Современный российский детектив - Анна Майская

дешевую одежонку, подражавшую тем не менее прославленным заграничным брендам, где особенно выделялись яркая красная куртка, очень уж короткая юбка и сетчатые колготки; обуви на ногах не было. Вся ее некогда красивая одежда мало того, что была полностью окровавлена, она еще и находилась в изрядно потрепанном состоянии, как будто мученица подверглась нападению каких-то остервенелых, бешенных псов, нещадно рвавших предметы ее одеяния, да и саму кожу в целом; везде: на руках, на ногах и на всем остальном теле — присутствовали следы ужасных укусов с ярко выраженными и входившими в кожный покров зубами; местами, причем далеко не единственными, имелись нарушения целостности структуры телосложения с отделенной от него мышечной массой. Становилось очевидно, что прежде чем умереть, жертва терпела долговременные и многочисленные страдания, и, только когда она уже впала в полное изнеможение, пытки в конце концов закончились, причем, по-видимому, насильственным половым сношением. Но и это было еще не все! Вдоволь «наизмывавшись» над телом, беспощадный и жестокий преступник, закончив глумиться над уже умирающе жертвой, вырезал из ее груди сердце и отделил от бесподобного туловища, скорее всего, и такую же прекрасную голову. Ничего из перечисленного не было видно ни рядом, ни где-то поблизости, что давало полное основание полагать, что мерзкий маньяк — а именно так его называли каждый в своем понимании — унес с собой эти части молодого и, как уже теперь ни у кого не вызывало сомнений, невероятно красивого тела.

Только сейчас, основываясь на охватившей его нервной дрожи, неприятной и неестественной, а главное, до этого незнакомой, Градов смог осознать, что же так сильно встревожило его гораздо более опытного начальника. Труп был истерзан настолько, что на нем практически не оставалось ни одного, мало-мальски более или менее здорового, места. Те следы зубов, что в огромном количестве виднелись на туловище, не принадлежали ни одному известному на земле представителю животного мира — они являлись исключительно человечьими. От осознания этого жуткого и, что там говорить, просто ужасного обстоятельства на душе у любого, кто смог воочию улицезреть это молодое и складно сложенное де́вичье тело, возникло непривычное и горестное смятение, больше напоминавшее чувство сверхъестественного, а возможно, и суеверного страха.

— Кто только такое мог сделать? — наконец, чуть раздышавшись от сковавшего легкие спазма, вымолвила представительница прекрасного пола, и одновременно старшая всей опергруппы. — Это просто не поддается никакому нормальному восприятию…

Денис к этому времени уже смог подавить в себе тот неописуемый ужас, панически будораживший его разум, и уже более чем внимательно разглядывал близлежащую местность. От непонятного ощущения немного кружилась голова, но все же он нашел в себе силы собраться и, напрягая затуманенное зрение, изучал прилегающую к жутким останкам почву. Своим сметливым умом и юношеским вниманием молодой человек смог разглядеть вполне отчетливые отпечатки обуви, сорок второго размера, оставленные какими-то грубыми, похоже всего, солдатскими ботинками, но, что показалось ему необычным, совершенно не имеющими подошвы, а кроме того, парень практически не обнаружил свежей либо засохшей крови.

— Странно, — пробормотал он вслух роившиеся в его мозгу мысли, — похоже ее убивали не здесь, сюда же принесли только останки.

— Действительно, — теперь и эксперт, немного справившийся с первоначальным волнением, начал выполнять свои прямые должностные обязанности и пустился исследовать место совершения преступления, — не похоже, что девушку пытали и умерщвляли именно здесь.

— Вероятно… — озадаченно произнесла девушка-капитан, непреднамеренно придавая своему голосу слегка дрожащие нотки, — однако непонятно, зачем он проделал такой долгий путь и принес тело в такую даль, ведь гораздо удобнее было выбросить труп в обочину, прямиком у дороги.

— Удобнее выбросить — проще найти, — не пожелал остаться в стороне от этого рассуждения и начальник местного отделения, в любой, даже такой сложной и неоднозначной, ситуации пытавшийся показать свою значимость, что, к слову сказать, не всегда у него, к его прискорбию, в общем-то получалось, — нажрался «упырь» наркоты или же винища: гормоны заиграли — вот он и пустился в такое, ни с чем не сравнимое, буйств; потом «выродок» протрезвел — глядь? — и сразу решил получше спрятать следы своего жестокого преступления — а где лучше всего это сделать? — конечно, в лесу, где его постепенно зверье обожрет, а останки мал-помалу растащит.

Мысль была абсурдной, да что там говорить, попросту глупой, но отлично зная взрывной характер этого не очень умного человека, никто не отважился указать ему на несостоятельность его рассуждения, однако тем не менее, отворачивая в стороны головы, не преминули презрительно ухмыльнуться; и только Градов, еще не набравшийся опыта и считавший своего руководителя человеком бывалым и довольно авторитетным, пустился обсуждать эту заведомо несостоятельную тематику:

— Странно, но до какой степени надо напиться, чтобы полностью потерять человеческий облик и уподобиться хищному зверю, разрывая на части еще совсем юное тело? И куда, интересно знать, в таком случае делись сердце и голова? Все это как-то не вяжется с временным одурманиванием рассудка: здесь явно орудовал человек, психически ненормальный, но отчетливо знающий, что именно он со всем этим делает.

Карелину, которому всегда было опричь души, когда кто-то пытался оспаривать его мнение, потребовались доли секунды, чтобы окончательно потерять душевное равновесие, и, разразившись отборнейшей матерщиной, тут же начать ставить подчиненного на положенное ему, «молодому», место, заверещав, словно резанный поросенок:

— Ты откуда здесь взялся такой слишком умный?! Я тебе что велел делать?! Проводить подворный, поквартирный обход местных жителей! Ты же чем сейчас занимаешься: нарушаешь приказ своего непосредственного начальника?! Или ты, «сосунок», хочешь мне сейчас рассказать, что уже обошел каждый дом, квартиру, и доподлинно сумел установить всех нужных нам очевидцев?! Конечно же, нет! В общем, мне такие работники не нужны — завтра же буду писать рапорт, чтобы тебя уволили! Сейчас же — раз уж сюда приперся — марш искать понятых! И чтобы через полчаса они были на месте!

Градов, уже несколько раз сталкивавшийся с такими проявлениями неординарного буйства, присутствующими в характере своего прямого руководителя, впал в некоторый ступор, совсем не осознавая, чем же он мог вызвать столь негативное к себе отношение, ведь он только и сделал-то, что вполне справедливое наблюдение. Более опытные сотрудники, прекрасно осведомленные о такой черте и без того высокомерной натуры этого деспотичного человека, сочувственно поглядели на «неоперившегося» оперативника, но опять же многозначительно промолчали, никак не выказывая своей антипатии к подобному, совершенно несправедливому, предвзятому отношению. Денис же, понуро опустив голову, неспешной походкой отправился выполнять отданное ему грубое приказание.

— Чего плетешься, словно в штаны «наделал»? — прикрикнул на него вдогонку руководитель, продолжая показывать непревзойденное самодурство. — Шевели «батонами»! Не на прогулку пришел — тебя