Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций - Игорь Данилевский

Начать придется с события, которое, на первый взгляд, кажется проходным. В 1243 г. отец выдающегося князя-полководца, Ярослав Всеволодович стал первым русским князем, получившим от Батыя ярлык на великое княжение. Лаврентьевская летопись сообщает об этом событии крайне лапидарно:

«…В лето 6751 [1243] Великыи князь Ярославъ поеха в Татары к Батыеви, а сына своего Костянтина посла къ Канови. Батыи же почти Ярослава великого честью и мужи его, и отпусти и рече ему:…Ярославе, буди ты стареи всем князем в Русском языце. Ярослав же възвратися в свою землю с великою честью»[413]

Между тем, по своему значению для дальнейшей истории Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси оно имело едва ли не большее значение, чем само монгольское нашествие. Впервые князю было пожаловано право представлять интересы Орды в русских землях. Тем самым русский князь был включен в ордынскую систему жесткого вертикального подчинения, а министериальные тенденции в развитии русской государственности (и до того, как мы помним, хорошо укоренившиеся в северо-восточных землях) получили прекрасную питательную среду.

Вскоре, однако, Ярослав был вызван в столицу Монгольской империи, далекий Каракорум. Судя по всему, великий каан Гуюк, стоявший тогда у власти, хотел, чтобы в русских землях правил его ставленник, а не Батыя (что вполне понятно, если учесть давнюю вражду внуков Чингиса). Визит этот, как известно, закончился для Ярослава Всеволодовича трагически. В столице, по словам папского нунция Плано Карпини, он не получил (впрочем, как и присутствовавшие в ставке каана другие правители, подданные каану: сельджукский султан Килидж-Арслан IV, царь Грузии Давид V и брат царя Малой Армении Хетума I, Самбат) никакого должного почета. После одного из обедов, дававшихся матерью Гуюка, великой ханшей Туракиной, русский князь заболел и 30 сентября скончался:

«…В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль. Он только что был приглашен к матери императора, которая как бы в знак почета дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землею. И доказательством этому служит то, что мать императора без ведома бывших там его людей поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца. Тот не пожелал поехать, а остался, и тем временем она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что, если он явится, она умертвит его или даже подвергнет вечному плену»[414].

Как бы то ни было, в 1247 г. старшие сыновья Ярослава Александр и Андрей отправились в сердце монгольских степей. К моменту их прибытия в ставке монгольских ханов произошли перемены. Гуюк умер, и власть перешла к его вдове Огуль-Гамиш (1248 1252). По ее решению, ярлык на великое княжение был передан Андрею, а Александр, у которого как и у отца были налажены отношения с Батыем и Сартаком, получил в управление Киев, в котором, по свидетельству того же Плано Карпини, после нашествия осталось не более двухсот домов:

«Этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они [монголы] в самом тяжелом рабстве»[415].

В 1249 г. братья вернулись на Русь. Александр миновал разоренный Киев и сразу поехал в Новгород:

«…В лето 6757. Приеха Олександръ и Андреи от Кановичь. И приказаша Олександрови Кыевъ и всю Русьскую землю, а Андреи седе в Володимери на столе»[416].

Это сообщение Лаврентьевской летописи как бы продолжает Новгородская первая:

«…В лето 6758. Приеха князь Олександръ изъ Орды, и бысть радость велика в Новегороде»[417].

Но уже в 1252 г. Огуль-Гамиш была свергнута, и великим кааном стал Менгке, фактически посаженный на престол Батыем:

«…Поскольку Бату отказался от трона, Мункэ был провозглашен великим ханом 1 июля 1251 г. Видимо, существовало секретное соглашение между Мункэ и Бату, в котором Бату была обещана полная автономия его улуса. На этой базе два двоюродных брата пришли к полному взаимопониманию»[418].

Руки у Золотой Орды оказались развязанными, и сразу вслед за этим ярлык на великое княжение был передан Александру Яро-славичу. Батый к нему явно благоволил:

«…В лето 6760. Иде Олександръ князь Новгородьскыи Ярославич в Татары. И отпустиша и с честью великою, давше ему стареишиньство во всеи братьи его»[419].

