Год Мамонта - Владимир Романовский

— Да, — сказал Нико искренне. — Ты меня поняла. Я это уважаю. — В глазах у него стояли слезы. — А можно я друга приведу?

— Сколько другу лет?

— Мы ровесники, — сказал Нико, не знавший, сколько лет Бранту.

— Недурен собой? Не хром? Не крив?

— Ничего. Смешливый.

— Хорошо, приходите вдвоем. Улицу Плохих Мальчиков знаешь?

— Да говорю тебе, Брант, нормальная баба. Пойдем, чего ты боишься?

— Я-то ничего не боюсь. Но я не люблю групповых утех, тем более таких, где мужчин двое, а женщина одна, тем более где один из мужчин — ты.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Нико. Не захочешь, так просто посидишь, посмотришь.

Брант насмешливо посмотрел на Нико.

— Хорошо, — сказал Нико, — в другой комнате посидишь, выпьешь.

— Ладно. Где, говоришь, она живет?

— На Улице Кривых Мальчиков.

— Нет такой улицы в этом городе.

— Должна быть.

— Может, Плохих Мальчиков?

— Может и плохих.

— Пойдем проверим?

— Давай.

Брант прицепил меч, накинул легкий летний плащ, и вдвоем они вышли на темную улицу.

По дороге им попался странный нищий, не говоривший на языке столицы. Он долго что-то пытался объяснить Бранту, идя с ним в ногу. Брант дал ему несколько медных монет.

— Наглец, — сказал Нико, когда нищий скрылся из виду. — Я его не ударил только из уважения к тебе. Дал тебе возможность постоять за себя. Ему повезло, что он на тебя не замахнулся.

Брант промолчал. Нищий говорил с ним по-артански.

По обе стороны Улицы Плохих Мальчиков стояли особняки.

— Который? — спросил Брант.

— Что — который?

— Дом? Который дом? Куда тебя пригласили?

— Она сказала — таборный притон.

Брант засмеялся.

— Что смешного?

— Таборный?

— Да.

— Притон?

— Да. Недалеко от угла.

— Которого? Их тут целых четыре. Только в этом квартале.

Улица Плохих Мальчиков состояла всего из двух кварталов, но Брант был уверен, что из затеи ничего не выйдет. Нико либо обманули, либо он вообще все это придумал сам. Нико молчал, рассматривая особняки.

— Наверное, вон там, — сказал он, указывая пальцем.

— С чего ты взял?

— Похоже на притон.

— Это если в философском смысле, — сказал Брант.

Дом принадлежал одному из членов Рядилища — Комиссионеру По Вопросам Культуры. Брант помнил этот дом.

Брант приглядывался к фасадам. Один из них привлек его внимание. Поддерживаемый известняковыми колоннами, над одной из парадных дверей белел карниз, отражая свет четырех масляных фонарей.

— Мраморный фронтон, — догадался Брант.

— А?

— Вон там она живет. Пошли.

— Я не уверен. Откуда ты знаешь?

— Обещаю. Не обещаю, что нас не попробуют там ограбить или убить, но даю слово, что твоя статная бабенка живет именно в этом особняке.

Они перешли улицу.

— Ну? — сказал Брант.

Нико пожал плечами, взялся за висячий молоток, и несколько раз стукнул в дверь.

Полежав в лохани с теплой водой, Рита облачилась в очень тонкое, филигранной отделки белье, причесалась, подушилась, с помощью служанки надела прозрачный пеньюар и, сев в кресло, наблюдала теперь за служанкой пока та сервировала стол, зажигала свечи в серебряных подсвечниках, поправляла цветы в вазах, и приоткрывала окна. На улице была безветренная теплая ночь.

В дверь постучали, не два раза, как принято было, но несколько.

— Иди открывай, — сказала Рита служанке. — Впустишь двух молодых людей, проведешь их сюда, а потом исчезнешь. До завтрашнего вечера ты мне не нужна.

Она приняла непринужденную позу. Нико вошел, демонстрируя полное равнодушие к роскошной обстановке. За долговязым Нико проследовал молодой человек среднего роста с длинными светлыми волосами, очень хорошо сложенный. Тени от свечей играли на стенах и лицах, но Рите показалось, что черты лица у друга Нико приятные.

— Познакомимся, — сказала Рита, не меняя позы. — Меня зовут Рита.

— А меня Нико, — весело сказал Нико. — А это вот мой друг Брант.

— Брант? — удивилась Рита.

Что ж, тем лучше. Впоследствии можно будет оказать Хоку услугу. Неплохо. Время от времени надо всем нужным людям оказывать услуги. Лучше спится.

— Угощайтесь, господа мои. Здесь все, включая хозяйку, в вашем полном распоряжении.

Нико хмыкнул и прошел к столу, нацеливаясь на кувшин с вином. Брант помолчал, помедлил, и шагнул вперед, в свет. Хозяйка сидела в полутени и показалась ему привлекательной.

У Риты в первый раз в жизни потемнело в глазах. Не сиди она в этот момент в кресле, пришлось бы ей опереться на что-нибудь, чтобы не упасть. Она сжала зубы и овладела собой. Взгляд ее был прикован к лицу Бранта. Брант даже слегка смутился, что не очень соответствовало его характеру, и наклонил голову вопросительно.

А Рита вспомнила, что на ней легкомысленный пеньюар поверх тонкого белья.

— Одну минуту, — сказала она.

Она резко поднялась. Ее качнуло, колени подгибались. Она овладела собой.

— Вам не помочь ли, госпожа моя? — спросил наблюдательный Брант, шагнув вперед.

— Нет, благодарю вас. Я сейчас вернусь.

Она быстро вышла в кабинет. Открыв один из шкафов, она схватила первое, что ей попалось под руку — тяжелый бархатный славский халат. Поспешно натянув его, она глубоко вздохнула. Потом еще раз. Приоткрыв дверь кабинета, она сказала:

— Брант, зайдите сюда, я хочу кое-что вам сказать. Нико, не стесняйтесь пока что, угощайтесь.

Нико не стеснялся. Он уже успел уронить две тарелки, одну с холодным мясом, другую с салатом, на пол, и разбить одну из кружек. Ничего страшного.

— Не опрокинь стол, — сказал Брант, раздумывая. В конце концов, никто ни к чему меня не принуждает, подумал он. Захочу — уйду.

Он вошел в кабинет.

Рита зажгла несколько свечей.

— Сядьте, — сказала она, указывая на кресло.

Халат, подумал Брант. Чего это она? Засмущалась. Он сел.

— Позвольте задать вам несколько необычных вопросов, — сказала Рита.

— Задавайте.

А он суровый, подумала Рита. Сухой и суровый. Это правильно, так оно и должно быть.

Сердце ее билось часто. Даже у очень испорченных и циничных женщин есть сердце.

— Вы никогда не жили в Артании?

На мгновение лицо Бранта выразило не удивление, но растерянность, показав Рите, что ее подозрение оправдывается.

— Нет, — ответил Брант спокойным голосом. — Точно — нет. По свету я много шлялся, но в Артанию не заезжал.

— Не лгите, — сказала Рита.

Снова растерянность. Чего хочет от меня эта баба?