Укрощая хаос - Бен Гэлли

На миг, который Темса растянул как можно дольше, ему показалось, что призрак просто решил схитрить. Лишь после того как Даниб кивнул сестрам и, повернувшись, посмотрел на него, до Темсы дошло.

– Даниб! ДАНИБ! Ты посмел меня предать? Я же твой господин! – Темса так крепко стиснул зубы, что они хрустнули, и гневно посмотрел на Лирию. – У тебя ужасная привычка забирать мое имущество!

– Тор, Даниб никогда не был твоим. Монета, которую ты прячешь в своем хранилище, принадлежит другому, давно умершему призраку.

Темса резко развернулся к Ани, затем посмотрел на каждого из своих солдат, но на их лицах было написано то же отчаяние или неверие. Ани покачала головой – медленно, словно у нее не гнулась шея. Судя по тому как напряглись ее жилы, подобная догадка была недалека от истины.

Обвинениями, которые читались в ее взгляде, можно было нагрузить несколько тачек.

Темса снова обвел взглядом зал; его разум обдумывал хитрости, уловки и варианты последних боев. Они ему совсем не нравились. Он заставил себя улыбнуться, постучал тростью по полу и попытался забыть о том, что его мир – еще совсем недавно такой сверкающий, так много обещавший – рушился у него на глазах.

– Ну ладно. Тогда мы пойдем, а вы, двуличные твари, оставайтесь здесь. Приятно было с вами работать, – сказал Темса.

Но пока он поворачивался, двери темного зала с грохотом захлолпнулись. Темса достаточно часто пытал и казнил людей и поэтому прекрасно понимал, что это означает.

Опустив голову, он медленно повернулся обратно к призраку, стоявшему на помосте. Десяток эмоций требовал от него внимания к себе. Среди них была ненависть к этим полужизням, которые вступили в заговор против Темсы – и даже использовали его. Среди них были ошеломляющая невозможность поверить в происходящее и раздражение, вызванное собственными неудачами и разрушенными мечтами. А когда Темса почувствовал на себе обжигающие, обвиняющие взгляды наемников, он испытал еще и стыд. Половина его солдат либо стали белыми, словно мрамор, либо побагровели.

И еще тут была Ани.

На долю секунды Темса посмотрел ей в глаза. Он никогда еще не видел, чтобы во взгляде было столько видов ненависти. Подобное выражение появлялось на ее лице уже не раз, но оно никогда не относилось к нему. Его желудок резко упал куда-то в кишки, которые и так уже были почти на пределе. Сделав глубокий вдох и заставив себя добродушно улыбнуться, Темса повернулся к Просвещенным Сестрам и решил положиться на то, во что он верил – на деньги.

– Наверняка мы сможем как-то договориться…

Вопль, который последовал за этими словами, был настолько нечеловеческим, что Темсе показалось, будто в зал ворвался дикий зверь. Вопль донесся откуда-то у него из-за спины, и Темса начал оборачиваться, когда вдруг сообразил, кто именно его издал.

Топор врезался ему прямо в позвоночник, но не остановился на этом. Сила и скорость удара были так высоки, что Темса почти не почувствовал боли. Его горло стало неестественно холодным, и он слишком внезапно начал падать. Мир закружился у него перед глазами, а затем Темса понял, что катится по полу, раскрыв рот и истекая кровью. Его глаза вылезли из глазниц. Он увидел Ани с окровавленным топором в руках; она тяжело дышала от ярости. Он увидел свое собственное тело, растянувшееся на полу; из обрубка, который совсем недавно был его шеей, бил фонтанчик крови.

Он увидел холодный блеск темных глаз Ани. К смерти его проводило не отражение его собственного убийства в них, но ее ничего не выражающий взгляд.

* * *

АНИ ПОСМОТРЕЛА НА лужу крови, которая образовалась вокруг ее черных сапог. Голова Темсы лежала в его собственном паху; его лицо превратилось в маску потрясения. Совсем недавно его рот открывался и закрывался, словно у рыбы на прилавке торговца, и Ани чувствовала, что он все еще смотрит на нее. А теперь эти глаза смотрели сквозь нее – в другой мир.

