Научи меня любить (СИ) - Светлая Есения

Как же быть? Идти самой к заведующей нет смысла. А вот Василькова, она быстрее сообразит, как лучше…

Тамара Ивановна спокойно сидела на лавочке, щелкая дешевеньким китайским веером по коленке, пока Лешка руководил двумя командами. Ребята на скорость преодолевали препятствия в виде раставленных конусов, раскиданных обручей и вкопанных в рыхлый песок окрашенных пеньков.

Яна тихонько присела рядом. Василькова, казалось, совершенно не обратила на это внимания, а потом вдруг спросила, даже не оборачиваясь:

— Выгнала?

— Выгнала, — тяжело вздохнула Яна, сама удивившись, насколько остро восприняла новость.

— Смотрю у тебя мальчик золотой, мне бы в помощники такого. Думаю, может одолжишь мне на пару месяцев? Походит, как мой внук. У меня их восемнадцать, ты же знаешь. Поди она и не поймёт, какой из них. А я бы его оформила в коммерческую группу для дошколят, а сама бы в свою водила. Кормят три раза, смотрят. Красота!

Яна от удивления открыла рот. Она даже и не подумала об этой группе, хотя знала что в их садике такая существует. Просто в нее действительно ходили в основном родственники воспитателей. Из тех, кому до сентября деток не с кем оставить. Но вот грымза, Зоя Филипповна, тщательно отбирала ребят, которых принимала в эту группу…

— А вы сможете?

— Смогу конечно, если дюже нужно. Но и от тебя я услугу попрошу. Не знаю, согласишься ли ты. Девочка ты просто не из того теста. Навряд ли сможешь.

— Вы скажите…

— Помочь надо хорошему человеку. Ирочке, нянечке с младшей группы. Она на больничный хочет сходить, а тут сама знаешь, только уйдешь, сразу замену найдут, а потом ручкой помашут. Смениться ей не с кем — лето, отпуска… Так вот, Ирка уйдет, а ты бы за нее поработала. Горшки помыла. Та, как только оклемается, выйдет. А там и сентябрь, опять играть будешь, одуванчики-грибочки во садочке петь. Я понимаю, не ахти какая работа для тебя. Просто дашь на дашь. Нужно место в группе, я помогу. А ты нянечкой поработаешь, чтобы на Ирку гнев королевишны особо не выпал. Ну что?

— Я согласна.

— Хм, а ты смелая. Вижу, что сама в трудной ситуации оказалась. Глаза у тебя, Яночка, на мокром месте. Раньше бы ты из-за этого увольнения и не расстроилась, упорхнула на море загорать. Ну, значит, все к лучшему. Я сегодня — завтра, как только Ирка уйдет на больничный, мяукну королеве нашей, что работать ты хочешь. Она пригласит, я позвоню. Не пригласит, уж извини. А если все срастется, как старушка Василькова придумала, так значит и мальчик твой будет пристроен. Сыт и под приглядом моим.

75

Задумка старушки Васильковой получилась.

Зоя Филипповна, вдруг оставшись в младшей группе без нянечки, так неожиданно ушедшей в сезон отпусков на больничный, знатно понервничала. Но, к счастью, в ее коллективе была замечательная воспитательница, Тамара Ивановна, которая легко входила в контакт со всеми, а потому знала о сотрудниках абсолютно все.

И, чтобы не обзванивать всех подряд, заведующая решила посоветоваться с Васильковой.

Та, легка на подъем, тут же прилетела в царский кабинет, подсунула Филипповне тарелочку со свежими сырниками, быстренько заварила себе и начальнице чай и уселась напротив.

— Слышала, слышала, можешь не говорить! Ой, молодёжь! Совсем не хотят работать!

— И не говори, Тамара. У меня аж давление скакануло! Это ж надо? Ну кто в здравом уме сейчас пойдёт на замену? У всех отдых, лето вон какое жаркое, а со стороны искать, это ж дохлое дело! Пока мед комиссия, пока справка о судимости… Как раз к октябрю… Мне бы кого из своих. Обзванивать буду сегодня.

