Передача лампы - Бхагван Раджниш

Запад беден. Он породил великих художников, но, к сожалению, на Западе не было атмосферы для просветления, не было мастеров, которые могли бы показать путь. Западные художники страдали больше, чем кто-либо еще: они сходили с ума, совершали самоубийства, они забывались в наркотиках. Западный художник страдал больше, чем кто-либо еще на Западе, потому что у него были проблески запредельного, но он не мог сделать этот проблеск действительностью, которая оставалась бы с ним двадцать четыре часа в сутки, как сердцебиение. Они испытывали невероятные муки.

На Востоке я не нашел ни одного имени художника, скульптора, музыканта, поэта, который бы сошел с ума, совершил самоубийство, забылся в наркотиках, по той простой причине, что в самом воздухе витала возможность найти мастера. И, если у вас был проблеск, вам повезло, потому что вы узнали, что существует нечто запредельное, вам нужно просто найти мост, чтобы туда перебраться и там быть.

Разделение на Запад и Восток стало одной из самых больших трагедий. Оно должно быть аннулировано.

Восточное учение о внутреннем существе необходимо донести до каждого ищущего или потенциального и возможного ищущего на Западе.

А западные науки и технологии должны достичь каждого закоулка и уголка на Востоке, чтобы ликвидировать нищету, необразованность.

У обоих что-то есть, и обоим чего-то не хватает. И это на самом деле удивительно, что Востоку не хватает того, что есть у Запада, а Западу не хватает того, что есть у Востока.

Это вопрос простого понимания: разрешить встречу Запада с Востоком, чтобы исчезли внешняя нищета Востока и внутренняя нищета Запада. Вся Земля может стать богатой, богатой по этим двум направлениям. Нет необходимости выбора, нет необходимости выбирать; и то и другое может быть нашим, и то и другое должно быть нашим. Конфликта нет.

Вся моя работа, по сути, к этому и сводится, но ни Восток не готов услышать меня, ни Запад. Кажется, это действительно безумная ситуация.

Только на днях Анандо передал мне информацию, что на европейском рынке скопились миллионы тонн масла и других продуктов питания. А несколько месяцев назад они уничтожили столько продуктов питания, что на их уничтожение они должны были потратить миллионы долларов. И они скопились снова — избыток. Они не могут остановить фермера, потому что тогда фермер сразу разорится, поэтому фермеру нужно помогать производить, а рынок уже переполнен, поэтому каждые три месяца они вынуждены уничтожать пищу.

А на Востоке люди каждый день умирают, потому что нет пищи.

Это странно и глупо, а еще бесчеловечно, что каждые три-четыре месяца вы должны уничтожать горы масла и других продуктов питания — и, затопляя их в океане, вы теряете миллионы долларов. Эти миллионы долларов могли бы быть использованы для того, чтобы транспортировать все это в бедные страны.

Но они этого не сделают.

Шри Раман жил на Востоке. Он бы не поехал на Запад, и я могу понять почему — потому что я поехал, и я видел и страдал. Много раз его просили, приглашали, а он отказывался. Он просто сказал: «Меня не поймут; меня неправильно поймут. Оставьте меня в покое».

Теперь я могу его понять. Он был прав. Я сделал все возможное, результат — немыслимое противодействие. Даже в тех странах, где я никогда не был, даже в тех странах, где нет ни одного саньясина, столько страха, совершенно необоснованного страха.

Человека, который со всех сторон меня оболгал, наградили; сегодня его наградило правительство Соединенных Штатов как великого исследователя, испытателя; его наградили золотой медалью. А все, что он изучал, было абсолютной ложью. Но им удалось уничтожить коммуну.

Коммуна могла бы стать местом встречи Востока и Запада. В этом заключался мой замысел.

Но, похоже, Восток удовлетворен своей нищетой и не расстанется со своими предрассудками — которых им придется лишиться, если будут привлечены науки и технологии. А Запад, похоже, удовлетворен внутренней нищетой, так как, если он хочет быть внутренне богатым, ему придется распрощаться со всеми суевериями, которые он пестовал тысячи лет, — а он не желает это делать.

Только недавно секретарь парламента в Дании, отвечая на вопросы журналистов, сказал, что меня не пустили и не пустят в Голландию, потому что я сказал что-то в защиту Адольфа Гитлера. Журналист указал на то, что я выступал против и что это в немецком журнале Spiegel исказили цитату. Секретарь согласился, что, правда, это было искажение фактов, но, тем не менее… «Его приезд может вызвать беспорядки». А журналист сказал, что перед приездом папы по всей стране прошли серьезные протесты и длительные беспорядки, но все же его пустили, и он был гостем правительства.