Однако на Руси решение Орды вызвало протест. Братья Александра бывший великий князь Андрей Владимиро-Суздальский и князь Ярослав Тверской и Переяславский заключили союз с галицким князем Даниилом Романовичем. Они договорились о совместных действиях против золотоордынского хана и власть Александра признать отказались:

«…В то же лето. Здума Андреи князь Ярославич с своими бояры бегати нежели цесаремъ служити, и побеже на неведому землю со княгынею своею, и с бояры своими»[420]

В ответ на это Батый отправил с новым великим князем монгольский отряд под командованием воеводы Неврюя. Так называемая Неврюева рать надолго запомнилась русским людям. По количеству пролитой крови и жестокости этот набег едва ли уступал Батыеву нашествию:

«…И погнаша Татарове в следъ tго [Андрея Ярославича] и постигоша и оу города Переяславля. Богъ же схрани и и молтва его отца. Татарове же россунушася по земли, и княгыню Ярославлю яша, и дети изъимаша, и воеводу Жидослава ту оубиша, и княгыню оубиша, и дети Ярославли в полонъ послаша, и людии бещисла поведоша, до конь и скота, и много зла створще отидоша»[421].

Вот так, по мнению авторов Очерков истории СССР, князь Александр Ярославич сумел наметить линию, соответствовавшую политическим интересам Руси. Она заключалась в том, чтобы прежде всего поддерживать мирные отношения с ханом Золотой Орды, объединяя при этом все русские земли, которые можно было объединить, и оказывать решительный вооруженный отпор крестоносным захватчикам, которые с помощью папской курии и германского императора продолжали настойчиво наступать на северо-западную и юго-западную Русь.

Такая политическая линия вскоре привела князя Александра в столкновение с теми русскими князьями, которые, недооценивая силы татаро-монголов, завязывали переговоры о союзе с западными соседями и папской курией, безнадежно пытались оказать сопротивление Золотой орде, ставя этим свои земли под новые удары кочевников и ослабляя их перед лицом немецких, шведских, датских, венгерских и иных захватчиков[422].

Оказывается, прежде чем пытаться оказать сопротивление захватчикам, требуется как следует оценить их силы и не предпринимать никаких действий, если это сопротивление покажется безнадежным… По-моему, поразительная по цинизму характеристика… И все это для того, чтобы оправдать в глазах нашего современника прогрессивные действия Александра Ярославича, вступившего в сговор с монголами. Топя в крови безнадежное сопротивление Орде, он тем самым проводил единственную линию, отвечавшую интересам Руси: объединить русские земли, чтобы якобы оказывать решительный вооруженный отпор крестоносным захватчикам. Правда, с крестоносцами Александр больше никогда не воевал. Зато его политические противники (и, естественно, их подданные простой народ во Владимиро-Суздальской или, скажем, в Галицко-Волынской земле) испытали на себе все прелести союза нового великого князя с монголами, который неизменно обращался для них все новыми и новыми набегами ордынцев.

Так в том же 1252 г.

«…хан Батый отправил шестидесятитысячное войско воеводы Куремсы… против союзника князя Андрея, галицко-волынского князя Даниила Романовича»[423].

Набег был отбит Даниилом, но вскоре, в 1258 г.

«…воевода Куремса был заменен Бурундаем, который привел огромное войско и включил галицко-волынские земли в орбиту татаро-монгольского властвования»[424].

Сторонники прославления дальновидной политики Александра Ярославича даже не замечают, что единственной реальной силой, заинтересованной тогда в объединении русских земель, была Орда. И цель этого объединения вполне прозаична и прозрачна так легче было установить ту систему управления и подчинения, которую принято называть у нас монгольским игом. Тем не менее, в традициях отечественной историографии объявлять любое объединение русских (и не только русских) земель в том числе и то объединение, о котором у нас сейчас идет речь, прогрессивным. И ясно почему. Государственная школа. То, что выгодно государству (безразлично, какому именно), должно быть признано полезным для всех его подданных (граждан). Собственно, в закреплении этого тезиса в исторической памяти россиян и состояла до недавнего времени основная пропагандистская функция отечественной истории.