Колокола тревог - Анатолий Терещенко

— Личные вещи.

— Оружие есть?

— Нет.

— Покажите…

«Да, дожились, — подумалось мне. — Состояние органов госбезопасности таково, что мы не в состоянии защитить даже самих себя, не то, что страну в целом».

Это была агония, заключительный аккорд фальшивой перестройки Горбачева с переходом на мотивы реформаторства другого партийного идола Ельцина. Они как два барана столкнулись лбами, не думая о стране, которую рушили этим дурацким противостоянием.

А вообще, борьба за власть ослабляет саму власть. В России это всегда проявляется более наглядно. Политическая борьба, как правило, подтачивает основы государства, иногда такая борьба бывает смертельной для страны, как это было в августе — декабре 1991 года. И это не единственный пример в мировой истории, о чем должны были знать и Горбачев, и Ельцин. Но для них судьба страны и ее народа была на втором плане. Амбиции заглушали разум, мешали мыслить, требовали трона.

Потом часть вины они оба обрушили на послушные органы госбезопасности из-за таких же послушных руководителей и особенно председателя КГБ Крючкова. Этот тип руководителя КГБ не мог спасти ни страну от разрушения, ни себя и своих коллег от тюремных нар.

Точно передал атмосферу тех дней, и оценку личности Крючкова друг советской страны, руководитель, в течение тридцати лет разведки ГДР, генерал Маркус Вольф:

«Крючков никогда не был для меня желательным кандидатом на пост председателя КГБ. Он представлялся мне слишком ограниченным, типичным аппарат-чином, в интеллектуальном отношении не сравнимым с Андроповым.

Но я никогда и в мыслях не допускал, что человек его калибра мог ввязаться в такую бездарную акцию.

Эта попытка путча укрепила меня… в решении не откладывать больше возвращение в Германию…В конце августа я обратился к Шебаршину, который возглавил КГБ после арестованного Крючкова. Он выглядел крайне усталым и очень напряженным, но участливо выслушал то, что я ему сообщил, и сказал с жестом, выражавшим беспомощность:

«Миша, ты сам видишь, что тут происходит, ты всегда был для меня верным другом, но в настоящее время мы ничего не можем для тебя сделать. Кто мог бы подумать, что все так получится! Езжай с Богом».

И еще один, много говорящий о личности человека, штрих к портрету Крючкова, сделанный Маркусом Вольфом:

«Я был свидетелем того, насколько Крючков боготворил своего шефа, будучи у него в 1982 году с поздравлениями по случаю назначения его руководителем КГБ. Позже за ужином он прочел наизусть несколько стихотворений Андропова. Я впервые узнал, что тот писал стихи. Причем очень неплохие, довольно грустные и романтические, в духе Пушкина и Лермонтова, об утраченной любви и о сожалениях, посещающих нас в преклонном возрасте. Это еще больше подняло Андропова в моих глазах, но тогда я поймал себя на иронической мысли, что сменивший его на посту руководителя КГБ Крючков находит время учить наизусть лирические стихи нового генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза.

Когда я приезжал в Москву, Крючков всегда провожал меня в дальнюю комнату, наливал большую порцию виски и говорил: «Ну, рассказывай, что происходит».

Это тоже были удары колокола тревоги для России.

Сразу же после расстрела российского Парламента одна из газет писала, что искать здравый смысл в действиях наших политиков — дело утомительное. Вся новейшая история — это эпопея зависти, мести и сведения личных счетов. В результате таких действий страдал народ, страдало Советское, а затем и Российское государство.

Органы государственной безопасности в ельцинской России были всегда не в чести. Известная журналистка из либеральной стаи Евгения Альбац в газете «Известия» в конце кровавого] 993 года опубликовала несколько статей под одним заголовком: «Лубянка: будет ли этому конец?»

