Невинная для грешника - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ерунда какая-то.
Вся эта ситуация не укладывается у меня в голове, потому что бывают вещи, в которые невозможно поверить. Они лишены логики, в них нет системы – самый настоящий бред.
Что случилось? Как это произошло? Слишком много вопросов, от которых вот-вот лопнет голова. Если Регина так рыдала, то дела совсем плохи, а если Анька выпала из своего окна на четвёртом этаже, то всё может обстоять ещё хуже. При таком раскладе счастье, что живая осталась.
Хочется громко материться, и я не сдерживаюсь. Выжимаю скорость, матерюсь на всё, что можно, выпускаю пар, и к травме приезжаю почти спокойным.
Ментов я замечаю практически сразу. По характерным взглядам, выправке, одежде, кожаным папкам в руках. Они двигаются особняком, особенно никуда не торопясь, и я стараюсь обогнать их, чтобы успеть первому.
Я хочу понять, что случилось с моей подругой раньше, чем завертится безжалостная машина правосудия.
– Марк, она в реанимации! – Регина, всклокоченная и зарёванная, вылетает мне навстречу, и чуть было с ног не сбивает. От неё пахнет Диором и страхом – нет, самым настоящим ужасом.
Никогда её такой не видел.
– Эй, что ты? Ну, не реви, – Регина повисает у меня на шее, утыкается носом в грудь и, всхлипывая, бормочет что-то бессвязное и почти тут же начинает подвывать.
Неловко хлопаю её по спине, ищу глазами кого-то из парней и замечаю мрачного Олега, сидящего на мягком стуле поодаль. Он… потерянный и разбитый – Олег слишком любит Аньку, чтобы держать лицо. Конечно, любой умник скажет, что мужику неприлично плакать, только не пошли бы эти умники куда подальше?
– Она из своей квартиры выпала? – спрашиваю подоспевшего Женьку, а он мрачно кивает.
– Марк, они сказали, что, скорее всего, она овощем останется. Мозг, лёгкие, почки… там всё всмятку, – рыдает Регина, а я поднимаю голову и смотрю в белый потолок.
Есть ли под ним право на надежду?
– О, менты пожаловали, – шипит Женька и, скривившись недовольно, уходит к потерянному Олегу.
Мне бы тоже к нему подойти, но Регина уцепилась за мой воротник мёртвой хваткой и трясётся в рыданиях. Чёрт, не умею я женщин утешать, когда у самого кавардак в душе.
– Пойдём, Тихомирова, присядем. Ты меня пугаешь.
К счастью, Регина соглашается, размашисто вытирает слёзы, моргает опухшими веками, а длинные ресницы слиплись, что паучьи лапки.
– Марк, – Олег смотрит на меня совершенно мутным диким взглядом и проводит рукой по лицу, словно я могу исчезнуть. – Ты приехал…
– Конечно, друг, куда я денусь? – сажусь рядом, обнимаю его рукой, притягиваю к себе и обещаю на ухо, что мы всё обязательно вывезем. В конце концов, зачем ещё нужны друзья, да? И бабки – это добро у нас водится, вылечим.
Лишь бы выжила, совсем же ещё молодая.
– Если я узнаю, кто это сделал, я его на пятаки порублю, – шипит Олег, а в глазах самый настоящий огонь. – Даже если мне пожизненное влепят, я убью эту сволочь, уничтожу.
– Да вдруг она сама? – предполагаю невозможное, на что и получаю скептический взгляд Олега. – Ну так, в порядке бреда.
– Вот именно, что бреда. Анька бы никогда…
Менты останавливаются неподалёку, ловят медсестру, суют под нос корочки, о чём-то тихо спрашивают, а после переключают своё драгоценное внимание на нашу честную компанию.
Конечно, мы бы легко без него обошлись, но также любой из нас больше всего хочет, чтобы полиция нашла виновного.
Ночь проходит суетно, и что-то будто бы душит. Нас опрашивают, просят никуда не уезжать из города, и уже через несколько часов я чувствую себя измочаленным, полностью высушенным. Нет ни сил, ни желания вообще шевелиться, а ещё в реанимацию не пускают ни за какие деньги, гады. Зато удалось побеседовать с врачом, но никаких прогнозов он не дал, тем более радужных.
– Пойдём, Орлов, покурим, – Регина хватает меня под локоть и уводит в сторону лестницы.
Её шатает от нервов, но на лице такая решимость, что впору восхититься.
Когда оказываемся на улице, я растираю щёки ладонями, ерошу волосы, верчу шеей, чтобы хоть немного напряжения с себя скинуть.
Молчим, но Регина явно чем-то поделиться хочет – её буквально на части распирает.
– Марк, ты в курсе, что у Аньки был… – Регина оборачивается, чтобы избежать лишних ушей и говорит шёпотом: – другой мужик?
Вот те новости. Впрочем, личная жизнь друзей – их дело, и я ж не барышня, чтоб сплетнями баловаться.
– Думаешь это как-то связано?
Регина пожимает плечами, забирает у меня сигарету и смачно затягивается. Мы стоим на заднем дворе больницы, где врачи устроили себе небольшую курилку неподалёку от входа в травмпункт. Я слежу за высоким мужчиной, который при помощи водителя такси как раз ковыляет к нему, морщась от боли.
– Я сначала не придала этому значения. Ты ж меня знаешь, чужие тайны во мне умирают. Я будто бы забыла, веришь? А сейчас… сейчас щёлкнуло в голове и не могу перестать об этом думать. Волнительно.
Регина торопится мне всё рассказать, и голос её срывается на последнем слове.
– Олег знает?
– Ты что?! – машет руками испуганно и чуть было сигарету не роняет. – Я потому и тебя утащила подальше. Женька, сам знаешь, трепло ненадёжное, а Олегу сейчас только этой правды не хватает.
– Знаешь, Тихомирова, когда ты не включаешь режим суки, с тобой очень приятно иметь дело.
Регина изображает пальцами корону на затылке, улыбается, но тут же мрачнеет.
– Я думаю об этом полицейским сказать, – Регина снова затягивается, а мне приходится достать другую сигарету. – Потому что я точно знаю: у них были непростые отношения.
– Непростые отношения у кого хочешь, но это же не повод.
Регина хмыкает и совсем неинтеллигентно вытирает нос тыльной стороной ладони.
– Она рассказывала мне по секрету, что мужик её очень богатый и важный человек, но женат… разводиться вроде не хотел, но Аня горела этой идей, так что могла и вынудить.
– Что ей надо было, а? Почему Олега не бросила?
– Как бы это горько не звучало, но существуют у людей запасные аэродромы… и вообще! Не смотри на меня так, я её верность охранять не обязана, не маленькая она. И ещё. Думаешь, мне легко было хранить этот секрет и Олегу в глаза смотреть? Я чуть на куски от стыда не разлетелась.
Регина скисает и обнимает себя руками за плечи.
– Ты знаешь, кто он?
– Нет,
