Россия под властью царей - Сергей Степняк-Кравчинский

4 апреля 1866 года Каракозов сделал роковой выстрел из револьвера, и этот выстрел навсегда, как казалось, утвердил правительство в его решимости следовать по опасному пути реакции и притеснений.

- Ты, верно, поляк? - спросил Александр, когда к нему подвели Каракозова.

- Нет, я - русский, - был ответ.

- Так почему же ты покушался на меня? - удивился император. В то время ему еще трудно было поверить, чтобы кто-нибудь, кроме поляка, мог покушаться на его жизнь.

Но Каракозов сказал правду. Он был одним из "собственных" русских подданных царя, и последующее дознание, проводившееся Муравьевым, показало, что многие университетские товарищи Каракозова разделяли его убеждения и сочувствовали его целям.

Последствия покушения и открытия, к которым оно привело, имели решающее значение. Польское восстание, как известно, обратило Александра II к реакции. Но теперь уже очевидно, что реакционные меры, принятые в 1863 году, не принести желаемого успеха - революционное брожение усиливалось. Однако вместо вывода о том, что причина неудачи лежит в новом реакционном политическом курсе, был сделан обратный вывод, что следует еще крепче натянуть поводья. Именно тогда безрассудная реакционная партия выдвинула роковую фигуру - графа Дмитрия Толстого, которого будущие поколения будут называть бичом России и разрушителем самодержавия.

Этому рыцарю абсолютизма были предоставлены неограниченные полномочия для очищения школ по всей империи от социальной ереси и политического недовольства.

Как он расправлялся с высшим образованием, нам уже известно. Однако там он лишь укрепил и упрочил систему, давно уже применявшуюся его предшественниками. Но ему одному принадлежит сомнительная честь "очищения" - в меру сил и возможностей - сначала среднего, а затем и начального образования.

С наибольшим блеском его изобретательский талант проявился в реформе гимназического образования. В основе своей идея Толстого была совершенно верна: чтобы радикально "очистить" университеты, необходимо сначала обратиться к первоисточнику и очистить гимназии, откуда высшие школы черпают свое ежегодное пополнение. И вот министр принялся чистить средние школы, что, разумеется, означало поручение их нежному попечению полиции. И это совершеннейший факт, что школьники в возрасте от десяти до семнадцати лет теперь могут быть наказаны за так называемые политические преступления и за порочные политические взгляды.

Не далее как в сентябре 1883 года министр народною просвещения издал циркуляр, в котором указывалось, что в тринадцати гимназиях, одной прогимназии и десяти реальных училищах раскрыты следы преступной пропаганды, а еще в четырнадцати гимназиях и четырех реальных училищах имели место "коллективные беспорядки", что бы это там ни означало. Все эти учебные заведения были переданы под особое наблюдение полиции.

Трудно себе представить, каких размеров достиг шпионаж в наших гимназиях. Педагоги, обязанные внушать уважение своим питомцам, призванные вселять в сердца подрастающего поколения чувство чести, превращены в агентов Третьего отделения. Школьники находятся под постоянным надзором. Их не оставляют в покое даже в родительском доме. Особым циркуляром классным наставникам предписывается посещать учеников в семье или где бы они ни жили. Министр не стеснялся издавать время от времени указы вроде знаменитого циркуляра от 27 июля 1884 года, в котором он с необычайным цинизмом обещал награды и выдачу особого вознаграждения классным наставникам, которые неуклонно и с наибольшим успехом следят за "нравственным развитием" (читай - политическими взглядами) своих учеников, и угрожал, что "классные наставники наравне с директорами и инспекторами подлежат ответственности, если во вверенном им классе обнаружится пагубное влияние превратных идей или молодые люди примут участие в преступных деяниях"*. Все это означает, конечно, деньги и продвижение по службе для тех, кто играет роль доносчиков, и немедленное увольнение тех, кто отказывается поклоняться Ваалу.

______________

* "Русские ведомости", 28 июля 1884 года (Примеч. Степняка-Кравчинского.)

* * *

Но одних полицейских мер недостаточно, их необходимо подкреплять предупредительными мерами. Мальчиков следует охранять от всяких влияний, могущих сделать их восприимчивыми к воздействию порочных идей социализма, свободы, материализма. Для этой цели Третье отделение выработало правила, известные под названием Устав гимназии 1871 года, до сих пор еще остающийся в силе.

