Грани пустоты - Алекс Рауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На негнущихся ногах Кая вышла из лифта на двухсотом этаже. На самой вершине горы. Двери за спиной закрылись, оставляя ее совершенно одну.
Солнце, которого ей еще никогда не доводилось видеть, было так близко! Протяни руку, толкни дверь, подставь лицо лучам. Рука, в которой только что была ладонь Нолана, болезненно заныла. Это чувство отдалось внутри, и все нутро сковало слоем льда.
Она толкнула дверь, почти бегом преодолела залитый светом холл, потом комнату с закрытыми пластиком окнами, на которых висел такой же экран, как у нее в блоке. И лестница с люком, ведущим на крышу.
На люке висел замок, но это не было преградой. Тем же штатным оружием, что только минуту назад впилось в Коста, Кая прострелила его. Замок мерзко запищал, но поддался. Будь тут камеры, она бы уже слышала звуки приближающихся безопасников, видела свое лицо в ориентировке… Но камер не было. Она просто толкнула люк.
Вышла на крышу. Подняла голову вверх. И застыла.
В таком положении она стояла минуты или часы, не в силах отвести глаз, опустить голову. Шея давно затекла, но Кая стояла.
А прямо над ней…
Солнца не было.
На Каю смотрел город. Все тот же проклятый город, что и под ней, только кверху ногами. Огромные небоскребы с открытыми пентхаусами на вершинах. И ее собственное недоуменное лицо, не смеющее отвести взгляда.
Огромное зеркало вместо неба. Солнце – иллюзия, очередная ложь с экранов. Высший смысл – вранье. А вот муравейник, который она могла окинуть взглядом, – единственная истина. В нем нет незаменимых и уникальных.
В огромном зеркале она видела такое же удивленное лицо, застывшее на соседней крыше. И еще на одной.
Такие же люди, как она, стремящиеся вверх, поражались жестокой правде.
Она испуганно оглядела все крыши, которые ей были видны, – с десяток людей застыли в том же безмолвном ужасе. Каждый шел к своей вершине, не заботясь об окружающих. По головам и чужим жизням ради спасительного солнечного глотка, который может придать смысл этой борьбе.
И теперь они все смотрели на огромное зеркало своих стремлений. На результат бессмысленной победы над другими муравьями. На свое одиночество.
Одиночество – это пустота. Ради такого не стоит бороться.
Искусственное освещение, заменявшее настоящий солнечный свет, гасло – начинался вечер. Люди расходились с крыш, пораженные новым открытием. Их жизнь уже не будет прежней… Но они должны искать, за что бороться.
Кая не заметила, как осталась совершенно одна. А ушедшие уже придумали новый смысл? Неужели только она осталась в недоумении, растерянности??
Уникальных не бывает… Но крыши были пусты.
Впервые за это время Кая оглянулась назад. Где-то там, за распахнутыми дверьми пентхауса, за закрытым свинцом лифтовой кабины, лежал Нолан. Он так и не узнал, ради чего боролся, не увидел солнца. Быть может, ему повезло?
Кае стало больно. Она жалела о его смерти. О том, что он не встал рядом с ней на этой крыше, и ей теперь не с кем разделить свое горе. Смысла не было ни в чем, и одинокая слеза скатилась по щеке.
Нет! Так не может продолжаться! Сколько еще таких, как она, пройдется по этой крыше, чтобы познать истинную бессмыслицу существования? Неужели никто не пытался разорвать этот круг?! Это проклятое стремление, которое заставляет оставаться одиноким даже в переполненном муравейнике…
Гадкий кофе или со сливками, снежные вершины на мониторе или окно в чужую, такую же беспощадную жизнь. Настоящий ли табак в испарителях? Бывает ли мясо таким острым? Любил ли ее Нолан?
Пустота, сейчас она им всем покажет, что это такое!
Кая достала оружие, зарядила и выстрелила вверх.
Наверно, она не первая. Наверно, зеркало непробиваемое. Иначе почему оно все еще цело?!
Она выстрелила еще и еще, спустила первую обойму.
Дошла до тела Нолана, забрала его оружие. И даже не оглянулась на напарника, уходя. Сейчас это не нужно, ведь она будет спускать столько обойм, сколько потребуется. Ради себя, ради него и ради всех, кто хотел вверх.
И зеркало треснуло. Огромная черная полоса расчертила фальшивое небо.
Взвыли сирены, но безопасники уже не успеют ее остановить. Кая широко улыбнулась. Мускулы лица, давно отвыкшие от улыбки, сразу заныли.
Но она продолжала палить вверх, скалясь все шире. Теперь она сама была целиком тем оскалом хищника или жертвы. И почти смеялась – ее ждала удача, непременно!
Она остановит этот замкнутый круг и впустит живого, настоящего воздуха!
Зеркало треснуло и разлетелось на осколки. И окончательная, непроглядная пустота поглотила город и всех, кто его населял.
Х.
Палящее солнце медленно уходило за горизонт, расплескав по небу розовые отсветы очередного уходящего дня. Дня бессмысленного существования усталого демиурга. Каждый новый шаг, новый мир давался все труднее. Когда все усилия тщетны, когда ты не свободен и даже не хозяин своему следующему вдоху, имеет ли значение собственная жизнь?
Все его миры приносят только страдания тем, кто ему дорог, и он не способен это изменить. Он неподвластен себе. Он совершенно один и должен оставаться в одиночестве до конца своих, быть может, уже недолгих дней. А вместе с ним погибнет и все, чего касалась его рука. Оно же погибло и продолжает погибать постоянно…
Сегодня ему казалось, что цель Марты – просто игра. Она забавлялась, чтобы хоть как-то скрасить свою вечность. Сегодня ей нравилось смотреть, как муравьи ползут на вершину муравейника, вчера – как людей пожирает бесплотная пустота и летят бомбы на уцелевший музей. Завтра она захочет, чтобы ожила ее детская сказка, превратившись в кровавую резню. Но однажды и эта игрушка надоест.
И Марта придумает себе новое развлечение.
Николай устало опустился на землю в ожидании своего палача. Придет она сегодня ночью или через год, потребует новых усилий или щелчком пальцев оборвет его жалкое существование, как делала уже не раз с другими…
Щелчок. Жест стоял перед его глазами и днем и ночью, ни на секунду больше не позволяя забыться. Отчаяние и безысходность стали единственными спутниками.
Он так часто наблюдал, как Марта просто щелкает пальцами, бездушно и эффективно, как гибнет все вокруг, что было дорого его сердцу хоть мгновение. Но он до сих пор не научился ее равнодушию. Быть может, именно это его и погубит, или исход всегда один. Пусть он первый, но определенно не последний
