Вампирский роман Клары Остерман - Ульяна Черкасова

потревоженного леса, а оттуда беспокойно кричали наперебой. Наконец, из темноты показались трое.

– Свои, – раздался голос Виты. – Свои.

Вдвоём со Златаном они тащили на себе Барона.

Фарадалы взобрались в сани, и мы тут же тронулись. Пешие Сёстры остались где-то далеко позади.

– Помогите раздеть Барона, – развязывая его пояс, попросила Вита. – Он ранен…

– Это мой отец? – догадалась я.

– Старый…

Ох, нет, не могу написать это слово здесь. Я тогда ужасно оскорбилась, но не посмела осадить Барона за то, как он назвал моего отца. Всё же, злость его понятна, хотя говорить такие непотребности о моём отце, уважаемом человеке просто недопустимо. Придётся перефразировать:

– Этот человек отлично стреляет, – кивнул Барон.

Сани подбрасывало на сугробах. Всё тряслось. Я потянулась к Барону, желая помочь, когда Вита распахнула его шубу, и в нос мне ударил запах крови.

Этот аромат! Он полон жизни, страсти, боли и борьбы! Я отшатнулась, вжалась в спинку саней, цепляясь за руку Тео, и заметила, как он оцепенел, уставившись на рану.

Кровь. Он тоже почуял кровь.

Только тогда эта чёрная жуткая тварь, что пряталась под его рёбрами, раскрыла пасть и тихо зашипела. Я почувствовала, как Тео, не отрывая взгляда от Барона, нащупал мою руку, и мы переплели пальцы, разделяя наш общий секрет и удерживая друг друга от ошибок.

А Вита взмахнула руками и ловко, как умелая портниха, потянула золотые нити из себя и Златана, штопая рану Барона. В темноте, когда мимо проносился лес, тонкие струны жизни горели ярко и манили прикоснуться, но я крепко держала руку Тео, чтобы не позволить себе сделать ничего опрометчивого. Он – мой якорь в темноте.

– Что там случилось? – обернулся через плечо Буша, правивший санями. – Забрали путэру?

Впятером мы переглянулись и вдруг расхохотались, сами не веря в собственное спасение.

– Ну даёшь, Клара! – воскликнула Вита. – Только благодаря тебе мы и спаслись.

– Ничего не понимаю, – пробормотала я, хотя сама улыбалась во весь рот.

Ох, не передать словами это лихое, ошарашивающее, оглушающее счастье от собственного спасения! Какое это чудо – жить! И я вдруг с поразительной ясностью поняла, что жива каждой своей частичкой.

– Что там случилось? – крутила я головой. – Я, кажется, потеряла сознание.

Тео, не переставая улыбаться, прижал меня к себе, уткнулся лбом в плечо, потираясь, словно большой кот.

– Ох, Клара, ты же спасла нас от доктора и Сестёр.

– Ты буквально уничтожила их, – подтвердила Вита. – Остерман сбежал в ужасе так, что пятки сверкали.

Барон, запахивая одежду, улыбался как-то мрачно и смотрел на меня.

– И ты вернула путэру, – он протянул руки, и только тогда я снова вспомнила про сумку, а она, оказывается, всё ещё была в моих руках.

– Ой, – только и сказала я. – И правда.

Без малейшего сомнения я отдала путэру им. Радостно думать, что теперь жизнь всего табора в безопасности, особенно теперь, когда я знаю чуть больше о ней. Но об этом позже.

– Так что случилось? – повторила я свой вопрос.

Вита выгнула бровь.

– Правда не помнишь?

Я помотала головой.

Но мне так ничего и не рассказали, потому что из-за деревьев показался огонь фарадальского лагеря.

– Тео, – я успела заглянуть ему в глаза, прежде чем сани остановились, – а ты… ты спасся, хотя я видела…

– Я спасся, – улыбнулся он с превосходством. – Каким-то монашкам я не по зубам, – и он оскалился, и…

Ах… тогда я подумала, мне показалось, но теперь точно знаю. На его зубах остались следы крови.

Когда мы вернулись в лагерь, и остальные с ликованием встретили нас с возвращённой путэрой, радость от сомнительной победы не покинула нас.

А нас поздравляли, благодарили, и даже Замбила, пусть и единственная не подошла к нам с Тео, но, когда мы встретились глазами, кивнула, точно говоря спасибо.

Сразу началось празднование. Тео куда-то исчез вместе с Витой, а Барон, радуясь своему спасению, налил мне чего-то, а я настолько растерялась в суматохе празднования, что, каюсь, выпила.

– Залпом, – подсказал Златан.

И я проглотила залпом, толком не соображая, и закашлялась, отчего весь табор зашёлся смехом.

– Создатель! – ахнула я. – Барон, что ты мне подсунул?

– Отличный самогон. Сам гнал, – улыбнулся он золотозубой улыбкой. – Спасибо, тебе девочка. – Он неожиданно схватил мою ладонь и сжал в своей огромной лапе. – Если честно, не ожидал, что ты поможешь. А ты не подвела.

– Я же обещала… А где Тео?

В хаосе разраставшегося праздника я потеряла его так же неожиданно, как и нашла. Алкоголь быстро вскружил голову, и, хотя опьянела не столько от алкоголя, сколько от радости торжества, если честно, помню вечер отрывками.

Вот я обнимаюсь с Бароном, который хлопает меня по спине, и ловлю себя на странных мыслях о том, насколько сладкий горячий огонь горит в его груди. Чародейский огонь. У обычных людей он совсем тусклый, а у фарадалов, как и у Сестёр, – точно пожар. Его так и манит испить до дна.

А в следующий миг я уже сижу у костра с Замбилой, и она поит меня самогоном, сама при этом едва лишь пригубив напиток.

– Так что такое путэра? – спрашиваю я.

– Разве ты не слышала?

– О чём?

– О нашей родине. Когда-то наш народ жил на богатом острове далеко-далеко отсюда. Это было время безоблачного счастья. – Она улыбнулась мечтательно, точно сама помнила то время. – В самом большом храме столицы находилось святилище. Оно защищало нас от врагов, от бурь и гроз. И оно давало нам нашу власть. – Она щёлкнула пальцами, рождая сноп золотых искр, и хищно улыбнулась, когда я, совсем потеряв самообладание, потянулась навстречу, пытаясь поймать те искры губами. – Но однажды кто-то разрушил храм. Святилище было осквернено, и разгневанные боги наказали нас и затопили остров. Спаслась лишь малая часть народа на кораблях и лодках. Люди убежали, пытаясь хоть по частям спасти святыню.

– Путэру, – пьяно пролепетала я непослушными губами.

– Да. Путэру. Каждый корабль забрал по кусочку из святилища, желая сохранить вечный огонь, кровь богов. Когда остров совсем ушёл под воду, мы, фарадалы, остались без дома и оказались обречены на вечное странствие. Тысячи и тысячи кораблей разошлись по всему свету, и с тех пор мы бродим, не имея родины, но нося её кусочек с собой.

– Но почему вы говорите, что вам не выжить без путэры?

– Потому что нам дарит жизнь Золотой огонь, что пылает в ней. Точно так же, как тебе, мулло, дарит жизнь чернота, что клокочет в твоей груди. Это и делает нас столь разными. Мы, фарадалы, дети света, дети Первых Богов и самой земли. Наша кровь золотая.