Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1 (Следопыт Империи) - Григорий Грошев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это моя земля! — вдруг прокричала она. — Это мой дом!
Для начала — восстановить силы. Душевные и магические. Сегодняшний день она решила посвятить себе. Не ездить в архив, по возможности вообще не выходить из дома. В ванной она намылила себя пеной, потом — долго-долго тёрла мочалкой, чтобы соскоблить всякие воспоминания о нём. Но перемены были. Алиса старалась их не замечать.
Смыла и клоунские губы. Смешно, но не то чтобы… Ей больше всего хотелось понять, сможет она вернуться к своим возможностям ведьмы-авантюристки или контакт с Владимиром стал для неё роковым. В старинных записях, что попадались на работе, она уже читала про такие метаморфозы. Ведьма на службе силы зла не может ему противиться… От расстройства она тут же разревелась.
— Скоро узнаю, — произнесла Алиса, вытирая слёзы. Нет, ей нужно быть сильной. Иначе, когда Ирландец вернётся, ей никогда не победить его. А он вернётся, сомнений нет. Сам ведь пообещал.
Пришла на кухню. Владимир закупал дорогие продукты. По счастливому случаю, их оказалось немало. Гусиный паштет, французский хлеб, копченый язык, сладкий перец и многое другое. Алиса кушала и не могла остановиться. Она была в халате, от странного вожделения её соски набухли. Она чувствовала, как их кончики касаются шёлковой ткани во время дыхания — и от этого твердели ещё больше.
Позавтракала, небрежным жестом сбросила халат. Посмотрела на себя в зеркало, покрутилась перед ним. Попка чуть подросла. Бёдра всё так же сохраняли свою аппетитность. Ни один мужчина, не страдающий импотенцией, не устоит. Очаровательные губки, похожие на краснокнижный цветок. А ещё она давно не делала вторую причёску, на лобке выросли кудри.
— Дикарка! — сказала Алиса и расхохоталась.
После — надела сексуальное французское бельё. О, женщины этой страны понимают, что есть красота. Спереди была тонкая полосочка воздушной ткани, а позади — и вовсе ленточка. Лифчик подчёркивал красоту груди. От своего совершенства ей стало чуть легче. Разве может тёмная ведьма быть настолько сексуальной?
Включила видеомагнитофон, достала кассеты с африканскими эротическими фильмами. Долго, долго занималась самоудовлетворением, наблюдая за страстью чернокожих красавцев и красавиц с другого конца земли. Любовалась огромными мужскими чреслами, которые, казалось, не могут существовать в реальности.
Достигала высшей точки блаженства снова и снова, пока её тело не утратило всякую чувствительность. Тогда она откупорила бутылку вина, выпила два бокала. Постепенно к ней возвращалась не только способность мыслить, но и её любовь к себе. Да, она чертовски хороша.
Владимиру просто повезло, что он сбежал. Она бы перерезала его глотку. Но… Магический источник был на нуле. Сейчас она не смогла бы воспроизвести даже самые простые заклинания. Ей срочно, позарез нужна подзарядка. Но после всего, что с ней сотворил Ирландец, мысль об использовании мужчин казалась противной.
Она хотела видеть лишь одного человека. Набирала его номер — гудки, гудки. Принялась одеваться, наряжаться. Уложила укороченные волосы. Набрала телефон водителя — молчание. Тоже сбежал? Ничего, таксомоторы ещё никто не отменил. Денег у неё достаточно. Ей нужна надёжная защита, а ещё — спокойствие.
Всё это мог дать только Фёдор. Оставшись в красивом белье, надела роскошное платье, потом — пальто и шарфик. Шляпку, потому что в сентябрьской Москве уже бывает ветрено. Сегодня она заберёт сердце Иванова навсегда. Он, только он нужен ей прямо сейчас… И когда ведьма листала «жёлтые страницы», когда ожидала такси, раздался звонок. Нет, не телефонный — визитёр стоял на пороге.
Глава 46. Плен
Томление в темнице заставило вспомнить детство. Макар, безобразный гувернёр, с позволения папаши запирал маленького Кешу в каморке за всякие провинности. Мальчик мог часами сидеть среди старых вёдер, лопат и пауков. Кричи, бейся — всё без толку. Однако же, то было детство. Сейчас всё оказалось не в пример серьёзно. Его пленение страшило, ибо перспективы оставались непонятными.
Сначала Кеша пробовал возмущаться. Он молотил по массивной деревянной двери, переворачивал свою кровать, а один раз даже вылил нечистоты из ведра на пол. Ни к чему это не привело. Кровать поставили на ножки, нечистоты собрали — как могли, зато теперь к затхлости помещения добавился неприятный запах аммиака. Долго-долго искал выход, пока не убедился, что его тюрьма находится под землёй.
Его кормили и поили — один раз в день. Воды было, сколько хочешь, однако Кеша заметил, что после стакана жидкости его неудержимо тянет в сон. Выпьешь воды — и через пять минут уже дрыхнешь. Поэтому он старался пить меньше. И всё же, жажда брала своё, а потому спал он невероятно долго. Так прошло несколько дней. Он не смирился с участью узника, но скандалить перестал. Сны его были тяжелы и безнадёжны.
Тёмные дни. Или ночи? За стакан кофе он готов был продать душу. За тёплый душ. За унитаз, а не ведро с мутной водой. Он не ценил эти простые мелочи.
Безупречная рубашка, в которой он пришёл на встречу, постепенно засалилась. На лице выросла жидкая борода и усы. И ещё он никак не мог привыкнуть, что по нему постоянно кто-то ползал. Бил себя, драл кожу.
Понять, что на улице — день или ночь, осень или зима, не было никакой возможности. В темнице, где его держали, не предусмотрели ни единого окна. Еду и воду приносили, покуда он спал. Даже ни разу не удалось увидеть своих мучителей. Поэтому когда деревянная дверь распахнулась, а внутрь вошёл Кирилл, Кеша уже был морально сломлен. Раздавлен. Он понял, что вся его судьба — в ручищах этого человека.
— Ты? — только спросил он, показывая своим жирным пальцем.
— Что — я? — прошептал сухими губами Кеша. Он сел на кровать и обхватил себя руками за ноги.
— Ты обесчестил дочь мою? — напирал Кирилл. — Ты её убил?
Кеша убрал взгляд. Как он мог быть таким дураком? С самого начала игра велась краплёными картами. Его заманили в этот дом специально. Его тут ждали. Целую темницу подготовили! Он пока не знал, каким образом с этим связана Алиса. Какой же он простофиля… Сам пришёл на свою погибель. Оставалось лишь надеяться на то, что купец проявит к нему снисхождение.
— Я отказываюсь говорить, — сказал Хованский. — Мне положен адвокат. И полиция. Мне нужно к стоматологу, у меня зубы шатаются!
Купец расхохотался. Глаза его налились энергией. Он упивался своей властью, своим превосходством. Он облизал губы,