Кто-то задвигался. Зарычав, Ани тряхнула головой, чтобы растрепавшиеся волосы не лезли ей в глаза, и посмотрела на Даниба. Он уже выхватил меч, но она еще никогда не видела, чтобы его взгляд был настолько бесстрастным. Немного помедлив, Даниб снова убрал оружие.

Ани не хотела признаваться даже самой себе, насколько она этому рада.

Она потрогала костяшки своих пальцев, по которым текла теплая кровь. Она почти не устала, но все равно никак не могла отдышаться. Она не совсем помнила то, как замахнулась топором, но чувствовала, что внутри нее что-то сломалось, и именно этот надлом заставил ее нанести удар. Она больше была не в состоянии слушать лживые речи этого вонючего, коварного мерзавца. У него ни разу не нашлось для кого-то доброго слова. Даже в свои последние мгновения Темса пытался задурить всем голову и спасти свою шкуру.

– Ну надо же, – сказала одна из сестер.

Ани было все равно, кто именно – Лирия и Яридин. Келтро Базальт потрясенно и вместе с тем радостно смотрел на нее. Ани опустила топор на мраморный пол и вскинула голову.

– Пожалуй, я избавила вас от лишних хлопот, – сказала Ани.

– Мы, очевидно, недооценили вас, госпожа Джезебел. Мы думали, что у вас в жизни есть только одна цель – рубить головы, – сказала сестра.

– А это вы делаете мастерски, нужно признать, – добавила вторая.

Ани фыркнула.

– По-моему, меня вы оценили довольно точно. Все остальное меня не интересует. Темса платил мне, чтобы я сражалась за него – но не настолько много, чтобы я была готова за него умереть. Я бы предпочла оставить вас здесь и выйти из этой башни с чистыми руками.

Сестры почти одновременно сделали шаг вперед. Келтро выглянул из-за их спин. Сестры улыбнулись.

– Госпожа Джезебел, а наша церковь вас не интересует? Мы нашли бы применение вашему топору.

Ани покачала головой. Такой уверенной она еще никогда себя не чувствовала, и поэтому сейчас едва удерживалась от того, чтобы плюнуть в них. Но именно сейчас настал тот миг, когда нужно проявить сдержанность.

– Темсе нужно было заниматься таверной, и, пожалуй, мне ее хватит. Мне нужна тихая жизнь, если она вообще возможна в этом сраном городе. А в ваших играх я не участвую. Этого острослова, замочного мастера, можете оставить себе, мне на него плевать.

Наступившая пауза была крайне многозначительной. Ани подняла топор; с его зазубренного лезвия все еще капала кровь.

– Ну что, по рукам? Или моему топору нужно еще поработать?

Даниб, стоявший у основания платформы, напрягся.

Когда Ани повернула в их сторону окованный медью край лезвия, ее сердце застучало, словно боевой барабан. Ее взгляд снова скользнул на Даниба; она надеялась, что дальше он не пойдет. Она всегда думала о том, как это – сражаться с огромным монстром по прозвищу Железная Челюсть, и сколько кусков им придется отрезать друг от друга, чтобы определить победителя. Возможно, наконец-то настало время это сделать.

Казалось, прошла неделя, прежде чем Лирия взмахнула рукой. Скрипнули открывающиеся двери, и Ани медленно двинулась к выходу, внимательно следя за призраками в нише. Она попыталась удержать облегченный вздох, который грозил вырваться из нее.

Солдаты Темсы пошли вместе с ней; они обильно потели, несмотря на то, что им была дарована свобода. Несколько из них перешли на бег, не веря, что Культ Сеша сдержит свое слово. Оказалось, что последней до дверей добралась Ани, и, еще раз кивнув, она с грохотом захлопнула за собой дверь, и все беды, которые принесла ей тупость Темсы, остались позади. Навсегда.

Ани Джезебел вытерла руки о рукава и, удовлетворенно вздохнув, убрала окровавленный топор.

* * *

– И ЧТО ТЕПЕРЬ? – СПРОСИЛ я, не в силах оторвать взгляд от безголового трупа Темсы. Из перерубленной шеи все еще текла кровь, но ее фонтан уже превратился в ручеек. Я не мог увидеть его лицо, но меня радовало и то, что его голова отделена от тела. По крайней мере, радовало настолько,