Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - Дуглас Мюррей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще Джонг была большой любительницей фразы «Убейте всех мужчин». Но в тех обстоятельствах для ее критиков это стало второстепенной проблемой. Именно непрекращающийся расизм по отношению к белым людям вызвал гнев на нее и на «The New York Times» – за то, что наняли ее. Со своей стороны, газета стояла на стороне своей новой сотрудницы. Никаких подачек ненасытным толпам в Интернете не делалось. Официальное заявление, которое опубликовала газета, гласило, что Джонг была нанята «за свою выдающуюся работу в Интернете». Сразу после этого было сказано: «Ее журналистская работа и тот факт, что она является молодой азиаткой, сделали ее предметом онлайн-харрасмента. В течение некоторого времени она отвечала на этот харрасмент, имитируя тех, кто ее оскорблял. Теперь она видит, что такой подход только добавляет масла в огонь, который разгорелся в социальных сетях. Она сожалеет об этом, и «The Times» не оправдывает это». Заметка заканчивалась словами о том, что получившая свой урок Джонг точно станет «важным голосом, способствующим дальнейшей работе редакции»[174].
В действительности «некоторое время», в течение которого Джонг вела свою противоречивую активность в Twitter, началась в 2014 году и закончилась всего за год до того, как «The New York Times» наняли ее. Но защита со стороны ее нового работодателя сработала. Упоминание ее пола, молодого возраста и расы в сочетании с модным сейчас указанием на ее положение жертвы позволили ей выйти сухой из воды. Опять же, если бы Джонг сказала, что ее никогда не оскорбляли онлайн, или что она не проверяла Twitter, не беспокоясь о том, что другие говорят о ней, или (самое неправдоподобное) заявила, что оскорбления в Интернете ее не особенно беспокоили, ее алиби было бы менее действенным.
Но случай с Джонг позволил сделать одно потрясающее открытие. Журналист издания «Vox» по имени Зак Бошамп встал на защиту Джонг, написав в Twitter: «Сейчас многие люди в Интернете путают экспрессивные вещи, которые антирасисты и представители меньшинств говорят о «белых людях», с реальной ненавистью к другим расам – по какой-то непостижимой причине»[175]. Не было никакого разъяснения того, что является, а что не является «экспрессивным» в расовых эпитетах, как и не было никакой инструкции о том, как отличить «реальную ненависть к другим расам» от «экспрессивных» выражений. Но еще более интересная аргументация в защиту Джонг была выстроена другим журналистом «Vox». Эзра Кляйн начал свою защиту, сказав, что весь этот шум случился из-за того, что «настоящие расистские ультраправые тролли недобросовестно использовали старые твиты, чтобы азиатку уволили с работы». Это высказывание подняло тему не только расовой идентичности, о которой также говорила «The New York Times», но и предполагаемых политических мотивов любых (и, возможно, всех) людей, которые хоть как-то протестовали против ее твитов.
Но самое интересное в тексте Эзры Кляйна начинается здесь, потому что это в точности отражает аргумент Сальмы Эль-Уордани, который та привела в защиту людей, пишущих твиты «все мужчины – мусор», и аргумент, который привел Кляйн, сказав, что «#Убейтевсехмужчин» – это лишь другой способ сказать «было бы здорово, если бы для женщин все было не так хреново». В защиту Сары Джонг, которая неоднократно оскорбила белых людей, Кляйн схожим образом объяснил, что, когда Джонг использует термин «белые люди» в своих «шутках», это означает совсем не то. Как он выразился, «в Twitter’e социальной справедливости этот термин означает что-то более близкое к «доминирующая властная структура и культура», чем к реальным белым людям»[176].
Вот отличный толчок к безумию. Если Бенедикт Камбербетч и Сара Джонг оказались в центре «расовых скандалов», обычно это значило бы, что они были виновны в схожих провокациях. И тем не менее это было не так. Камбербетч оказался замешан в «расовом скандале», потому что употребил устаревший термин. Джонг оказалась в «расовом скандале», потому что в течение нескольких лет неоднократно использовала расовые эпитеты в уничижительном ключе и получала от этого удовольствие. Что еще хуже, мотив может приписываться без указания на жестокость слов. В то время как слово, невольно произнесенное человеком, может в некоторых случаях обратиться против него (Камбербетч), в других случаях вызывающие термины, которые люди употребляют осознанно, фактически не рассматриваются буквально. Этому дается объяснение, данное Кляйном, Эль-Уордани и другими. В то время как некоторые люди неосознанно используют неверный термин и могут подвергнуться за это бичеванию, другие люди используют совершенно ужасные и грубые слова и не клеймятся за это. По какой-то причине.
Может быть всего пара возможных причин для этого. Первая заключается в том, что все заявления о поле, расе и многом другом перемешались, а когда нужно вернуть все как было, никто не может этого сделать. Кляйн и Эль-Уордани, очевидно, могли бы, но неясно, как многие другие люди должны понять, какие слова были произнесены намеренно, а какие – нет. Должны ли мы всегда полагаться на чье-то мнение о значении тех или иных слов? Как именно это должно работать?
Другое объяснение этому состоит в том, что происходит гораздо более простое смешение. Это смешение не имеет ничего общего ни со словами, ни с намерениями, а лишь с врожденными характеристиками того или иного оратора. Камбербетч занимает наиболее небезопасную позицию. Он – белый гетеросексуальный мужчина. Должно быть, с его стороны хорошей идеей было предоставить доказательства своего антирасизма на шоу Трэвиса Смайли. С другой стороны, стоило бы ожидать, что кто-то, кто годами делал уничижительные высказывания в адрес другой этнической группы, нарвался бы на большие неприятности. Если только их идентичность не окажется «правильной». Если бы Камбербетч в течение нескольких лет писал в Twitter о том, что азиаты живут в норах, как гоблины, и о том, как ему нравится доводить азиатов до слез, он бы так просто не отделался. Джонг это удалось, но только благодаря ее расовой идентичности (хотя «азиатская привилегия» сейчас также взвешивается на весах социальной справедливости) и из-за того, какую расу она атаковала. Невозможно распутать клубок двойных стандартов, применяемых к речи, потому что сама речь перестала иметь значение. Что имеет значение, так это расовая или иная идентичность говорящего. Его идентичность может как привести к его осуждению, так и отвести его от неприятностей. Это означает, что если слова и их смысл еще имеют значение, то уже очень второстепенное. Это также означает, что вместо того, чтобы научиться игнорировать расовые характеристики, мы проведем все обозримое будущее, будучи постоянно зацикленными на них – потому что только фокусируясь на