В объяснительной записке к Уставу сказано без обиняков, что, "чем меньше в гимназии будет изучаться история, тем лучше". Граф Толстой предал анафеме также русскую литературу, а заодно всеобщую географию ввиду ее "опасных тенденций". Этот предмет может "подсказать противоречивые выводы и вызвать бесполезные рассуждения". Другими словами, изучение географии может повести к спорам на политические и социальные темы.

По этой причине Устав 1871 года предусматривал сокращение числа уроков по истории, географии и русской словесности. Образовавшуюся в результате пустоту заполнили классическими языками. Панацея была найдена в латыни и греческом. Гимназия стала классической, и только классической. Уже в первом классе, где учатся десятилетние мальчики, на латынь отведено восемь уроков в неделю, в третьем классе - восемь уроков латыни и столько же греческого языка. Все другие предметы объявлены второстепенными, и если официально не запрещены, то явно не поощряются. Сколько бы плохих отметок ни получали ученики по русскому языку, истории, математике, географии, иностранному языку, даже по закону божьему, они всегда переходят в следующий класс, но неуспевание по древним языкам наказывается исключением из гимназии.

Однако можно ли считать непреложной истиной, что изучение классических языков служит гарантией от "порочных", другими словами, вольнолюбивых и гуманистических, идей? Разумеется, нет. Джон Стюарт Милль говорил и другие высокие авторитеты это подтвердили, что глубокое изучение жизни и истории народов античного мира дает для развития моральных и гражданских добродетелей больше, чем изучение современной истории.

Однако я не имею никакого желания обсуждать преимущества или недостатки классического образования. В какую бы сторону ни склонялась чаша весов, совершенно несомненно, что классицизм, изобретенный Толстым, Катковым и иже с ними, совершенно sui generis и может лишь отуплять умы, кои он предназначен просвещать. Цель гимназического устава - превратить грамматику в самоцель, а не в средство. Школьники учат язык, и ничего более. Их языковые занятия просто лингвистические упражнения.

Педагоги на манер Каткова этого не отрицают. Они только говорят: ничто так не развивает ум, как изучение мертвых языков. По их выражению, ставшему очень модным, с этой гимнастикой для ума не сравнятся никакие другие занятия. И этим невразумительным словом "гимнастика" они опровергают все доводы своих противников. Вот уже на протяжении семи лет школьная молодежь не делает ничего другого, кроме "гимнастики", бесполезность которой признается учителями и глубоко порицается родителями.

Последствия такой системы для учащихся просто губительны. Когда десяти-одиннадцатилетних мальчиков заставляют по шестнадцать часов в неделю учить язык, столь отличный от родного языка, как латынь, они в конце концов возгораются к нему лютой ненавистью, и его изучение становится мучительным и тщетным. Кроме того, переходные экзамены из класса в класс по особому указу министра стали настолько трудными, что огромное число мальчиков не в состоянии их сдать и немедленно исключаются.

По данным, приведенным в отчете министерства народного просвещения и относящимся к последним семи годам, за этот период всего только 6511 учеников закончили гимназию и не менее 51406 либо не выдержали испытаний и были исключены, либо, отчаявшись, отказались от попытки продолжать учение. Для ученика первого класса шансы пройти все классы и поступить в университет составляют девять к одному, это значит, что восемь девятых отпадают. Из второго класса три четверти учеников терпят неудачу, из третьего - две трети, а из тех немногих избранных, что невредимо прошли сквозь строй и достигли седьмого класса, четвертая часть проваливалась на выпускных экзаменах.

Эти цифры весьма красноречивы. Подобная система не проверка способностей, а просто избиение младенцев. План, придуманный графом Толстым, обрекает тысячи детей на невежество и отнимает у многих из них все возможности полезной деятельности в будущем. И никто не поверит, будто правительству неведомо, какое зло оно творит и какое вызывает недовольство. Уже в течение многих лет печать, как бы она ни была связана по рукам и ногам, не переставала протестовать против новой системы образования и вызываемых ею печальных последствий. Родители в отчаянии скорбят о судьбе своих детей, а все учащающиеся случаи самоубийства среди тринадцатилетних мальчиков придают их жалобам трагическую значительность. Но правительство остается твердым, и избиение младенцев не прекращается.