Русская драматургия ХХ века: хрестоматия - Коллектив авторов

Горностаевы и офицеры уходят. Панова несет переписанные бумаги в кабинет. <… > Входит Колосов. <… >

Колосов. Павла Петровна, что это за бумаги получены? <… > О жегловцах? Ради бога. <… > Только два слова: да? нет? где? <… > От вас зависит их жизнь.

Панова. Это как же? <…> Уходите сию минуту!

Колосов. Милая, хорошая, не верю, что вам не жаль.

Панова. Мне жаль, что и вас с ними не повесят. Но если вы сию минуту не уйдете, то разжалобите меня, и вас повесят. Я это сделаю.

Колосов. Сделайте, только скажите: получено утверждение приговора? <… >

В неосвещенном окне со двора вырисовывается силуэт Кошкина в крестьянском платье, с лукошком. <… >

Кошкин. Получена бумага? Когда вешать? Где? <… > Ну, живо! <… > (направляет на нее револьвер). Ну? Вы меня знаете. Жизнь жегловских товарищей мне дороже своей. <… >

Входит Яровой. <… >

Можно знать, кто ваш поклонник?

Панова. Нет.

Яровой. Ягоды добыл из района зеленых?

Храбрый… <… > Видно, тут роман. <… > А этот <… > роман не с большой буквы пишется?

Смотрят друг другу в глаза.

Панова. А вы – чтец чужих романов?

Яровой. Ревнив я.

В дверях появился Кутов, постоял, послушал и скрылся.

Панова. Так вы ревнуйте к своей жене.

Яровой. Кого?

Панова. Я не доносчик… не взыщите.

Яровой. Но если на вас донесут… вы тоже не взыщите.

Панова. Право, вы меня с вашей женой смешиваете.

Яровой. Нет, я вас не смешиваю, она не служит в штабе, не отвечает головой за знакомство с зелеными. (Уходит.) <… >

На улице слышны звуки гимна, возгласы. Входит Любовь и останавливается в тени. Потом появляется Панова.

Панова. А, товарищ Яровая! Вы к кому?

Любовь. К вам. <…> Я хотела справиться… Не поможете ли. <…> Арестовали моих учеников-комсомольцев. Я хотела к полковнику Малинину, а его нет? <… > Какая жалость. Я подожду. <… >

Любовь. Павла Петровна, я… о жегловцах… Ваня сказал… <… > Помогите. Скажите, милая… В ваших руках была жизнь таких людей, таких людей…

Панова. Если бы в моих руках была жизнь таких людей, я давно бы их удавила.

Любовь. Не верю.

Панова. Верьте чести: если бы на месте жегловцев были белые убийцы, а на моем – вы, спасли бы вы их?

Любовь. На месте друг друга мы никогда не будем. Но обе мы вдовы, хотите ли, чтобы нас было еще больше? <… >

Входит Малинин.

<… > Я учительница. Мне нужно справиться… <… > Мои ученики вчера арестованы. Мальчики из прекрасных дворянских семейств, воспитанные… Очевидное недоразумение. <… >

Малинин. Ваша фамилия?

Любовь. Я… Яровая.

Малинин. Поручику Яровому не родственница?

Любовь. Да… дальняя. Студентом гостил у нас в имении. Но оказался красным, и мы ему отказали.

Малинин. А где ваше имение?

Любовь. Боже мой, где теперь все имения! Когда же, когда, дорогой полковник, вы вернете их нам?

Малинин. Терпение, сударыня, терпение. Все вернем с божьей помощью.

Любовь. Только на бога да на вас и надежда.

Малинин. Мерси, мерси. Стараемся. Так я сейчас справлюсь о вашем деле. Прошу вас минуточку подождать.

Любовь. Пожалуйста.

Малинин уходит, неплотно прикрыв дверь. Любовь подходит к столу и протягивает руку к письмам. Дверь быстро распахивается, в дверях стоит Малинин.

Малинин. Ну-с! Какую вам справку нужно? Говорите начистоту. <…> Вы поручику Яровому действительно не родственница?

Любовь молчит.

(Берет телефонную трубку.) Двенадцать. Поручик Яровой у вас? Прошу сию минуту. (Кладет трубку.) Значит, отказываетесь отвечать?

Любовь молчит. Входит Яровой.

Яровой. Люба…

Малинин. Ваша родственница?

Яровой. Жена.

Малинин. Вот как? <…> Ваша супруга проявила странный интерес к нашим бумагам.

Яровой. А! Так я и знал… Простите, полковник, это маленькая семейная драма. Моя жена болезненно ревнива. Просто беда! В моей переписке все ищет женщину. Подозревает, что моя амурная переписка идет на учреждение. Люба, выйдем отсюда.

Любовь и Яровой уходят. На улице гудки автомобиля. Звуки гимна.

Малинин. Его высокопревосходительство. <… > Входят Елисатов и Кутов.

Елисатов. Мы, говорю, ваше высокопревосходительство, люди чести, долга и жертвуем для отечества личными интересами.