А против меня люди не протестовали ни в одной стране. Прецедентов не было, это всего лишь их предположения.

В Голландии есть тысячи саньясинов, сказал репортер, которые радушно приняли бы его.

Я готов встретиться лицом к лицу с этими протестами. Я бы хотел понять, кто эти люди, которые протестуют против меня, на каких основаниях.

Я даже не хочу государственной безопасности. Я даже не хочу, чтобы они несли ответственность, если что-то случится со мной, все под мою ответственность.

Но страх в другом. Это все лишь отговорки. Страх в том, что я могу изменить мышление молодого поколения. Это то, о чем президент Америки написал в своем письме сюда, в Уругвай: «Этот человек опасен по той простой причине, что он чрезвычайно умен и способен изменить мышление молодежи».

У вас больше нет никого, кто бы мог возразить мне? На земле шестьсот пятьдесят миллионов католиков — и нет ни одного, кто смог бы выступить против меня?

В чем проблема? Это должно быть просто и человечно. Я готов к публичным дискуссиям. Я готов прийти в любой из этих парламентов, где говорят обо мне. По сути, если у них есть хоть немного мужества, они должны сами пригласить меня к себе — и я готов встретиться сразу со всем парламентом. Но страх в том — и они сами об этом знают, — что у них нет будущего, их гибель настолько неизбежна, что они боятся, как бы я их не разоблачил.

Их не интересует, что я не разоблачаю путем разрушения. Я разоблачаю ваши заблуждения, чтобы показать позитивное, правильное направление, которое сможет помочь Западу, его творческим людям, его разумным людям трансформироваться.

На Западе просветление — неведомое явление. Там были великие святые, как, например, Франциск Ассизский — прекрасный человек, очень любящий человек. Вы не найдете в нем ничего плохого, но этого недостаточно; у него не было опыта предельной реальности, на что указывают незначительные эпизоды. Папа стал завидовать, что Франциск привлекает последователей, а ведь он еще даже не был причислен к лику святых. Его вызвали в Рим. Вы не можете вот так вызвать Гаутаму Будду. А он явился, поцеловал стопы папы, который был просто дураком. И папа был очень доволен, он даровал чин «святого» Франциску Ассизскому. Он был хорошим человеком, но не просветленным, иначе не было бы такого повиновения: его бы абсолютно не заботило положение «святого», дарованное папой, и он бы не целовал его стопы. Он бы не обеспокоился тем, чтобы приехать в Рим в качестве подданного, которому приказано предстать перед папским двором. Хороший человек, славный человек — все в нем правильно, но только нет света, в комнате темно.

Запад не познал опыт просветления.

Но я настаиваю, что впервые за всю историю мы сделаем просветленными сотни западных людей.

Все эти правительства и их сопротивление не остановят меня. Дело не в моем намерении; сейчас это экзистенциальная необходимость — на Западе должны быть просветленные люди. Только эти просветленные люди Запада смогут помочь Западу быть великодушным к нищете Востока, только они смогут создать такую обстановку, в которой будет бесчеловечно и отвратительно продолжать уничтожать пищу, в то время как люди умирают, чтобы держать высокие цены с целью, чтобы ваша экономика оставалась на том же уровне и не страдала.

Получается, экономика гораздо важнее, чем любовь, чем сострадание; но это станет возможным, только если у нас получится, — а у нас получится.

Мои люди пытаются найти подходящее место.

Другие из моих людей пытаются найти корабли — чтобы создать город в океане. И это кажется мне наиболее практичным и вероятным: создать прекрасный город для размещения пяти тысяч резидентов-саньясинов, с возможностью вместить еще двадцать тысяч тех, кто будет приходить и уходить. Мы сможем перемещать этот город с одного места на другое. Мы сможем плавать вокруг всей Земли.

Получается, что нет худа без добра.

Я горю желанием взяться за это!

Глава 18

Нужно набраться храбрости

Ошо, когда я слышу, как ты говоришь о взаимозависимости и взаимопереплетенности всего сущего — что никто и ничто не является изолированным, — что-то пробуждается во мне, что я с трудом могу облечь в слова. То, что раньше было интеллектуальным восприятием, иногда кристаллизуется как моменты благоговения и восхищения разумом существования, который распространяется далеко за пределы нашего ограниченного мышления.