Ася - Леля Иголкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пройдемся по берегу.
— Пешком?
— Если ты не устала.
— Нет, — по-моему, я подпрыгиваю, выказывая щенячью радость вкупе с бесконечным и цикличным растворением. — Очень хочу пройтись…
Муж с Тимошкой идут впереди меня, а я плетусь, мечтая, позади мужчин, которых я люблю. Широкая спина, перетянутая тканью, склоненная на бок голова и монотонное бормотание — интеллектуальная беседа с малышом — все, на что мне сейчас позволено смотреть. Костя почти чеканит неширокий шаг, продавливая модельной обувью гальку, которая издает жуткий скрип, когда выскальзывает из-под его подошв.
— Ася? — повернувшись, вполоборота обращается ко мне. — Иди сюда. Что там такое? — он опускает правую руку, вытягивает и расставляет пальцы, предлагая мне раскрытую ладонь. — Тимофей проснулся. Ну? — встряхивает длинную конечность, выказывает нетерпение, сжимая-разжимая свой кулак.
— Я здесь, — подбежав к нему, хватаюсь за него.
— А вот и Юрьевы, — куда-то вдаль кивает головой.
— Где?
— Там, впереди, — он криво улыбается.
— Откуда ты знаешь? — я щурюсь и присматриваюсь, чтобы рассмотреть тех, кого Костя принял за «своих».
Две высокие фигуры маячат впереди. Мужчина и женщина! Я вижу развевающееся белое платье, бьющее широким полотнищем по худым и длинным ногам, а также светлые волосы, уложенные вокруг женской головы богатой косой, словно дорогой короною.
— Ромка выгуливает любимую жену, — мне кажется, или я слышу в тихом голосе стальные нотки злости и очевидного пренебрежения. — Кретин!
— Ты не рад встрече?
— Почему же? Я ее даже предугадал.
— Что это значит?
— Хорошая погода, пустынный пляж, у него законный выходной, а она на постоянной удаленке уже, если не ошибаюсь, десять лет. Ей-богу, откажу во всем, перестану в благородство играть и потребую обязательного присутствия на рабочем месте. Пора прекратить эту хрень, — муж дергает губами, обнажая десны.
— Что? — я задираю голову, вглядываюсь в жесткий профиль, замечаю, как движется его кадык, когда муж сглатывает, как переливается на солнце его смуглая кожа, как отсвечивает острая щетина на скулах и на верхней части совсем не бычьей шеи.
— Ничего. Ты не будешь возражать, если Ромка будет крестным для Тимоши?
— Крестным?
Признаться честно, я пока не думала о таком.
— Костя?
— Угу, — он обращает на меня лицо.
Пронзительный взгляд, пытливый, острый и испытывающий.
— Нет, ничего, — опустив голову, жужжу под нос.
— Ее зовут Ольга, — звучит спокойный голос где-то рядом.
— Кого? — отшвыриваю носками поблескивающую от влаги гальку.
— Жену Ромки.
— Хорошо.
— Она не очень разговорчива и еще…
— Хорошо, — автоматически отвечаю, особо не вдаваясь в подробности и содержание того, про что с ним говорю.
— У них нет детей, Ася.
— И что? — теперь я вскидываюсь и начинаю внимательнее прислушиваться к тому, что говорит мой муж.
— Ничего, — мгновенно отрезает.
Непривычно видеть этого Юрьева в льняной, измятой на груди, рубашке, расстёгнутой на две верхние пуговицы, взъерошенным и каким-то абсолютно несерьезным. Он держится позади своей жены, словно боится подойти поближе и взять ее за руку. Считает шаги, старается сохранять синхронность и следовать за ней в противной точности, не сокращая ни на миллиметр имеющееся между ними расстояние.
— Привет! — выкрикивает Костя, вскидывая вверх левую руку, а правой удобнее перехватывает меня, прижимая к своему бедру.
— Мне нужно улыбаться? — шиплю. — Что ты делаешь? Отпусти, пожалуйста.
Ведь я не вещь, которой он мог бы управлять по своему хотению, а он подкидывает меня словно неподъемный чемодан, потерявший где-то ручку, за которую его владельцу было бы гораздо удобнее держать спрятанное в нем грязное шмотье и нажитое трудом и потом огромное богатство.
— Как пожелаешь, но прояви благодушие, у этой женщины не все дома, с головой не совсем порядок, а у него — неумирающая любовь. Оба, видимо, больны. Это роковая страсть, Юля. Ты ведь знаешь, что это такое!
А у него? У него все в порядке с головой? Ненавижу, ненавижу! Черт возьми, я в бешенстве. Я его… У-б-ь-ю!
— Не называй меня чужим именем, — сквозь зубы говорю. — Ты делаешь это специально? Хочешь унизить? Демонстрируешь свою власть? Мне нужно откликаться на это имя, потому что…
— Я просто оговорился. Черт возьми! — муж дергает губами и, похоже, начинает заводиться. — Блядь, — шипит и отворачивается.
Сколько можно? Сколько это будет продолжаться? Это прекратится до моей кончины или я так и не дождусь уважения от него?
— Привет, шеф, — Роман обходит заметно замедляющуюся женскую фигуру, при этом прихватывает ее кисть, до хруста — как мне кажется — сжимает мягкие суставы и подтягивает женщину к себе. — Ася, здравствуйте!
— Добрый день, — с наигранной улыбкой отвечаю.
— Оля, как дела? — задавая простой вопрос из вежливости, Костя обращается к чужой жене.
Натянутость в их общении видна невооруженным взглядом. Странная — это безусловно! — женщина, почти не раскрывая рта, хрипит приветствие и прячется за спину мужа.
— Мы за тобой соскучились, Ольга Юрьева.
— Костя, — мотает головой Роман, при этом странно выгибает шею, словно принимает оборонительную стойку для незамедлительного отражения атаки того, кто вовсе не намерен нападать, но под его горячую руку необдуманно попался.
— Давно не виделись, — Красов плотоядно скалится, но я все же отмечаю, как он сильно нервничает и будто прикрывает сына, выставляя нас вперед.
— Все хорошо, — тихо отвечает определенно испуганная женщина.
— Гуляете? — а Костя продолжает разговор.
— Решили выбраться на свежий воздух.
В этой паре, по-видимому, разговаривает только муж, а вот жена не имеет, к сожалению, голоса или лишена за что-то закрепленного Конституцией простого права на свободное словоизвлечение.
Эта встреча странна и удивительна… Мы кружим вокруг женщины, которая намеренно избегает какого-либо общения. Она сжимается, опускает плечи, направляет их вперед, прячет грудь, выгибаясь всем хребтом…
— Это пытка, Костя? — я, наконец-таки, решаюсь на прямой вопрос после того, как мы расходимся в противоположные стороны. — Что вы делали? Это грубо и бессмысленно.
Я осмелела? В чем причина случайно подкатившей храбрости? Это злость? Обида? Простое недовольство? Муж грубо издевается надо мной…
— Пытка?
— Ты издевался над этой женщиной при ее муже. Показывал власть? Носом погружал своего друга, этого Романа, в кучу дерьма неизвестного происхождения? Зачем? Очевидно ведь, что женщина тебя боится, а ты…
— Ася, ты что?
— Ася? — я громко хмыкаю. — Значит, ты все-таки в курсе,
