Драконий клуб - Варя Медная

Раздалось сухонькое покашливание. Ректор побледнела и обернулась. Из-за поворота вышел, потирая ручки, Глюттон Медоречивый.

— Мадам Черата, — промурлыкал он, — как это любезно с вашей стороны лично доставить к нам принцессу Оливию. Вы ведь именно это собирались сделать — отвести ее во дворец, не так ли?

Ректор что-то неразборчиво пробормотала. Ясно было одно: этот оживший принц с вкрадчивыми манерами и лисьими повадками пугает ее до икоты.

Я тоже примерзла к месту, завороженно наблюдая за экс-статуей.

— Ну, разумеется, — кивнул он так, словно добился вразумительного ответа, — вам бы и в голову не пришло ослушаться распоряжения Его Величества.

К мадам Черате вернулся дар речи.

— Мадам Лилит, вы хотите сказать, — отчеканила она.

— Цели первого советника полностью совпадают с целями Его Величества, на благо которого она служит. Мы ценим лояльность жителей королевства и вашу, конечно. Благодарю, дальше я сам поведу принцессу.

Он потянулся ко мне, но мадам Черата вдруг загородила меня собой, чем немало удивила:

— Вы забываете, что я ректор этой Академии, и здесь действуют мои указания. Принсфорд вне чьей-либо юрисдикции, здесь свои законы, над которыми не властен даже король.

Глаз покровителя факультета магической дипломатии вспыхнул алым.

— Что я слышу? — вкрадчиво прошелестел принц. — Будь на моем месте кто-то другой, кто-то менее чуткий и дипломатичный, он бы решил, что ваши слова попахивают… изменой!

Мадам Черата издала судорожный вопль и схватилась за горло, машинально комкая бусы, словно ища спасения.

— Да как вы смеете… — прошептала она.

— И это вы забываете, дражайшая и многоуважаемая мадам Черата, — продолжил принц, надвигаясь на нее и с каждым шагом словно бы становясь выше. Приторная любезность стекала с лица, как глазурь с пирожного в жаркий день, придавая ему пугающие черты, — что Академия основывалась при моем непосредственном участии, и если кто и имеет право отдавать тут приказы, то это никак не жалкая профессоришка, — в голосе прорезалось злобное шипение. — Эти стены еще помнят меня.

Приказы! — вспыхнуло у меня в голове. Я сглотнула и крикнула принцу срывающимся голосом:

— Стойте, где стоите!

Он и бровью не повел. Все внутри похолодело: но как же так, во мне сыворотка послушания и я отдала приказ…

Мадам Черата попятилась, обернулась и бросила:

— Беги, Ливи, беги!

Я не заставила просить себя дважды. Подхватила подол и кинулась к ближайшей галерее, но тут Глюттон Медоречивый щелкнул пальцами, и раздался треск. Стены коридора шевельнулись, затряслись, из них посыпалась каменная крошка, и на моих глазах оттуда вышли два каменных голема и подхватили меня с боков, оторвав от пола. В том месте, откуда они вышли, остались глубокие проломы.

— Пустите, сейчас же отпустите меня! — завизжала я, молотя ногами в воздухе.

Я выкрикнула приказ еще несколько раз и внезапно почувствовала, как что-то покинуло меня. Словно сидевший внутри солнечный зайчик выскользнул и растаял. Я истратила остатки сыворотки!

Истуканы повернулись к принцу, ожидая дальнейших указаний и не обращая на мои вопли ни малейшего внимания.

У того, что был справа, на лице болтался оторванный кусок обоев, а к ногам прицепился плинтус, у того, что слева, на ухе покачивалась прежде висевшая на стене картина. Оба имели голову, руки и ноги, но в остальном мало походили на людей, напоминая скорее наспех вытесанные из камня болванки.

Принц повел носом, словно принюхиваясь.

— Сыворотка послушания? — спросил он с веселым удивлением. — Дешевые фокусы. Эти колдуны всегда забывают предупреждать о куче вещей. Например, что она не действует на облеченных древней магией. Ну, и на бездушных, конечно. — Он постучал костяшками по груди ближайшего голема.

Тот даже не моргнул.

Начали хлопать двери, оттуда высовывались встревоженные студенты и преподаватели. Среди прочих я узнала профессора Амфисбену, которая вела музицирование и неровно дышала к Озриэлю.

— Что здесь происходит? — нахмурился выглянувший из аудитории преподаватель.

К Глюттону Медоречивому уже снова вернулась непринужденная любезность:

— Приношу извинения за шум. Не обращайте внимания, несанкционированное проникновение на территорию Академии.

— Нет, не слушайте его! Он все это… — Но тут один из големов прикрыл мне лапищей рот. Словно булыжником с размаху заехал. Надеюсь, Озриэль будет любить меня и с выбитыми передними зубами. Теперь я могла только мычать и дрыгаться.

Судя по лицам, объяснение удовлетворило далеко не всех, но после того, как големы подогнали сомневающихся рыком, двери начали поспешно закрываться. Когда последняя захлопнулась, Глюттон Медоречивый повернулся к истуканам:

— Вы знаете, куда ее вести.

Голем убрал руку с моего рта. Я сплюнула каменную крошку, кашлянула и поинтересовалась:

— А нельзя ли озвучить для непосвященных?

Последнее, что я увидела, — это лицо мадам Чераты. Новый ректор Принсфорда кусала губы, и в выражении читалась смесь гнева и страха. А потом мне на голову опустился мешок, погрузив все во тьму.

ГЛАВА 24

Про долгожданное воссоединение в неожиданном месте

Я думала, дорога никогда не закончится. Один из големов взвалил меня на плечо и так нес все время. Мешок лишал возможности видеть, но не слышать. Когда меня спустили на первый этаж, у Августа вырвался удивленный возглас, но в ответ я могла лишь мычать, и то еле-еле.

Я болталась вниз головой, стукаясь о каменную спину и стараясь не задохнуться, что было непросто: мешковина лезла в рот, воздуха не хватало, а дыхание то и дело сбивалась, когда истукан поправлял меня, чтобы не сползала с плеча (я активно извивалась). Кровь прилила к голове, в ушах стоял гул, во рту пересохло. На то, чтобы кричать, сил просто не осталось, я боялась, что меня стошнит, если открою рот. Да и что бы я крикнула? На любое утверждение Глюттон Медоречивый мигом выдаст сотню убедительных опровержений, в этом он мастер. Уверена, даже если бы его поймали с окровавленным кинжалом в руках рядом с горой тел, он бы и тогда сумел придумать логичное объяснение.

Потом мы вышли наружу. По плеску воды я определила, что миновали фонтан, на брусчатке мои зубы начали выбивать чечетку, затем последовал лабиринт улиц, который сменился дорогой, ведущей прямо и вверх. Под конец мне было уже все равно, куда несут, только бы уже донесли и эта тряска закончилась. И она закончилась весьма неожиданно: последовал спуск, лязгнул замок, протяжно скрипнула какая-то дверь, и я очутилась на куче соломы. С головы сдернули мешок, я сделала несколько судорожных вздохов и заморгала.