Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский

С этим Султан-Гиреем чекисты вели на Кавказе свою смелую игру. Подлинный Султан уже давно сидел в ростовской тюрьме, а в горах действовал очень похожий на Султана чекист по имени Ибрагим, который исправно передавал в руки своих товарищей последние остатки банды Султан-Гирея. Теперь этому чекисту нужно было сыграть уже привычную ему роль для Фомичева.

Этот эпизод поездки Фомичева был для чекистов очень сложным, его готовили тщательно, каждый шаг был точно продуман и рассчитан. Возглавлял операцию специально приехавший в Ростов еще неделю назад один из руководящих работников контрразведки, Игнатий Сосновский, который, кроме того, изображал для Фомичева вожака савинковской организации в Минеральных Водах…

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Еще с площадки вагона Фомичев увидел на перроне человека с условным знаком — в руках у него была обернутая в синюю бумагу чертежная линейка — рейсшина. Они встретились взглядами, Фомичев кивнул, и человек с линейкой пошел по перрону к зданию вокзала. Фомичев шел вслед за ним. Вскоре человек с линейкой остановился возле двух хорошо одетых и очень важных по виду мужчин. Когда с ними поравнялся Фомичев, человек с рейсшиной исчез.

— Борисюк Павел Филиппович, — тихо произнес мужчина, который был повыше ростом. Он протянул Фомичеву руку с наполовину снятой белой перчаткой. Это был чекист Сосновский.

— Фомичев Иван Терентьевич, — в свою очередь, представился гость.

— Адъютант для личных поручений князя Султан-Гирея подполковник Строгач, — тоже негромко с кавказским акцентом представился другой. Это был сотрудник Ростовского ГПУ Ломакин. Не ожидая вопросов, адъютант взял гостя под руку и повел его по перрону. — Князь приказал мне прежде всего дать вам почувствовать, что такое на Кавказе гостеприимство. Мы проследуем сейчас в одну из городских резиденций князя.

— Мне нужно к полковнику Павловскому, — начал Фомичев, но Строгач стиснул его локоть и прошептал:

— Ваш полковник жив, хотя и нездоров, в свой час вы его увидите, но здесь распоряжается князь…

Они вышли из здания вокзала, и тотчас к подъезду подкатили две пролетки. В одну сели Фомичев с адъютантом, в другую — Борисюк и неизвестно откуда снова взявшийся человек с рейсшиной.

На окраине города они подъехали к закрытым глухим воротам. За забором шумел густой сад. Ворота тотчас открылись, и пролетки с мягким хрустом покатились по усыпанной песком аллее, которая вела к небольшому красивому особняку с крыльцом из белого мрамора. Этот дом до недавнего времени принадлежал местному архиерею. Год назад его владелец сбежал за границу, и особняк стал бесхозным — для учреждения он был мал, а жить в нем никто не хотел. И вот он, наконец, пригодился…

Стол был накрыт в огромной комнате, где в камине жарился шашлык. Молодой человек с военной выправкой, но в белой поварской куртке и белом колпаке, точно шпагами, ловко орудовал шампурами, на которых, распространяя пряный запах, сочилось жареное мясо.

«Адъютант князя подполковник Строгач» представил Фомичеву еще троих.

Один из них, худой, с сухим строгим лицом, как-то неловко шагнул вперед и, приставив ногу, поклонился Фомичеву и четко назвался:

— Арвид Силиньш.

Силиньш не случайно представлялся первым: он коллега Фомичева по НСЗРиС, возглавляет хорошо работающую ростовскую организацию, к нему, собственно, и направлялся Фомичев.

— Здравствуйте, дорогой Силиньш, рад с вами познакомиться, — ответил Фомичев, пожимая жесткую руку латыша.

Силиньша довольно невежливо оттеснил адъютант князя, который уже представлял Фомичеву следующего.

— Мозг всего нашего подполья на юге господин Козловский, — сказал он о мужчине лет пятидесяти в старомодном сюртуке и стоячем крахмальном воротничке с отгибами. Пожимая руку Фомичева, Козловский уколол его быстрым взглядом острых глаз, прячущихся под мохнатыми бровями, и сказал какую-то фразу по-французски, на что Фомичев только глухо хмыкнул.

— Полковник Истратов! — так подчеркнуто коротко, словно больше никаких пояснений и не требовалось, был представлен Фомичеву худой и чрезмерно высокий мужчина лет сорока в полувоенной форме — на нем были партикулярные черные в полоску брюки, а китель — со следами от погон и орденов…

Все дальнейшее было исполнено выспренней и многословной торжественности, обычной для званого обеда на Кавказе. Тамадой стал подполковник Строгач, он с места в карьер произнес длинный тост, сводившийся к мысли, что из гнезда орла вылетают только орлы. Однако княжеский адъютант, видимо, решил, что до Фомичева смысл его тоста не дошел, и потому, чокаясь с ним, он сказал:

— Я горжусь знакомством с вами, орлом из далекого орлиного гнезда…

— Уважаемые господа! — заговорил «мозг юга» — Козловский, двигая своими мохнатыми бровями. — Монархия пала, и снова поднять ее на трон никому не по силам. Ни-ко-му! А что касается Совдепии и коммунии, то они приговорены… — Далее он неразборчиво произнес, по-видимому, какое-то изречение на латинском языке и громко воскликнул: — Вив ля мосье Савинков, который единственный из всех великих русских политических деятелей понял это! — Он тоже подошел к Фомичеву чокнуться…

Затем снова стал говорить княжеский адъютант:

— Господа! Мой патрон поручил мне внести некоторую ясность в оценку факта приезда к нам личного уполномоченного господина Савинкова… — Он помолчал, тряхнул своими могучими плечами и продолжал: — Как нам стало известно, господин Фомичев приехал в Ростов и сегодня ночью отправляется дальше, в Минводы, в связи с неприятным происшествием, в котором пострадал известный нам полковник Павловский. Установление же контактов с нами планом его поездки, кажется, не предусмотрено. Князь просил передать, что он сделает все необходимое для спасения полковника Павловского, но князя крайне интересует возможность встречи с личным уполномоченным господина Савинкова по другим, более важным вопросам. Вот за эту встречу я предложил бы поднять наши бокалы!

Пили легкое и необычайно вкусное вино, никто не пьянел, и Фомичев устыдился возникшего было у него подозрения, что его здесь хотят напоить. Ничего похожего!