я провела пальцами по его позвоночнику, после чего запустила руку под ткань его чёрной футболки и коснулась его тёплой загорелой кожи, на которую я едва ли решалась смотреть. Его мышцы напряглись под моими изучающими руками, как и его жилы, и плоть.

Он прервал поцелуй.

— Не честно, — хрипло прошептал он.

Я приподняла одну бровь.

Он перевернул меня так, что я оказалась сверху, а его большие руки смогли проникнуть мне под топ.

— Как же я хотел дотронуться до тебя, Несс. До каждого сантиметра твоего тела. Так что теперь моя очередь.

Его руки прошлись по моей спине, бокам и изгибам талии, после чего продолжили своё путешествие наверх. Его большие пальцы коснулись моего живота, грудной клетки, нижней части груди и задержались на моих сосках. От его прикосновений мои согнутые руки начали так сильно трястись, что я чуть не упала на него. Он оставил дорожку поцелуев от моего подбородка и до впадинки между ключицами.

Я застонала. Так громко, что засмущалась. И не один раз.

Он снова накрыл своими губами мои губы, заглушив все последующие звуки, после чего его пальцы снова начали опускаться.

— Ты идеальна, чёрт побери, — пробормотал он рядом с моими губами.

Его слова стали для меня последней каплей. И не в романтическом смысле.

Я начала плакать. Сотни слёз потекли из моих глаз.

Если бы он знал, что я сделала с его отцом, вряд ли он бы считал меня такой уж идеальной.

Он не захотел бы меня целовать.

Он не захотел бы касаться меня.

— Эй.

Он перевернул меня на бок, после чего провёл костяшками пальцев по моим мокрым щекам.

— Эй. Что случилось?

У меня из груди и изо рта вырвались неистовые рыдания. Я прижалась тыльной стороной руки к своим губам и укусила себя за кожу, чтобы замолчать.

Он завёл прядку волос мне за ухо.

— Скажи мне, что происходит.

Слова вертелись на кончике моего языка, но я молчала. Я не могла рассказать ему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я попыталась отвернуться от него, но он заставил меня посмотреть на него.

— Ты тоже думаешь, что моя мама изменила отцу? — сказала я хрипло.

Дело было не в этом, но это волновало меня почти так же сильно.

Его напряжённое лицо расслабилось, и он выдохнул.