— М-да, придётся. Я подумаю. Вроде кто-то говорил, что не уезжает никуда. Но не помню с кем говорила. Вчера их столько подходило ко мне! Ты не переживай, среди своих подыщем. Мне бы только вспомнить. В общем, в течение дня, как в голову придет, зайду, скажу. Давай, жуй, я тарелочку сразу заберу. И не переживай зря. Вот со стороны если, то да… Это еще не знай какой человек придет. А свои-то все, как на ладони.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Довольная Василькова подождала еще пол дня, пока Филипповна измучается в край, потом выдала кандидатуру Яны, и посмотрев на ожидаемо сморщенное от неудовольствия лицо начальницы, махнула рукой и ушла.

Перед закрытием, когда уже последних ребятишек забирали из сада, заведующая спустилась вниз сама, попросила Тамару Ивановну с гордячкой Романовой поговорить, вдруг согласится. Василькова пообещала, что убедит.

Яна восприняла возможность устроиться в детский сад с радостью. Больше всего, конечно, подкупала возможность устроить в продленку Лешку. Когда сообщила ему об этом, тот знатно скривился. В садик он не ходил почти год, занимаясь дома с мамой. Ему там просто было не интересно. Пришлось поговорить серьезно, объяснив, что, собственно, выхода у них нет.

Новости от Васильковой пришли вечером, заведующая дала добро. И, если Яна не передумала, то утром нужно на работу. Лучше прийти пораньше, чтобы успеть передать Лешку Тамаре Васильевне, и она уже сама уладит вопрос о его пребывании.

Все складывалось и весь вечер Яна убеждала себя, что это правильное решение, и она справится.

На деле оказалось все непросто. И даже не в том, что больше всего пугало молоденькую Ирину, не грязные штаны и ревущие по утрам дети. Малыши двухлетки практически не говорили. Понять их было очень сложно, организовать еще сложнее. Воспитательница была новичком, только после института, и сразу осталась на месяц без сменщицы. Рыдала в подсобке, пока дети спали. Яна старалась во всем ей помочь, разрываясь между ней и своими обязанностями.

А их было намного больше. Настолько, что весь день был расписан буквально по минутам. Лешку видела мельком, когда ходила в обед за питанием в столовую — их группа возвращалась с прогулки.

Яне казалось, что она, словно оса, сейчас ненароком сорвется, накричит, или не дай бог просто наступит на лезущих под ноги малышей. Вечером свалилась без сил. Спрашивать Лешку о проведенном дне не хотелось. По лицу все видно, не доволен. Но без вариантов. Василькова права, в садике он сыт и под присмотром. И оплата мизерная по сравнению с тем же санаторием.

Мышцы гудели, голова, словно котел, тяжелая, думать не хотелось ни о чем. Только закрыла глаза и уже звонит будильник. Неужели ошиблась, выставляя время? Нет, за окном рассвет. Ночь пролетела, как одна минута.

Лешка вставал с трудом, Яна злилась, боясь опоздать на работу. Накричала на копошащегося ребёнка несколько раз, потом извинилась. Нервы на пределе, а сегодня только второй день.

Отказаться? Но ведь нет гарантии, что работа вообще найдется. Да и Лешку деть некуда. И так по кругу, можно бесконечно переживать и плакать, только это не поможет. Нужно вставать и идти.

Второй день начался с проверок. Филипповна пришла протирать поверхности с белым платочком. Не нашла пыль, но заметила не вынесенные грязные полотенца, сложенные в холщовый огромный мешок. Яна попросту не успела, пока отмывала мальчонку, опрокинувшего на себя тарелку с супом.

Попало по первое число. Довольная заведующая важно удалилась, тут же на свежие сплетни прибежала Гвоздева Светка, нянечка с соседней группы. Дала дельные советы, что и когда лучше сделать, чтобы не попадаться, и чтобы не попадало. Светка — матерый волк, работает не первый год. Яна, внимая советам, поняла, что придётся налаживать контакт с сотрудниками. Иначе ей тут не выжить. Раньше в этом такой необходимости не было.

В субботу Яна практически все время спала, вставая лишь для того, чтобы проверить и накормить Лешку. В больницу дозвонилась лишь раз. Операция прошла, Сашка в реанимации. Ничего не изменилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В воскресенье звонили Кожевниковы. Приглашали в гости, отказалась. Не до веселья, к тому же дела домашние никто не отменял. Сейчас как никогда хотелось тишины и покоя. Хотелось пожалеть себя, но нельзя. Нельзя сдаваться. Ради себя, ради Сашки.

76

Затянуло, словно в пучину, закружило водоворотом дел, стянуло все конечности — будто веревками — усталостью.