Панова. Вами Дунька сейчас интересовалась. Жулик, говорит, и чей-то сын.

Елисатов. Все мы сыны России, Павла Петровна!

Панова. Нет, она несколько иначе вашу генеалогию выводит.

Елисатов. Я ее отсюда выведу! В какую дверь она вышла?

Панова показывает.

Я ее найду! (Уходит в противоположную дверь.) <…>

Любовь, остановившись, смотрит ему вслед. Входит Яровой.

Яровой. Павла Петровна, генерал просит вас к себе с иностранными газетами.

Панова уходит.

Зачем ты здесь?

Любовь хочет уйти. Яровой загораживает дорогу. Постой!

Любовь. Арестуешь?

Яровой. Люба… <…>… Окончи пытку! Встретились и расстались. Не хочешь видеть? Уже месяц каждую ночь у тебя под окном хожу…

Любовь. Две ночи не ходил. <… > Когда в суде заседал. А наутро на фонарях висели.

Яровой. Люба… где ты, что беззаветно верила в меня? <… >

Любовь. Я раньше поклялась твоей памятью смертельно ненавидеть то, чем ты стал.

Яровой. За что же это проклятие на нас? <… > Выслушай же, как прежде слушала.

Любовь. Не того человека я слушала.

Яровой. Ты не слушаешь, – чем-то другим взволнована.

Любовь. Все твои убогие слова я знаю: «Мы – шкурники под видом революционеров. Мы предали благородных союзников. Мы – отверженные миром Каины, братоубийцы, погромщики, черносотенцы».

Яровой. Нет, хуже. У тех хоть религия и родина, у этих только шкура и брюхо <… > на ту сторону фронта я тебя, Люба, не пущу. Не затем я тебя нашел. Ведь это же противоестественно: нам с тобой разными дорогами идти. Найти друг друга, чтоб тотчас же потерять. <… >

Любовь. Хуже. Дороги не разные. Столкнулись на одной дороге, и одному из нас в пропасть лететь.

Яровой. Люба, я этого не допущу.

Любовь. Где тебе! Мы уже не прежние: я сильна, ты жалок.

Вбегает Елисатов. На улице шум. Входят публика и Панова.

Елисатов. Господа, несчастье! Полковник Кутов убит. <… > Сейчас, за углом, в скверике. По-видимому, оглушен чем-то. <… > Только портфель взят.

Яровой смотрит на Любовь и Панову.

Вечер. Городской бульвар. Павильон-кафе с прохладительными напитками. Оркестр. Публика. Торговцы газетами, папиросами и прочие.

Продавец газет. Последние известия, вечерний выпуск. Небывалая победа!

Продавщица папирос. Папиросы высшего сорта. Очень дешево. <…>

Продавец газет (незаметно продавщице папирос). В час у Яровой в школе.

Продавщица папирос. Есть. Папиросы высшего сорта.

У чистильщика сапог стоит барынька и напевает. <…>

Офицер (стоит рядом с барынькой). Пойдемте, милая. Я вас прошу. Пойдем… (Платит чистильщику деньги и уходит к столикам, где полно пьяных офицеров и оголенных женщин.) <…>

Продавщица папирос. Папиросы высшего сорта, очень дешево. (Незаметно чистильщику сапог.) В час у Яровой в школе…

Чистильщик сапог (как бы ничего не слыша). Есть. Гуталин, резинки, шнурки хорошие! Дешево! <…>

Проходят в тени Любовь и Колосов.

Любовь. Чего же ждать?

Колосов. Кажется, в эту ночь. Есть признаки подготовки к казни. <… >

Любовь. Ступайте скорей, сообщите Роману. Буду ждать указаний за школой.<… >

Все уходят. Входит Панова. Навстречу ей Любовь. Одета простой бабой.

Панова. А,Люба, дорогая! Тоже на танцы? Но разве нынче костюмированный бал?

Любовь идет.

Куда же вы? Стойте! Простите за вопрос. Любовь. Что вам?

Панова. Неужели пакета с утверждением в портфеле Кутова не оказалось?

Любовь. Вам лучше знать. <… > Знаю: Кутов зачем-то на нашей дороге стал.

Панова. А я знаю, что вы на его дороге стали. И сейчас об этом узнает, кто следует. Благородных защитников родины из-за угла убивать? Нет, довольно! Пожалуйте-ка, Шарлотта, со своими жегловцами на фонарики-сударики!

Любовь (подошла к ней). Ну, что ж, кончайте! Вам давно бы этим заняться.

Панова. О, да, я знаю: вам смерть не страшна. Но я создала бы для вас что-нибудь пострашнее смерти.

Любовь. Вы это уже создали для себя – пляшущие мертвецы. (Идет.)

Панова (вслед, сквозь стучащие зубы). Так спляшешь ты у меня.

Подходит Елисатов. <…> (Уводит Панову.) <…>

В тени домов появляется народ. Среди них Любовь, Панова. Радостный шепот мешается с тревожными восклицаниями. <…> Возле Любови кучка рабочих.