В них она объясняла, почему Ельцин игнорирует дружбу с чекистами:

«Во-первых, — писала она, — чекисты никогда не простят Ельцину, как и многие армейские люди, разрушения Союза. Надо отдавать себе отчет в том, что в КГБ подбирались и самим КГБ воспитывались люди с определенными политическими взглядами, — другие там не удерживались, их, как Калугина или Рубанова, просто выгоняли.

Во-вторых, чекисты не простят Ельцину того страха и унижения, который пережили они после августа девяносто первого.

В-третьих, они не забудут того, что из элиты общества, из людей, которые ногой открывали дверь к любому министру, они стали, как многие из них считают, «козлами отпущения» за все ошибки политиков, людьми, мягко скажем, не слишком почитаемыми обществом и прессой.

В-четвертых, и в-пятых, и в-шестых — чекисты сейчас борются за кусок хлеба с маслом. Многие из них боятся, что в случае расформирования службы госбезопасности они останутся на улице, без работы. Из КГБ уходили и уходят специалисты — те, кому есть куда уйти. А тысячам и тысячам других уйти некуда. Ибо их специальность — политический сыск. Ничего другого они делать не умеют. Не учили. И потому их задача — доказать, что они нужны, что деньги им платят не зря. Ибо речь идет о выживании их семей.

И последнее. Давайте задумываемся над тем, что после ликвидации Советов госбезопасность оказалась практически единственным федеральным институтом власти, сохранившим вертикальную структуру управления (центр — область — город — район) и уже в силу военизированного характера организации способным добиваться исполнения своих приказов — даже в условиях нашего политического и экономического хаоса».

Что же мы видим из этой длинной, да простит меня читатель, цитаты. Это, не что иное, как призыв к расправе над чекистскими органами.

Разве плохо, если в условиях хаоса есть орган, который способен выполнять приказы. Значит, автору этой статьи хочется, чтобы хаос в России продолжался, и никто ничем не мог противостоять ему.

Но самое главное, статьи Альбац были заточены для самого Ельцина и его ближайшее окружение под идею — чекисты вам не простят, лучше их всех скопом разогнать, набрать новых сотрудников и создать новое ведомство.

В период правления Ельцина госбезопасность лишилась внешней разведки, погранвойск, следственных подразделений, потом — подразделений антитеррора «Альфа» и «Вымпел». Но кто-то, очевидно, подсказал секретарю бывшего обкома и «гаранту конституции», что он рубит сук, на котором сидит.

В мае 1994 года впервые после погрома КГБ Ельцин посетил Лубянку и выступил на совещании руководящего состава Федеральной службы контрразведки России.

Он впервые публично признался о сознательной ликвидации КГБ. Выступление Президента РФ на том совещании было опубликовано 28.5.1994 года в «Российской газете».

Вот один из интересных фрагментов его выступления:

«К сожалению, в мире есть силы, которые ставят своей целью ослабить Россию, сделать из нее слабого конкурента, с дешевой рабочей силой и низким интеллектуальным потенциалом. Есть желающие прибрать к рукам российские природные богатства, завладеть нашими передовыми технологиями в космической, военной и других областях…

Не будем себя обманывать — пока в России нет надежных заслонов сбору информации и внедрению агентуры».

Но было уже поздно, из контрразведки ушло много первоклассных специалистов. Да, они были обижены властью взбалмошного и часто нетрезвого президента.

О развале своего ведомства и Отечества к автору пришли такие строки:

Пусть говорят, что мы из тех,Кто дирижером был репрессий…Я на себя не взял их грех,И на коллег бы не повесил.

Мы были Родине верны,Народу, — только не генсекам,И нету в том нашей вины,Что власть гуляла по сусекам.

Судебных «троек» не прожив,И тех «особых совещаний»,Мы охраняли нашу жизньОт всякой мерзости и дряни.

Мы были воинами днейСвоей истерзанной эпохиИ проживали вместе с нейПобеды, пораженья, вздохи…

Промчат экспрессами года,И только зрелые потомкиОтветят, кто мы были тамВ стране предательства и ломки.

Разгром Ельциным органов госбезопасности был тревожным звуком колокола по России.