Дракон проклятой королевы - Екатерина Вострова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это было похоже на наваждение. Звериные инстинкты взяли верх, и он просто перестал себя контролировать. Все, чего он хотел в тот момент – это была она.
Позже он понял, что то, что Киара заставила его остановиться – было благом. Это позволило сохранить хотя бы остатки мозгов и не впасть в зависимость. Это же заставило его начать действовать более активно. Поискать хоть какую-то информацию по артефактам подчинения, а затем и вовсе закинуть наживку, рассказав Кае о том, где же он видел чары, похожие на те, что поразили ее семью.
Вообще, всё это действительно было странно. Как хоть что-то, связанное с подгорным королем, могло оказаться столь далеко от Ниана? Может ли так быть, что то, что сам Амоа здесь – не случайно? Что все происходящее – лишь маленькие детали, части единого плана бессмертного злобного существа, запертого внутри Валаада?
При мыслях об этом внутри холодело. Может быть, зря он все же рассказал Киаре?
А затем была поездка, горящие поля, пьянящий запах дыма и полет. Полет, во время которого она прижималась к нему, обхватывала руками шею. Он чувствовал, как она дрожит, то ли от холодного ветра, то ли от страха. Гордая маленькая ведьмочка, которая открыто плюет на чужое мнение, но при этом отчаянно желает признания.
Затем снова была она, прикосновения, магия, соединяющая их двоих. Словно они одни в этом проклятом поле, есть только ее шея, плечи, ее гибкое тело под его руками, дурманящий вкус пепла и запах дыма. Если они объединятся, то смогут перевернуть весь мир. И им решать, утонет ли он в крови или расцветет как никогда прежде.
Очнулся от этого дурмана Амоа, когда Киару обступила толпа восторженных босоногих идиотов. Он поймал себя на том, что и сам улыбается как последний дурак, восхищенно смотрит и испытывает нечто похожее на… гордость?
Мужчина нахмурился, сплюнул, сердито отходя в сторону. Что за ерунда с ним творится? О чем он сейчас думал? Растекся лужицей из-за какой-то… ведьмы?
Это все чары, связь, дурман и наваждение. Он просто соскучился по полету, по пламени, по ощущению безграничной мощи, по наложницам,
наконец, которых у него во дворце всегда было в избытке. А еще всему виной ее недоступность.
Он почти убедил себя в том, что его манит инстинкт охотника, ведь все время ускользающая добыча в сто раз желаннее, чем та, что сама идет в руки.
Чтобы снять невидимость, пришлось отойти подальше. Оставить Киару одну в окружении босяков. А когда он вернулся, то уже успели сориентироваться стражники.
Выстроились в рядок, вперед вышли так называемые «Хранители всея Диагона», расчищая королеве путь к повозкам.
Ему самому пришлось расталкивать толпу, чтобы догнать ее. А ведь мог просто разогнать всех магией, раскидать по сторонам, да хоть бы превратиться в дракона и сожрать половину людишек. Их скопилось тут слишком много.
Но… он ничего не делал. Сам себе удивлялся, но не делал.
Почему? Знал, что местные так боятся магии, что стоит хоть что-то магическое сейчас выставить для них в негативном ключе, как они тут же могут отвернуться от Киары? Не хотел портить ей момент триумфа?
С другой стороны, ведь ради этого он все и затеял. Он ведь хотел втереться в доверие, помочь ей упрочить свою власть, чтобы потом пользоваться плодами этой власти самому. Разве не так?
Успокоив себя такими мыслями, он успел как раз вовремя — Кая как раз садилась в повозку, а рядом мялся альбинос с фамилией больше похожей на приступ кашля или отрыжку.
Он пожирал ее блестящими в свете факелов красными глазками, что-то говорил, подавая руку.
Щеки Киары раскраснелись, она счастливо улыбалась, смеясь над словами мужчины.
Амоа скрипнул зубами, с трудом понимая, чего хочет сейчас больше: быстро оторвать этому белобрысому голову или медленно и со вкусом пытать его на глазах у королевы.
— На тебя места не хватит, — оттеснил его плечом Амоа и, сев рядом с Киарой, захлопнул перед удивленным аристократом дверцу.
Кая же никак на это не среагировала, и Амоа сам подал знак трогаться.
Пусть был неблизким, но он все равно был слишком зол на себя, чтобы разговаривать. Киара о чем-то несколько раз его спросила, но, видя, с какой
неохотой он отвечает, в итоге замолчала, и они проехали всю дорогу молча, слушая лишь скрип колес.
Он искоса посматривал на нее, отчего злился еще сильнее.
У женщин в его стране волосы были гораздо более пышными, кожа не такой бледной, формы гораздо более соблазнительными.
А тут все, что выделялось – это огромные глазищи на узком лице, зеленые, как у кошки, и такие же цепкие. Но Киара не кошка, а самая настоящая змея – под стать своей второй форме.
И к концу пути ему почти удалось убедить себя, что даже на фоне той же Рене – Киара дурнушка, на которую он без ее проклятого колдовства даже внимания не обратил бы.
Когда они вернулись, было уже довольно поздно.
— Приказать подать ужин к н… — она запнулась, чуть нахмурившись, — в комнату?
— Я не голоден, — соврал он, выходя из повозки.
