Госпожа моего сердца - Лаура Кинсейл

Рук был довольно удивлен, что ему с любовницей выделена отдельная комната на солнечной стороне. Зимнее солнце проникало сюда сквозь зарешеченные окна, освещая кровать, табуретки и стул. Здесь был даже стул! Слуга подошел к нему и встал на колени.

Рук прошествовал мимо Меланты и уселся на стуле. Принцесса осталась стоять, прижимая к себе свой сверток. Рук выставил ноги, позволил слуге снять с себя стальные башмаки и жестом указал тому на дверь.

— Остальное снимет моя женщина. Слуга поклонился и вышел.

— Мы останемся здесь всего лишь на одну ночь, моя госпожа, — произнес он. — Если птицу заметят, я обнаружил и поймал ее в лесу, собираюсь вернуть сокола его хозяину, которого узнал по надписи на путцах. Скрываю сокола, чтобы не рисковать из-за его огромной ценности.

Она повесила его накидку на стул таким образом, чтобы та образовала что-то похожее на убежище, скрывая внутри себя сокола.

— Охотник видел его, — сказала она.

— Да, — ответил Рук, который сейчас неуклюже пытался снять доспехи. — Но он, кажется, сердит на хозяина из-за оленя. Но даже если и скажет, то что из этого?

— Мне все это не нравится. Надо поскорее убираться отсюда.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Она стояла посередине комнаты и с тревогой осматривала стены и окно.

— Моя госпожа, — он выпрямился и подошел к ней, — вы беспокоитесь?

— Нет, — она взглянула было ему в глаза, затем быстро отвела их. — Да, по правде говоря, мне здесь не по себе.

Последовало неловкое молчание. Он снял рукавицу и бросил на пол.

— Может будет лучше, если вы пойдете спать в комнату к дамам?

— Нет, — быстро ответила она и усмехнулась. — Какие уж там дамы! К тому же ты окрестил меня «девкой».

Под ее напускной веселостью проступала напряженность. Тогда он сделал то, что никогда бы не позволил себе в других обстоятельствах — он прикоснулся ладонью к ее щеке и пальцем осторожно провел по ее нежной коже.

— Моя госпожа, ради вашей безопасности.

— И все-таки я считаю все случаи, когда с твоего языка срываются эти «девки», — произнесла она, с усилием изображая иронию.

— К вашим услугам, моя прекрасная госпожа.

— А, хорошо. — Она поперхнулась. — Я боюсь. Неужели нам так надо быть среди людей и их черных замыслов и интриг? В лесу было лучше. Я предпочла бы сегодня заснуть на голой земле, чем на этой мягкой постели.

— Что за мысли? — он взял ее голову в обе руки. — Очень может быть, что этот наш хозяин не честен и не чист, но какая ему будет польза от того, если он убьет нас?

Еле заметная дрожь пробежала по ее телу. Несколько мгновений широко раскрытыми глазами она смотрела ему прямо в глаза, затем из ее груди вырвался тяжелый вздох.

— Совсем никакой пользы. Я потеряла голову.

— Ночью я лягу перед входом в комнату. Вы будете в безопасности. — Его охватило страшное и непобедимое желание обнять ее. Он вдруг почувствовал, что она испытывает то же самое. Меланта стояла не шелохнувшись, но ее тело тянулось к нему какой-то невидимой силой. Она как бы ждала его.

Какое-то мгновение он колебался, словно стоял на краю лезвия своего остро заточенного меча. Затем посмотрел на свои ладони, прикасавшиеся к коже ее лица. Ему показалось, что все это сон, бессовестный и самонадеянный до наглости. Он опустил руки.

— Вы не поможете мне, госпожа? — он попробовал улыбнуться. — Не будет ли это чрезмерной смелостью с моей стороны попросить помочь мне снять доспехи? Девка… пряжки.

Глава 13

Если для Меланты одежда из полотна (с украшениями или без них) была достаточно естественной и обычной, то для Рука она являлась своеобразной роскошью. Ему очень редко удавалось побыть без лат — так за последние две недели он не снимал их ни днем, ни ночью. Сейчас же выпала редкая возможность немного расслабиться и отдохнуть от постоянно режущего подмышкой шва куртки, которую он носил под доспехами и кожа которой, завернувшись в одном месте по шву, сильно натерла ему тело. Ему не приходилось теперь ощущать постоянное давление впивающихся в ногу ремней на икрах и задней части бедер, постоянной давящей тяжести брони на каждый дюйм своего тела. Он чувствовал такую легкость, словно был сам сделан из пуха.

В голове он тоже ощущал не меньшую легкость, однако по другой причине — всю вторую половину дня он провел у Генри за столом. Рук отправился туда один, а принцесса Меланта осталась в их комнате. Глядя на очередную порцию вина, налитого в его кубок, он думал о ней, и его охватывало теплое чувство.

Обстановка в зале была явно холостяцкой — полно охотничьих собак, оружия, нет никого, кто бы навел порядок или удерживал гостей от недостойных забав. После обильной, но достаточно простой еды, никто и не подумал выйти из-за стола, чтобы отправиться на богослужение или во двор для тренировки. Вместо этого они просидели в зале весь остаток дня, рассуждая об охоте и сражениях, споря о достоинствах и недостатках бордосской и германской стали и временами затевая борьбу либо между собой, либо с переполненными энтузиазмом дамами.

Рук не стал участвовать в обсуждении лучших сортов стали, хотя к нему все время обращались, желая узнать его мнение по этому вопросу. Он старался больше слушать, чем говорить сам. У присутствующих была неутомимая буйная энергия юности. Они много говорили об оружии и сражениях, но при этом чувствовалось, что они знакомы с дисциплиной не более, чем необученные дворняжки. Им не приходило в голову, что именно потому, что они так долго сидят за столом, пьют вино и говорят о ратных делах, они, следовательно, сами-то и не знакомы с высоким военным искусством. Со временем он, возможно, и мог бы сделать кое-что достойное из этого сброда, сейчас же рассчитывать на что-нибудь путное явно не следовало. Они слишком упивались собой и своей значимостью, чтобы им можно было доверять.

Да, будут сделаны во-время бойницы в стенах или нет, но Джефри Торбекский быстро покончит с этой детской ватагой, когда вернется из Гасконии. Впрочем, какие бы чувства Рук не испытывал, но сейчас, находясь в одиночестве и имея на руках принцессу Меланту, он ни в коем случае не собирался ворошить это осиное гнездо.

Он сидел за столом, по возможности отмалчивался, хотя, конечно, не до такой степени, чтобы показаться нелюбезным. Поэтому он смеялся вместе со всеми, пил достаточно много и покинул компанию довольно поздно.

Уже начали сгущаться сумерки, когда он наконец-то вернулся. Меланта, буквально обезумев от ожидания, была в ярости. Она поднялась и медленно направилась к Руку, которого пропускал в этот момент слуга, освещая ему проход целой охапкой свечей. Словно нежная возлюбленная, Меланта красивым движением обхватила его за плечи, встала на цыпочки и прошептала по — французки в самое ухо: